Сказать по правде, мое "правильное" - как выражаются иногда духовники - воцерковление начиналось без трудов Пестова. Книг в те времена (конец 70-х - начало 80-х гг) было в ходу не так уж много. Мой путь, если говорить о книгах - начинался с житий и поучений прп. Серафима Саровского, со скромного сборничка "Сокращенное Добротолюбие", с первых публикаций об Оптинских старцах, с Валаамского сборника "Умное делание" - вот такие книги шли в руки... Затем святитель Феофан, а вслед за ним и свт. Игнатий.Чудным образом пришло славянское "Добротолюбие" и первые книжечки о русских святых и подвижниках - в числе самых первых - Евгений Поселянин... Пестова я не знал очень долго, хотя и слышал, что священники давали новоначальным рукописные и машинописные экземпляры его диссертации или точнее конспекты святых отцов. У меня же было с самого начала предубеждение против "вторичных" книг - пересказов, изложений и популяризаций. В подлинных словах святого даже тогда я чувствовал - дышала Багодать. Она воздействовала на сердце и покоряла его себе навечно! Такое вот было осторожное недоверие... Что касается Пестова, - многие говорили, что в самом начале их церковного пути, его изложения помогали войти в стихию православной жизни. Кому-то возможно, и нужна была в начале пути такая популяризация... Честно говоря, не знаю, не берусь судить... Хотя потом и эти люди опирались, конечно, на оригинальные святоотеческие труды, на канонические Жития. Правда, признаюсь, справедливости ради, путь этих моих знакомых в духовном плане был довольно извилист и затруднен и замедлен: как правило, они рьяно брались за деятельно-телесные подвиги, укрепляли в этом свою ничем не подточенную самость и быстро обретали на фундаменте мирской гордыни еще и самоуспокоенность и самодостаточность духовную (будучи совершенно уверенными в своей духовной исправности). Помню, как одна моя знакомая мне как-то сказала запальчиво: мне меньше трех кафизм в день честь нельзя! Вот это "нельзя" меня буквально обескуражило: не трудно было заметить краем глаза, что она даже малейшего замечания в храме не могла понести. Такая "исправность" была явно не на пользу. А когда начинали идти на подобных "подвижником" идти косяком искушения - такие люди быстро ломались, срывались, показывая свою неготовность к испытаниям необретенного ими даже начального смирения. Святые отцы, коих галерея выставлена в нашем ЖЖ, не так начинали вести своих учеников. Долго "подвигами" внешними увлекаться не давали - смиряли, сокращали правило, чтоб вовсе нечем было гордиться, ставили ниже, ниже и ниже, помогали человеку умаляться и во внешнем плане тоже, и во внутреннем - о себе мнении. Удивительное это искусство. Они умели помогать душе освобождаться от рабства гордыне шаг за шагом. Иногда и очень болезненно сходила шелуха мирской спеси, тщеславия... Даже благотворительность ограничивали, чуя растущее в ней новое самодовольство. Нынче все наоборот... А что конкретно Вы могли бы сказать о книгах Пестова, - ведь они теперь переизданы и также рекомендуются многими священниками...
В книгах Н.Е.Пестова много того, что подпадает под определение "экуменическая мешанина": у него все конфессии равноблагодатны с Православием, и примеры святости он черпает из католических "святых", и о молитве Пестов учит вопреки православной аскетике: "Когда христианин молится один, он должен стараться вкладывать в слова соответствующие чувства. Пусть это будет носить отпечаток даже некоторой искусственности...". Молитва же должна быть безОбразной и безстрастной, без горячения крови - об этом учили все православные подвижники, напр. свт. Игнатий. И не мне Вам, досточтимый Команданте, это объяснять. Неполезное чтение этого Пестова. Об опасности для душевного здоровья подражания католической практике молитвы написано также здесь: http://www.blagogon.ru/articles/113/
Не могу спорить о наличии или отсутствии "экуменической мешанины" и равноблагодатности всех конфессий в наследии Н.Е.Пестова (по той причине, что его творчество в свое время не пересеклось с моими исканиями), но если эти Ваши утверждения имеют под собой такие же основания, как и Ваш аргумент о неправославности его слов о молитве (см.напр. здесь: http://www.tropinka.orthodoxy.ru/zal/knigi/molitva1.htm), то приходится усомниться в этих утверждениях. В святоотеческом наследии о молитве говорится о недопустимости какого бы то ни было воображения во время молитвы, но никак не чувства. Это общее место в словах о молитве того же свт. Феофана Затворника. Чувство - продукт сердца, а не ума. Да и Пестов там же, где говорит о необходимости соединять смысл слов с соответствующими чувствами, предупреждает: "Конечно, все эти внешние проявления чувств должны быть далеки от экзальтации или экстаза и быть скромными и умеренными." Поэтому были бы не лишними конкретные ссылки на основания Ваших обвинений, иначе это выглядит как "черезчур"... :) Простите.
