Сколько слов в русском языке и сколько слов в английском языке?
.Попытки "развенчать мифы о великом и могучем"
Хорошо известно, что словарный запас различных языков неодинаков. Лексикон цивилизованного человека может в десятки раз превышать словарный запас представителя какого-нибудь дикого племени Африки. Также понятно, что и в пределах одного и того же языка у разных носителей словарный запас сильно различается: у ребенка и взрослого, у дворника и профессора... В любом случае, ни у кого не возникает сомнений, что более обширный словарь всегда связан с запасом знаний и интеллектуальным превосходством. А теперь внимание: что бы вы подумали, если бы вам официально заявили, что наш русский язык - дикарский, содержит в пять раз меньше слов, чем английский? Конечно, возмущенно оспорили бы эту чушь! Однако подобное "научное мнение" неоднократно транслируется в СМИ. Это не может не настораживать.
Последний раз это утверждение прозвучало с телеэкранов в текущем 2011 году. Но обсуждать и анализировать легче не телепередачи, а печатные материалы, с которыми легче ознакомиться (например, в интернете). Так, можно заглянуть в архив журнала "Наука и жизнь". В 6-м номере за 2009 год опубликована статья доктора филологических наук (!), некоего Милославского, под издевательским названием "Великий, могучий русский язык". В нем автор "развенчивает мифы" о русском языке. В частности, утверждается, что "по весьма огрубленным подсчетам, словари английского литературного языка содержат порядка 400 тыс.слов, немецкого - порядка 250 тысяч, русского - порядка 150 тысяч". Из чего предлагается сделать выводы о том, что "богатство русского языка - миф" (почти дословная цитата). Вообще, статья написана в духе самоуничижения, характерного для начала 90-х; меня даже несколько поразила ее анахроничность. Не говоря уж о полной ненаучности.
Автор даже не упомянул о сложностях и проблемах подсчета слов и вообще о проблеме возможности и уместности сколь-нибудь научного определения и сравнения словарного запаса целых языков. Считаю необходимым привести следующие возражения.
1) В разных культурах различны критерии "допуска" слов в литературный язык. В континентальной традиции господствует централизованное планирование, тогда как у англосаксов во всем стихия рынка (неформальный подход). Например, у французов лексика проходит строгую цензуру со стороны такого органа как Academie Francais (Академия французского языка). Она решает, какие слова принадлежат литературному французскому языку, а какие нет. В силу такой цензуры сложилась ситуация, когда считается, что во французском языке, со всей его богатейшей литературой, не более 150.000-200.000 слов. В английском же каждый может придумать слово и сразу ввести его в язык. Так, Шекспир писал, что придумал около 1,7 тыс.слов из своего писательского словаря в 21 тысячу слов. Это, кстати, огромное достижение для писателя, его превышает только наш Пушкин: 24 тыс.слов, абсолютный и непревзойденный индивидуальный рекорд активного словаря всех времен - см. "Словарь языка Пушкина" в 4-х томах (М., 1956-1961). Большинство же образованных европейцев активно используют не более 8-10 тыс.слов, а пассивно - 50 тыс. и более.
Очевидно, названные автором той статьи 150.000 русских слов - это слегка округленный объем широко известного Большого Академического словаря русского языка (БАС), который в издании 1970 года в 17 томах насчитывал 131 257 слов. А английские 400.000 - это, по-видимому, последние издания Оксфордского и Вебстера. Причем в предпоследних изданиях этих же английских словарей слов было в несколько раз меньше (конкретику можно посмотреть в интернете). Откуда же такой прирост и почему их словари содержат больше слов, чем наши? Первая причина - беззастенчивый подсчет архаизмов, которые современные англичане и американцы, конечно же, не знают. В английской филологической традиции лексикой современного английского языка считаются все слова со времен Шекспира (современника Ивана Грозного и Бориса Годунова). В российской же традиции вся допетровская, а с подачи знаменитого лексикографа Ушакова - и допушкинская лексика считается древне- или старорусской.
