«В перевернутом мире сумевших уехать от иранского режима называют беженцами и спасают», - говорит Н., - «сумевших уехать от корейского режима называют беженцами и спасают, а сумевших уехать от российского режима называют «оккупантами» и награждают плевком в спину и ценником в 600 долларов за неотапливаемую однушку».
Много людей с дорогими и сложными московскими и питерскими стрижками, окрашиваниями, андеркатами, hair tattoos. Н. говорит, что у него навязчивые мысли о том, что будет с этими стрижками через месяц и два: деньги, деньги, деньги.
Н., три года в Грузии, говорит раздраженно: «Пытаются привезти сюда свои Химки. «Где Озон? Где Авито? Где нормальный кофе take away?..» И начинают презирать великую страну, которая их приютила.»
С начала войны некоторые банки тут требовали при открытии счета подписать бумагу о признании войны в Украине войной, а России - оккупантом и агрессором.
Н. ищет квартиру и ей отказывают три раза: не хотят сдавать русским (общая, тяжелая, очень больная тема). На четвертый раз хозяйка квартиры вглядывается в ее лицо: «Я вас откуда-то знаю. Вы не из телевизора?» - «Я работала на «Дожде». - «Пришлите ссылку на свой профиль в фейсбуке». Корчась от неловкости, Н. присылает ссылку. Хозяйка сравнивает фотографию с лицом самой Н. и остается довольной. Н. получает квартиру.
Пока Н. шла ко мне в гостиницу, видела наклейки «Граждане РФ, вам здесь не рады», - но почти все уже содраны, говорит.
Н. рассказывает, что русский язык комом стоит у нее в горле. «Почему я не могу перейти с торговкой на рынке на русский язык, - самый прекрасный, самый любимый?! Я всегда говорила в Тбилиси на русском со старшим поколением, - почему я сейчас не могу?!» «Мне кажется, - говорю осторожно, - что сейчас он может показаться в этот момент не языком, а нашивкой на рукаве». Н. закрывает лицо ладонью.
Теперь лижут сапоги грызунам, как подметил Достоевский - российскому либералу это слаще майонеза.
Н., четыре года в Тбилиси: «Я считаю, что бумагу о цельности границ Грузии надо заставлять прямо на въезде подписывать. Иначе человеку в этой стране делать нечего».
Н., журналист «Дождя», объясняет, что если ему грузины плюнут в спину, он не имеет права обижаться: «Они помнят события четырнадцатилетней давности, они не звали меня сюда и на мне не написано, что я против Путина».
Н. говорит, что на русском разговаривать не стыдно, если делать это так: вместо «Здравствуйте!» - «Хуй войне!», вместо «До свидания!» - «Слава Украине!», а посередине уже говори, что там тебе надо.
Н. взбешен тем, что «30,000 лучших либеральных умов России», переехавших, по его оценке, в Тбилиси, до сих пор не выучили, не собираются выучить и не желают выучить хотя бы 10 слов на грузинском, -«и это при том, - говорит Н., - что любое слово на грузинском, сказанное хотя бы продавцу в аптеке, повышает отношение к тебе на 200 баллов». Говорит, делал это раз сто, - «ни разу не отказали, - только иногда вздыхали, когда я говорил, что из Москвы».
https://linorgoralik.com/tbilisi.html
Мегажыр.
Много людей с дорогими и сложными московскими и питерскими стрижками, окрашиваниями, андеркатами, hair tattoos. Н. говорит, что у него навязчивые мысли о том, что будет с этими стрижками через месяц и два: деньги, деньги, деньги.
Н., три года в Грузии, говорит раздраженно: «Пытаются привезти сюда свои Химки. «Где Озон? Где Авито? Где нормальный кофе take away?..» И начинают презирать великую страну, которая их приютила.»
С начала войны некоторые банки тут требовали при открытии счета подписать бумагу о признании войны в Украине войной, а России - оккупантом и агрессором.
Н. ищет квартиру и ей отказывают три раза: не хотят сдавать русским (общая, тяжелая, очень больная тема). На четвертый раз хозяйка квартиры вглядывается в ее лицо: «Я вас откуда-то знаю. Вы не из телевизора?» - «Я работала на «Дожде». - «Пришлите ссылку на свой профиль в фейсбуке». Корчась от неловкости, Н. присылает ссылку. Хозяйка сравнивает фотографию с лицом самой Н. и остается довольной. Н. получает квартиру.
Пока Н. шла ко мне в гостиницу, видела наклейки «Граждане РФ, вам здесь не рады», - но почти все уже содраны, говорит.
Н. рассказывает, что русский язык комом стоит у нее в горле. «Почему я не могу перейти с торговкой на рынке на русский язык, - самый прекрасный, самый любимый?! Я всегда говорила в Тбилиси на русском со старшим поколением, - почему я сейчас не могу?!» «Мне кажется, - говорю осторожно, - что сейчас он может показаться в этот момент не языком, а нашивкой на рукаве». Н. закрывает лицо ладонью.
Reply
Меня быдлана грамотного они не видели.
Reply
Reply
Н., четыре года в Тбилиси: «Я считаю, что бумагу о цельности границ Грузии надо заставлять прямо на въезде подписывать. Иначе человеку в этой стране делать нечего».
Н., журналист «Дождя», объясняет, что если ему грузины плюнут в спину, он не имеет права обижаться: «Они помнят события четырнадцатилетней давности, они не звали меня сюда и на мне не написано, что я против Путина».
Н. говорит, что на русском разговаривать не стыдно, если делать это так: вместо «Здравствуйте!» - «Хуй войне!», вместо «До свидания!» - «Слава Украине!», а посередине уже говори, что там тебе надо.
Н. взбешен тем, что «30,000 лучших либеральных умов России», переехавших, по его оценке, в Тбилиси, до сих пор не выучили, не собираются выучить и не желают выучить хотя бы 10 слов на грузинском, -«и это при том, - говорит Н., - что любое слово на грузинском, сказанное хотя бы продавцу в аптеке, повышает отношение к тебе на 200 баллов». Говорит, делал это раз сто, - «ни разу не отказали, - только иногда вздыхали, когда я говорил, что из Москвы».
Reply
Reply
Reply
В чате пишут, что «чат очень полезный, свои деньги и мозги теперь точно в Грузию не повезу».
Reply
Leave a comment