Свт.Игнатий Брянчаниновselsky_brigadirMarch 14 2010, 05:37:26 UTC
...Другое направление получили подвижники Западной Церкви и писатели ее о подвижничестве со времени разлучения этой Церкви от Восточной и отпадения ее в гибельную тьму ереси. Преподобный Венедикт, святый папа Григорий Двоеслов еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард отличается от них резкою чертою; позднейшие уклонились еще более. Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная, часто исступленная мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют никакого понятия. Эта мечтательность признана ими благодатию. От плод их познаете их, - сказал Спаситель. Известно всем, какими преступлениями, какими потоками крови, каким поведением, решительно противухристианским, выразили западные фанатики свой уродливый образ мыслей, свое уродливое чувство сердечное. Святые Отцы Восточной Церкви приводят читателя своего не в объятия любви, не на высоты видений, приводят его к рассматриванию греха своего, своего падения, к исповеданию Искупителя, к плачу о себе пред милосердием Создателя. Они сперва научают обуздывать нечистые стремления нашего тела, соделывать его легким, способным к духовной деятельности; потом обращаются к уму, выправляют его образ мыслей, его разум, очищая его от мыслей, усвоившихся нам по падении нашем, заменяя их мыслями обновленного естества человеческого, живо изображенного в Евангелии. С исправлением ума святые Отцы заботятся о исправлении сердца, о изменении его навыков и ощущений. Очистить сердце труднее, нежели очистить ум: ум, убедясь в справедливости новой мысли, легко отбрасывает старую, легко усвояет себе новую; но заменить навык навыком, свойство свойством, чувствование другим чувствованием, чувствованием противоположным, это - труд, это - усильная, продолжительная работа, это - борьба неимоверная. Лютость этой борьбы Отцы выражают так: «дай кровь и прими дух». Значит: надо умертвить все греховные пожелания плоти и крови, все движения ума и сердца, зависящие от плоти и крови. Надо ввести и тело, и ум, и сердце в управление духа. Кровь и нервы приводятся в движение многими страстями: и гневом, и сребролюбием, и сластолюбием, и тщеславием. Последние две чрезвычайно разгорячают кровь в подвижниках, незаконно подвизающихся, соделывают их исступленными фанатиками. Тщеславие стремится преждевременно к духовным состояниям, к которым человек еще неспособен по нечистоте своей, за недостижением истины - сочиняет себе мечты. А сладострастие, присоединяя свое действие к действию тщеславия, производит в сердце обольстительные, ложные утешения, наслаждения и упоения. Такое состояние есть состояние самообольщения. Все, незаконно подвизающиеся, находятся в этом состоянии. Оно развивается в них больше или меньше, смотря по тому, сколько они усиливают свои подвиги. Из этого состояния написано западными писателями множество книг. На них-то с жадностию кидается, их-то проповедует преимущественно святыми и духовными, достойными стоять возле Священного Писания, слепотствующий и гордый мир, признающий себя просвещенным в высшей степени и потому не нуждающимся держаться неотступно преданий восточной Церкви. В святых Отцах Восточной Церкви отнюдь не видно разгоряченного состояния крови. Они никогда не приходят в энтузиазм, который, будучи рождение крови, часто на Западе искал пролития крови. Из их сочинений дышит истинное самоотвержение, дышит благоухание Святаго Духа, мертвящее страсти... Займитесь чтением Нового Завета и святых Отцов православной Церкви (отнюдь не Терезы, не Францисков и прочих западных сумасшедших, которых их еретическая Церковь выдает за святых!); изучите в святых Отцах Православной Церкви, как правильно понимать Писание, какое жительство, какие мысли и чувствования приличествуют христианину.