Вторая причина в том, что стали еще менее строгими критерии "приема" новых слов в язык. Подходы к английскому языку становятся всё более смелыми, появляющиеся в интернете оценки просто фантастичны. Так, агентство GLM (Global Language Monitor, сайт www.languagemonitor.com) рапортует о появлении... миллионного слова в английском языке! По тому, какое слово считается миллионным, сразу понятно, за какую свалку мусора они пытаются выдать английский язык: это "слово" Web 2.0! И это наряду с тем, что (the) web ("паутина") считается отдельным словом. Очевидно, Web 1.0 тоже где-то посчитали как отдельное слово! Более того, они не стесняются считать словами словосочетания: в качестве 1 000 001-го слова посчитано 'financial tsunami' - "Финансовое цунами". В таком случае и в русском языке наряду со словами "финансовый(-ая,-ое)" и "цунами" есть слово "финансовое цунами", которое можно посчитать. Впрочем, пуристы, составлявшие БАС, вряд ли включили в него слово "цунами", поскольку это иностранное заимствование (об этом см. следующий пункт ниже).
2) Английский не только создает свои, но и весьма активно заимствует чужие слова из языков всего мира. Мы жалуемся на засилье английских заимствований, но тот слой научно-технической и деловой лексики, который проник в наш язык с падением железного занавеса, - это лишь жалкая горсточка по сравнению с активными заимствованиями, без всякого ложного стеснения производимыми английским языком. Еще со времен Вильгельма Завоевателя он наполовину французский. Получается, что мы заимствуем заимствованное! Или, образно говоря, перекупаем купленное. А теперь, когда миллионы людей в транснациональных компаниях общаются на английском, который для них неродной, возникают целые пласты лексики "китайского английского", "латиноамериканского английского", "японского английского". Эти пласты лексики относятся к так называемым окказионализмам.
В каждом языке существуют диалекты, в английском это британский, австралийский, американский, канадский и др. Но когда возникает сообщество из сотен тысяч не-носителей языка, активно общающихся на английском языке, который служит для них средством коммуникации или выступает как business language (язык делового общения), они обогащают язык словами своего родного языка и иными путями вырабатывают некий региональный жаргон, который трудно назвать диалектом в традиционном понимании. Тем более что он не имеет четкой географической локализации, это язык блогосферы, форумов и эл.почты. Есть в нем, конечно, и такие "исконно английские" слова как babushka, bomzh, pelmeni и т.п. По данным GLM, подобные слова, в основном китайского и японского происхождения, занимают до 20-25% современного английского (в их понимании). При этом возникает парадоксальная ситуация: сами носители английского лексику такого "международного английского" часто не понимают! В русском языке тоже, конечно, регулярно появляются заимствования, приток которых резко возрос в последние годы: "роутер", "мерчандайзер", "клининг" и прочие слова-уродцы. Но они никогда не войдут в БАС и др. словари русского языка. Максимум, на что они могут рассчитывать - это включение в словари иностранных слов. Английские же филологи, судя по всему, иностранные и свои родные слова никак не различают.
3) Словарный запас английского в силу свойственного англосаксам неформального подхода завышается в последние несколько десятилетий еще и из-за подсчета в общем словаре якобы литературного языка слов из иных пластов речи: научно-технической и другой лексики. Такие слова как "фланец" или "карбюратор" мы не считаем литературными, это технические термины - а они считают, т.к. не видят особой разницы. В то же время оценка русского языка, содержащаяся в БАС, явно занижена в силу обратной картины: засилья в советской языковой школе формального подхода. Как в русском языке может быть всего 150 тысяч слов, когда всего лишь один словарь Даля содержит около 200 тысяч слов, на сегодняшний день, по большей части архаизмов! Просто мы не считаем архаизмы, а они - считают (впрочем, об этом я уже написал выше, в п.1). А если брать технические термины, так у нас в одном только двухтомном (или сколько там томов, не помню уже) Политехническом словаре около миллиона терминов.
4) богатство языка взаимно дополняют два источника: словообразование и словоизменение. Последнее на порядок богаче в русском, чем в английском. Именно скудность своего словоизменения и пытается компенсировать словообразованием (а точнее, заимствованием слов - см. п. 2 выше) английский язык. Такой момент, как словообразование по регулярным правилам, также рассматривается в английской и русской традиции по-разному.
Например, в современном английском языке есть возможность свернуть в одно слово целую фразу из двух, трех, четырех и более слов, получив нечто вроде слова «self-made-man». И такие слова, становясь употребительными, попадают в толковые словари.
