"Лето с Гитлером"
"Лето с Гитлером"
Дискуссия в российском обществе на тему, где пролегает грань между иными политическими взглядами и предательством своего народа, на фоне СВО обострилась. И дело не только в условных Исинбаевой и Пугачевой. Поступки деятелей прошлого вызывают порой не меньше вопросов.
В Доме русского зарубежья открывается выставка «Противостояние и примирение», посвященная 150-летию писателя Ивана Шмелева.
Шмелев, автор таких произведений, как «Солнце мертвых» и «Лето Господне», считается одним из самых значимых писателей русского зарубежья.
О нем как о писателе тепло отзывались Максим Горький и Александр Куприн. Шмелева считают едва ли не последним автором, которому удалось передать дух уходящей, патриархальной России. Жизнь писателя была омрачена трагедиями. В 1920 году большевиками был расстрелян его сын Сергей, офицер Белой армии, и эту боль Иван Сергеевич пронес через весь остаток своей жизни.
Уехал по разрешению, обещал не выступать против Советской власти
Но вот здесь начинаются довольно интересные моменты. Шмелев, находясь в Советской России, ведет переписку с Луначарским, Калининым и другими советскими деятелями, обращается к ним с различными просьбами и, что интересно, находит у них понимание и помощь.
На «Философский пароход» писателя не отправляли - ультиматумов ему не ставили, разрешение на выезд Шмелев получил официальным порядком, пообещав при этом никоим образом не действовать против Советской Республики.
В 1927 году режиссер Яков Протазанов в СССР ставит фильм «Человек из ресторана» по дореволюционной повести Шмелева. И пусть автор, находящийся в эмиграции, остался этим фактом недоволен, тут показательно другое - по крайней мере, в конце 1920-х годов писатель не рассматривался большевиками как заклятый враг. И это несмотря на то, что шмелевское «Солнце мертвых» стало, так сказать, бестселлером антисоветского агитпропа. В начале 1930-х автора даже дважды выдвигали на Нобелевскую премию по литературе.
Куратор выставки к 150-летию писателя Татьяна Марченко в интервью «Российской газете» заявила: «Примирение происходит в нашем сознании, сто лет спустя. Примирение - это современная Россия, которая принимает свое духовное и культурное наследие, свою историю. Принимает ту эмиграцию, которая не была против России, но была за другой путь ее развития. Тогда она проиграла, а сейчас мы видим, что мы не можем без этого наследия двигаться дальше».
А вот дальше начинаются спорные моменты. Госпожа Марченко сообщает о некоей «личной переписке», на которой «строить обвинения недопустимо». О чем речь? За что так приходится оправдывать Шмелева?
В годы гитлеровской оккупации Франции писатель сотрудничал с пронацистским изданием «Парижский вестник». Этого поступка, к слову, Шмелеву не простили многие представили эмиграции. Но это, как ни странно, еще полбеды. А вот та самая «личная переписка» - штука куда более серьезная.
Речь о письмах Шмелева, обращенных к Ольге Бредиус-Субботиной, писательнице и художнице, которую называют его последней любовью.
В письме от 30 июня 1941 года Шмелев так высказывается о начале Великой Отечественной войны: «Я так озарен событием 22.VI., великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят. Господи, как бьется сердце мое, радостью несказанной... Ваш Ив. Шмелев».
Итак, писатель испытывает несказанный восторг от нападения нацистов на СССР и договаривается до того, что объявляет Гитлера «рыцарем». А только ли в переписке Шмелев произносил подобное? Да нет, представители русской эмиграции свидетельствуют - Шмелев своих симпатий к гитлеровской агрессии в беседах не скрывал. Тем более, он же был не единственным, кто увидел в происходящем шанс на собственный реванш.
«Прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены... идет разделка»
Но в письме от 9 октября 1941 года Шмелев раскрывается еще ярче: «...знал, что будет что-то важное сегодня, оставил радио открытым... Ведь вчера был день моего Сережечки, преп. Сергия Радонежского, России покровителя. Я ждал. Я так ждал, отзвука, - благовестия ждал - с „Куликова поля“! ... Я не обманулся сердцем, Преподобный отозвался... Я услыхал фанфары, барабан - в 2 ч. 30 мин., - специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены... идет разделка, Преподобный в вотчину свою вступает. Божье творится не нашими путями, а Его, - невнятными для нас... Твой Ив. Шмелев».
Прорыв фронта, обернувшийся «Вяземским котлом», стал тяжелейшим поражением Красной Армии осенью 1941 года. Именно в этом момент судьба Москвы оказалась под угрозой. Но те, кто попал в окружение, сражались яростно, своим упорством выигрывая время для тех, кому предстояло встать на защиту столицы. В Вяземский котёл попали пять советских армий, было захвачено около 500 тысяч пленных, погибло до миллиона советских солдат и офицеров.
Гибель бойцов Красной Армии господин Шмелев называет «разделкой». И сюда приплетается православие, благовест, Сергий Радонежский.
И все это не сиюминутный эмоциональный всплеск - Шмелев и в благодарственном молебне по случаю занятия нацистами Крыма поучаствовал. Защитники писателя говорят, что, мол, не лично, а только «подписал молитвенное благодарение». Что это меняет? Абсолютно ничего.
«Немцы спасают народ от голода, отправляя в Германию на работы»
В 1942 году Шмелев в переписке с Бредиус-Субботиной переплюнул самого себя, оправдав угон соотечественников на работы в Германию: «Немцы спасают народ от голода, отправляя в Германию на работы. Надо знать все. Оля, знай: герои те, кто сейчас едут туда, помогают освободителям! Мне пишут святые женщины. Их мужья едут, и они их благословляют. Это - русские женщины, героини...»
Какое уж там раскаяние - Шмелев нацистов и фюрера любил вплоть до 1945 года. Оценку ему дали вполне однозначную - писатель превратился в изгоя. Сотрудничество с нацистским изданием ему не простили - во Франции от него отвернулось большинство эмигрантов и сами французы, в визе в США отказали американские власти. Закончил он свою жизнь в женском Покровском монастыре, умерев в 1950 году от сердечного приступа.
Защитники Шмелева говорят - в СССР его книги начали публиковать уже в 1957 году. Но публиковать книги и оправдывать взгляды автора - это не одно и то же.
https://aif.ru/culture/person/leto_s_gitlerom_pochemu_ivan_shmelev_stal_izgoem_v_emigracii - цинк
Про откровения данного персонажа не так давно уже писал применительно к открытию памятной доски Шмелеву в Крыму.
"Примирение" с такими персонажами слово в слово повторяет концепцию примирения с бандеровщиной на Украине.