Re: Свт.Игнатий БрянчаниновajniMarch 14 2010, 22:00:28 UTC
Случилось так, что порогом в Храм Православия для меня стали именно труды владыки Игнатия. И хотя предлагаемая им твердая пища святых отцев изрядно умягчена, последствия ее переедания дают о себе знать и по сей день. И в этом смысле, м.б., полезнее было бы начинать не с богословских трудов, а с творений духовных писателей, например, Сергея Нилуса или того же Пестова Николая Евграфовича. Но если написанное Нилусом в последствии было прочитано все, что было издано, то Пестов остался для меня в тени. Теперь вот Вы даете ему нелестную характеристику, мотивируя ее, в том числе, цитатой из его наставлений о молитве. Прочитав тот материал, из которого Вы процитировали, и находя приведенный аргумент несостоятельным, хотелось бы получить подтверждение других Ваших обвинений, но Вы вместо этого приводите слова из двух писем свт. Игнатия о прелести западных еретиков. Но кто ж с этим спорит? Речь-то в данном случае идет о православности или еретичестве Пестова. Если же Вы привели слова святителя в подтверждение своей мысли о недопустимости чувств, соответственных словам на молитве, то как раз этого из них и не следует. Святитель показывает пропасть, разделяющую сам образ мыслей - смирение и духовную нищету Востока и пагубную страстную, чувственную экзальтацию Запада. И там, и там - чувства, но противоположные: смирение и гордыня. Противоположные и плоды - святость и прелесть бесовская. Возможно, Вас смутили слова Пестова: «Пусть это будет носить отпечаток даже некоторой искусственности», но это, возможно, даже не дефицит богословской терминологии, а целевая замена мирским выражением такого святоотеческого понятия, как «понуждение». Конечно, вопрос с чувством на молитве не такой уж простой в том отношении, что до известной меры образования, очищения сердца от пленения его страстями это просто невозможно, т.е., полное включение сердечного чувства в молитвенное обращение происходит не на начальном этапе овладения молитвенным навыком, а на последней уже стадии. Но и новоначальному хорошо бы понимать, к чему нужно стремиться, и каким образом уклоняться от стрел лукавого.
Re: Свт.Игнатий БрянчаниновajniMarch 14 2010, 22:03:16 UTC
Вот некоторые выписки из свт.Феофана, Затворника Вышенского:
«Есть степени молитвы. Первая степень - молитва телесная, более в чтении, стоянии, поклонах. Внимание отбегает, сердце не чувствует, охоты нет: тут - терпение, труд, пот. Не смотря однако же на то, положи пределы и делай молитву. Это - делательная молитва. Вторая степень - молитва внимательная: ум привыкает собираться в час молитвы и всю ее проговаривает с сознанием, без расхищения. Внимание срастворяется с словом писанным и говорит как свое. Третья степень - молитва чувства: от внимания согревается сердце, и что там в мысли, то здесь становится чувством. Там слово сокрушительное, а здесь сокрушение; там - прошение, а здесь чувство нужды и потребность. Кто перешел к чувству, тот без слова молится, ибо Бог есть Бог сердца. Потому это и есть предел молитвенного воспитания - став на молитву, переходить от чувства к чувству. При сем читание может прекращаться, равно как и мышление, а пусть будет только пребывание в чувстве, с известными молитвенными знаками... Когда молитвенное чувство взойдет до непрерывности, тогда начинается молитва духовная, которая есть дар Духа Божия, молящегося за нас, - последняя степень молитвы постигаемой. Но есть, говорят, еще и не постигаемая умом молитва, или заходящая за пределы сознания, (так у святого Исаака Сирианина)».
«Молиться с помышлением о том, что говорят слова молитвы - все же есть молитва, только хромая на одной ноге. Молитва перестает быть молитвою, когда внимание отходить от слов молитвы... Когда же сознание при молитве... это молитва, хоть неудовлетворительная. Чувство придет... но надо и напрягать себя на него».
«То, чего должно искать молитвою, это есть водружение в сердце тихого, но теплого чувства к Богу неотходного; восторгов же и особенных движений не домогаться; а когда Бог пошлет особенные молитвенные чувства, благодарит за них, а не присваивать себе и не жалеть, когда отойдут, как бы о потере какой великой, а всегда от них смиренно нисходит к тихому чувству к Господу».