В русском языке очень широки возможности словообразования с помощью приставок и суффиксов. Выражения типа «недоперепрыгнувший яму зайчишечка» в русском языке совсем не редкость. Однако первое слово не попадает в русские толковые словари, как окказионализм, а второе - как уменьшительно-ласкательное, образованное по регулярным правилам.
Подведем итог. Основное ядро языка, что английского, что русского, содержит не менее 250 и вряд ли более 300 тысяч слов. К этому в обоих языка можно добавить, а можно и не добавлять (БАС не добавляет): архаизмы и диалектизмы (охлобыстнуть, ендова, веретьё, поярковый) - еще около 100-200 тысяч слов; технические термины, преимущественно заимствованные (драйвер, штангенциркуль, молдинг) - не менее 300-500 тысяч; жаргон, он же сленг, который бывает бытовым, молодежным, журналистским, профессиональным (распил, винда, черкизон, пиарщик, подстава) - еще 100 тысяч. Получается около 700 тысяч. И их раздуваем до миллиона: в русском - путем включения производных слов типа "недоперепрыгнувший", в английском - благодаря заимствованиям из китайского, арабского и японского. Так что можно при желании смоделировать обратную ситуация, когда в русском будет под миллион слов, а в английском - всего 300 тысяч.
Возникает вопрос: что же, ученые мужи не знают всего этого? Конечно, они всё понимают! Просто не могут не знать. Тогда зачем же они это пишут? Очевидно, вопрос выходит за пределы сугубо научной сферы. Во-первых, им нужно чем-то оправдать собственную нерадивость в составлении словарей. Тот же БАС не переиздавали, кажется, с 1970 года. Когда назрела необходимость переиздания, работа в 1993 году оборвалась на 4-м томе. Но это не единственная причина. Не могу отделаться от мысли, что часть подобных высказываний носит заказной характер и преследует суггестивные цели. Кому-то нужно, чтобы территория этой страны превратилась в источник дешевого сырья с покорным и немногочисленным населением, лишенным национального самосознания и гордости. В этом контексте понятен удар по русскому языку как основе культуры и самоидентификации. Главное - не "повестись" (вот еще один неологизм, кстати).
Л.Н. Пороховник, 2009-2011 гг.
Хорошо известно, что словарный запас различных языков неодинаков. Лексикон цивилизованного человека может в десятки раз превышать словарный запас представителя какого-нибудь дикого племени Африки. Также понятно, что и в пределах одного и того же языка у разных носителей словарный запас сильно различается: у ребенка и взрослого, у дворника и профессора... В любом случае, ни у кого не возникает сомнений, что более обширный словарь всегда связан с запасом знаний и интеллектуальным превосходством. А теперь внимание: что бы вы подумали, если бы вам официально заявили, что наш русский язык - дикарский, содержит в пять раз меньше слов, чем английский? Конечно, возмущенно оспорили бы эту чушь! Однако подобное "научное мнение" неоднократно транслируется в СМИ. Это не может не настораживать.
Последний раз это утверждение прозвучало с телеэкранов в текущем 2011 году. Но обсуждать и анализировать легче не телепередачи, а печатные материалы, с которыми легче ознакомиться (например, в интернете). Так, можно заглянуть в архив журнала "Наука и жизнь". В 6-м номере за 2009 год опубликована статья доктора филологических наук (!), некоего Милославского, под издевательским названием "Великий, могучий русский язык". В нем автор "развенчивает мифы" о русском языке. В частности, утверждается, что "по весьма огрубленным подсчетам, словари английского литературного языка содержат порядка 400 тыс.слов, немецкого - порядка 250 тысяч, русского - порядка 150 тысяч". Из чего предлагается сделать выводы о том, что "богатство русского языка - миф" (почти дословная цитата). Вообще, статья написана в духе самоуничижения, характерного для начала 90-х; меня даже несколько поразила ее анахроничность. Не говоря уж о полной ненаучности.
Автор даже не упомянул о сложностях и проблемах подсчета слов и вообще о проблеме возможности и уместности сколь-нибудь научного определения и сравнения словарного запаса целых языков. Считаю необходимым привести следующие возражения.
1) В разных культурах различны критерии "допуска" слов в литературный язык. В континентальной традиции господствует централизованное планирование, тогда как у англосаксов во всем стихия рынка (неформальный подход). Например, у французов лексика проходит строгую цензуру со стороны такого органа как Academie Francais (Академия французского языка). Она решает, какие слова принадлежат литературному французскому языку, а какие нет. В силу такой цензуры сложилась ситуация, когда считается, что во французском языке, со всей его богатейшей литературой, не более 150.000-200.000 слов. В английском же каждый может придумать слово и сразу ввести его в язык. Так, Шекспир писал, что придумал около 1,7 тыс.слов из своего писательского словаря в 21 тысячу слов. Это, кстати, огромное достижение для писателя, его превышает только наш Пушкин: 24 тыс.слов, абсолютный и непревзойденный индивидуальный рекорд активного словаря всех времен - см. "Словарь языка Пушкина" в 4-х томах (М., 1956-1961). Большинство же образованных европейцев активно используют не более 8-10 тыс.слов, а пассивно - 50 тыс. и более.
Очевидно, названные автором той статьи 150.000 русских слов - это слегка округленный объем широко известного Большого Академического словаря русского языка (БАС), который в издании 1970 года в 17 томах насчитывал 131 257 слов. А английские 400.000 - это, по-видимому, последние издания Оксфордского и Вебстера. Причем в предпоследних изданиях этих же английских словарей слов было в несколько раз меньше (конкретику можно посмотреть в интернете). Откуда же такой прирост и почему их словари содержат больше слов, чем наши? Первая причина - беззастенчивый подсчет архаизмов, которые современные англичане и американцы, конечно же, не знают. В английской филологической традиции лексикой современного английского языка считаются все слова со времен Шекспира (современника Ивана Грозного и Бориса Годунова). В российской же традиции вся допетровская, а с подачи знаменитого лексикографа Ушакова - и допушкинская лексика считается древне- или старорусской.
Вторая причина в том, что стали еще менее строгими критерии "приема" новых слов в язык. Подходы к английскому языку становятся всё более смелыми, появляющиеся в интернете оценки просто фантастичны. Так, агентство GLM (Global Language Monitor, сайт www.languagemonitor.com) рапортует о появлении... миллионного слова в английском языке! По тому, какое слово считается миллионным, сразу понятно, за какую свалку мусора они пытаются выдать английский язык: это "слово" Web 2.0! И это наряду с тем, что (the) web ("паутина") считается отдельным словом. Очевидно, Web 1.0 тоже где-то посчитали как отдельное слово! Более того, они не стесняются считать словами словосочетания: в качестве 1 000 001-го слова посчитано 'financial tsunami' - "Финансовое цунами". В таком случае и в русском языке наряду со словами "финансовый(-ая,-ое)" и "цунами" есть слово "финансовое цунами", которое можно посчитать. Впрочем, пуристы, составлявшие БАС, вряд ли включили в него слово "цунами", поскольку это иностранное заимствование (об этом см. следующий пункт ниже).
2) Английский не только создает свои, но и весьма активно заимствует чужие слова из языков всего мира. Мы жалуемся на засилье английских заимствований, но тот слой научно-технической и деловой лексики, который проник в наш язык с падением железного занавеса, - это лишь жалкая горсточка по сравнению с активными заимствованиями, без всякого ложного стеснения производимыми английским языком. Еще со времен Вильгельма Завоевателя он наполовину французский. Получается, что мы заимствуем заимствованное! Или, образно говоря, перекупаем купленное. А теперь, когда миллионы людей в транснациональных компаниях общаются на английском, который для них неродной, возникают целые пласты лексики "китайского английского", "латиноамериканского английского", "японского английского". Эти пласты лексики относятся к так называемым окказионализмам.
В каждом языке существуют диалекты, в английском это британский, австралийский, американский, канадский и др. Но когда возникает сообщество из сотен тысяч не-носителей языка, активно общающихся на английском языке, который служит для них средством коммуникации или выступает как business language (язык делового общения), они обогащают язык словами своего родного языка и иными путями вырабатывают некий региональный жаргон, который трудно назвать диалектом в традиционном понимании. Тем более что он не имеет четкой географической локализации, это язык блогосферы, форумов и эл.почты. Есть в нем, конечно, и такие "исконно английские" слова как babushka, bomzh, pelmeni и т.п. По данным GLM, подобные слова, в основном китайского и японского происхождения, занимают до 20-25% современного английского (в их понимании). При этом возникает парадоксальная ситуация: сами носители английского лексику такого "международного английского" часто не понимают! В русском языке тоже, конечно, регулярно появляются заимствования, приток которых резко возрос в последние годы: "роутер", "мерчандайзер", "клининг" и прочие слова-уродцы. Но они никогда не войдут в БАС и др. словари русского языка. Максимум, на что они могут рассчитывать - это включение в словари иностранных слов. Английские же филологи, судя по всему, иностранные и свои родные слова никак не различают.