«Кто внутрь себя, тому и мир духовный открыт. Отсюда видно, что как внутрь-пребывание, с зрением иного мира, есть условие к возгреванию духовных чувств, так и обратно - последние предполагают первые и своим рождением вызывают их. Совокупным же взаимодействием тех и других спеется духовная жизнь. Кто в чувстве, того дух связан и привязан, а у кого нет его, тот парит. Потому, чтоб успешнее пребывать внутрь, спеши до чувства, хотя тоже чрез напряженное самовнедрение. Оттого, кто хочет остаться с одним собиранием умовым, тот трудится напрасно: одна минута - и все разлетается. Не дивно после сего, что ученые, при всем образовании, непрестанно мечтают: это - оттого, что работают одною головою».
«Первый прием к тому, чтоб привлечь ум к сердцу, именно чрез сочувствие читаемым и слушаемым молитвам; ибо чувства сердца обычно властвуют над умом... Если вы исполните, как должно, первый прием, то ваше молитвословие все будет идти с чувствами. Чувства сии будут изменяться соответственно содержанию молитв. Речь моя не об этих чувствах, а об таких из них, которые захватят все сознание и сердце и свяжут душу, не давая ей свободно продолжать чтение, а все отвлекая внимание ее на себя. Это особые чувства; и они как только родятся, порождают в душе и свои молитвы по роду своему. Этих, порождающихся в сердце особых чувств и молитв никогда не надо пресекать дальнейшим чтением, а остановив чтение, давать им свободу излиться, пока совсем изольются, и чувство станет ровно с обычными молитвенными чувствами».
Re: «Есть степени молитвы. Первая степень - молитва телеselsky_brigadirMarch 14 2010, 22:27:30 UTC
Вот я ещё на этой первой ступеньке молитвы нахожусь и не надеюсь выше взобраться. Мне бы на этой первой ступени удержаться. А Н.Е.Пестова я бы никому не рекомендовал читать (еретиком я его не называл!). Как будто нет больше замечательных православных писателей (не говорю богословов). Например, игумен Никон (Воробьев).
А что конкретно Вы могли бы сказать о книгах Пестова, - ведь они теперь переизданы и также рекомендуются многими священниками...
Reply
Неполезное чтение этого Пестова.
Об опасности для душевного здоровья подражания католической практике молитвы написано также здесь:
http://www.blagogon.ru/articles/113/
Reply
Помолитесь, отче... скорби уже становятся нормой жизни...
Reply
В святоотеческом наследии о молитве говорится о недопустимости какого бы то ни было воображения во время молитвы, но никак не чувства. Это общее место в словах о молитве того же свт. Феофана Затворника.
Чувство - продукт сердца, а не ума. Да и Пестов там же, где говорит о необходимости соединять смысл слов с соответствующими чувствами, предупреждает: "Конечно, все эти внешние проявления чувств должны быть далеки от экзальтации или экстаза и быть скромными и умеренными."
Поэтому были бы не лишними конкретные ссылки на основания Ваших обвинений, иначе это выглядит как "черезчур"... :)
Простите.
Reply
В святых Отцах Восточной Церкви отнюдь не видно разгоряченного состояния крови. Они никогда не приходят в энтузиазм, который, будучи рождение крови, часто на Западе искал пролития крови. Из их сочинений дышит истинное самоотвержение, дышит благоухание Святаго Духа, мертвящее страсти...
Займитесь чтением Нового Завета и святых Отцов православной Церкви (отнюдь не Терезы, не Францисков и прочих западных сумасшедших, которых их еретическая Церковь выдает за святых!); изучите в святых Отцах Православной Церкви, как правильно понимать Писание, какое жительство, какие мысли и чувствования приличествуют христианину.
Reply
Прочитав тот материал, из которого Вы процитировали, и находя приведенный аргумент несостоятельным, хотелось бы получить подтверждение других Ваших обвинений, но Вы вместо этого приводите слова из двух писем свт. Игнатия о прелести западных еретиков. Но кто ж с этим спорит? Речь-то в данном случае идет о православности или еретичестве Пестова.
Если же Вы привели слова святителя в подтверждение своей мысли о недопустимости чувств, соответственных словам на молитве, то как раз этого из них и не следует. Святитель показывает пропасть, разделяющую сам образ мыслей - смирение и духовную нищету Востока и пагубную страстную, чувственную экзальтацию Запада. И там, и там - чувства, но противоположные: смирение и гордыня. Противоположные и плоды - святость и прелесть бесовская.
Возможно, Вас смутили слова Пестова: «Пусть это будет носить отпечаток даже некоторой искусственности», но это, возможно, даже не дефицит богословской терминологии, а целевая замена мирским выражением такого святоотеческого понятия, как «понуждение».
Конечно, вопрос с чувством на молитве не такой уж простой в том отношении, что до известной меры образования, очищения сердца от пленения его страстями это просто невозможно, т.е., полное включение сердечного чувства в молитвенное обращение происходит не на начальном этапе овладения молитвенным навыком, а на последней уже стадии. Но и новоначальному хорошо бы понимать, к чему нужно стремиться, и каким образом уклоняться от стрел лукавого.
Reply
«Есть степени молитвы. Первая степень - молитва телесная, более в чтении, стоянии, поклонах. Внимание отбегает, сердце не чувствует, охоты нет: тут - терпение, труд, пот. Не смотря однако же на то, положи пределы и делай молитву. Это - делательная молитва. Вторая степень - молитва внимательная: ум привыкает собираться в час молитвы и всю ее проговаривает с сознанием, без расхищения. Внимание срастворяется с словом писанным и говорит как свое. Третья степень - молитва чувства: от внимания согревается сердце, и что там в мысли, то здесь становится чувством. Там слово сокрушительное, а здесь сокрушение; там - прошение, а здесь чувство нужды и потребность. Кто перешел к чувству, тот без слова молится, ибо Бог есть Бог сердца. Потому это и есть предел молитвенного воспитания - став на молитву, переходить от чувства к чувству. При сем читание может прекращаться, равно как и мышление, а пусть будет только пребывание в чувстве, с известными молитвенными знаками... Когда молитвенное чувство взойдет до непрерывности, тогда начинается молитва духовная, которая есть дар Духа Божия, молящегося за нас, - последняя степень молитвы постигаемой. Но есть, говорят, еще и не постигаемая умом молитва, или заходящая за пределы сознания, (так у святого Исаака Сирианина)».
«Молиться с помышлением о том, что говорят слова молитвы - все же есть молитва, только хромая на одной ноге. Молитва перестает быть молитвою, когда внимание отходить от слов молитвы... Когда же сознание при молитве... это молитва, хоть неудовлетворительная. Чувство придет... но надо и напрягать себя на него».
«То, чего должно искать молитвою, это есть водружение в сердце тихого, но теплого чувства к Богу неотходного; восторгов же и особенных движений не домогаться; а когда Бог пошлет особенные молитвенные чувства, благодарит за них, а не присваивать себе и не жалеть, когда отойдут, как бы о потере какой великой, а всегда от них смиренно нисходит к тихому чувству к Господу».
«Кто внутрь себя, тому и мир духовный открыт. Отсюда видно, что как внутрь-пребывание, с зрением иного мира, есть условие к возгреванию духовных чувств, так и обратно - последние предполагают первые и своим рождением вызывают их. Совокупным же взаимодействием тех и других спеется духовная жизнь. Кто в чувстве, того дух связан и привязан, а у кого нет его, тот парит. Потому, чтоб успешнее пребывать внутрь, спеши до чувства, хотя тоже чрез напряженное самовнедрение. Оттого, кто хочет остаться с одним собиранием умовым, тот трудится напрасно: одна минута - и все разлетается. Не дивно после сего, что ученые, при всем образовании, непрестанно мечтают: это - оттого, что работают одною головою».
«Первый прием к тому, чтоб привлечь ум к сердцу, именно чрез сочувствие читаемым и слушаемым молитвам; ибо чувства сердца обычно властвуют над умом... Если вы исполните, как должно, первый прием, то ваше молитвословие все будет идти с чувствами. Чувства сии будут изменяться соответственно содержанию молитв. Речь моя не об этих чувствах, а об таких из них, которые захватят все сознание и сердце и свяжут душу, не давая ей свободно продолжать чтение, а все отвлекая внимание ее на себя. Это особые чувства; и они как только родятся, порождают в душе и свои молитвы по роду своему. Этих, порождающихся в сердце особых чувств и молитв никогда не надо пресекать дальнейшим чтением, а остановив чтение, давать им свободу излиться, пока совсем изольются, и чувство станет ровно с обычными молитвенными чувствами».
И пр.
Reply
А Н.Е.Пестова я бы никому не рекомендовал читать (еретиком я его не называл!). Как будто нет больше замечательных православных писателей (не говорю богословов). Например, игумен Никон (Воробьев).
Reply
А на счет ступенек, так и я не знаю, забрался ли на первую...
Помолитесь обо мне, многогрешном.
Reply
Leave a comment