3) Словарный запас английского в силу свойственного англосаксам неформального подхода завышается в последние несколько десятилетий еще и из-за подсчета в общем словаре якобы литературного языка слов из иных пластов речи: научно-технической и другой лексики. Такие слова как "фланец" или "карбюратор" мы не считаем литературными, это технические термины - а они считают, т.к. не видят особой разницы. В то же время оценка русского языка, содержащаяся в БАС, явно занижена в силу обратной картины: засилья в советской языковой школе формального подхода. Как в русском языке может быть всего 150 тысяч слов, когда всего лишь один словарь Даля содержит около 200 тысяч слов, на сегодняшний день, по большей части архаизмов! Просто мы не считаем архаизмы, а они - считают (впрочем, об этом я уже написал выше, в п.1). А если брать технические термины, так у нас в одном только двухтомном (или сколько там томов, не помню уже) Политехническом словаре около миллиона терминов.
4) богатство языка взаимно дополняют два источника: словообразование и словоизменение. Последнее на порядок богаче в русском, чем в английском. Именно скудность своего словоизменения и пытается компенсировать словообразованием (а точнее, заимствованием слов - см. п. 2 выше) английский язык. Такой момент, как словообразование по регулярным правилам, также рассматривается в английской и русской традиции по-разному.
Например, в современном английском языке есть возможность свернуть в одно слово целую фразу из двух, трех, четырех и более слов, получив нечто вроде слова «self-made-man». И такие слова, становясь употребительными, попадают в толковые словари.
В русском языке очень широки возможности словообразования с помощью приставок и суффиксов. Выражения типа «недоперепрыгнувший яму зайчишечка» в русском языке совсем не редкость. Однако первое слово не попадает в русские толковые словари, как окказионализм, а второе - как уменьшительно-ласкательное, образованное по регулярным правилам.
Подведем итог. Основное ядро языка, что английского, что русского, содержит не менее 250 и вряд ли более 300 тысяч слов. К этому в обоих языка можно добавить, а можно и не добавлять (БАС не добавляет): архаизмы и диалектизмы (охлобыстнуть, ендова, веретьё, поярковый) - еще около 100-200 тысяч слов; технические термины, преимущественно заимствованные (драйвер, штангенциркуль, молдинг) - не менее 300-500 тысяч; жаргон, он же сленг, который бывает бытовым, молодежным, журналистским, профессиональным (распил, винда, черкизон, пиарщик, подстава) - еще 100 тысяч. Получается около 700 тысяч. И их раздуваем до миллиона: в русском - путем включения производных слов типа "недоперепрыгнувший", в английском - благодаря заимствованиям из китайского, арабского и японского. Так что можно при желании смоделировать обратную ситуация, когда в русском будет под миллион слов, а в английском - всего 300 тысяч.
Возникает вопрос: что же, ученые мужи не знают всего этого? Конечно, они всё понимают! Просто не могут не знать. Тогда зачем же они это пишут? Очевидно, вопрос выходит за пределы сугубо научной сферы. Во-первых, им нужно чем-то оправдать собственную нерадивость в составлении словарей. Тот же БАС не переиздавали, кажется, с 1970 года. Когда назрела необходимость переиздания, работа в 1993 году оборвалась на 4-м томе. Но это не единственная причина. Не могу отделаться от мысли, что часть подобных высказываний носит заказной характер и преследует суггестивные цели. Кому-то нужно, чтобы территория этой страны превратилась в источник дешевого сырья с покорным и немногочисленным населением, лишенным национального самосознания и гордости. В этом контексте понятен удар по русскому языку как основе культуры и самоидентификации. Главное - не "повестись" (вот еще один неологизм, кстати).
Л.Н. Пороховник, 2009-2011 гг.