Непутевые заметки
Было это давно. Очень давно. В Карельской тайге.
Работали мы на уран. Ничего особенного, дырки метров до 500, зарплаты примерно такие же.
Как-то в одну из вахт в ночную смену это и произошло. Работал у меня тогда помбуром дед. Ну как дед? Младше меня сегодняшнего он был лет на десять.
Дело было осенью, дожди, болотины. А у меня сапоги, как на зло порвались. По свету - так-сяк, по сухому можно проскакать. А ночью - фиг вам.
Дед же любил во время смены под предлогогом приготовления чая или чего пожрать свинтить в балок, до которого лесом было метров сто. Обычно это заканчивалось тем, что, как начинало светать, я перся в балок, расталкивал пинками деда, выкидывал расплавленный чайник и мы шлепали вместе на буровую.
И вот, в очередной поход деда на изготовление чая, бурю по маленьку, дело к утру, в сон клонит. Под работающий дизель и станок спится отлично, натуральное снотворное. Короче, стою у станка, на рычаг тормоза лебедки облокотился и дремлю по малу. Замер до конца доходит, гидравлика начинает реветь по другому. Просыпаешься, перехватился, и дальше на массу.
В один прикрасный момент просыпаюсь, а рычаг тормоза лебедки у меня в руке отдельно от станка. Шплинт там был чуть не в палец толщиной. Как его срезало - загадка. Но срезало.
И вот я с просонья, с рычагом в руке, рычаг отдельно от станка, станок работает. И я вижу, как лебедка начинает медленно раскручиваться: элеватор-то поднят под кронблок. А станок бурит. А это алмаз: оборотов даешь прилично. Я уж не помню, сколько, но любил я на хорошей скорости, так-что там 710 было скорее всего. И барабан лебедки все быстрее и быстрее раскручивается: элеватор с амортизатором вес имеют.
Будь я не со сна, то переключился бы на лебедку и, вырубив вращение, опустил бы элеватор лебедкой, работая только рычаглм лебедки. А тут... эх. И я с просонья и от большого ума хватаю руками трос. А барабан лебедки уже начал крутиться, пошли петли, и меня петлей по заспанной роже.
Пролетая мимо главного щита, я каким-то чудом в полете умудряюсь врезать рукой по здоровенной красной кнопке "Все стоп". А затем, не выпуская шасси, приземляюсь на калорифер. В этот момент элеватор соприкасается с труборазворотом с шумом взрыва пятитонной бомбы. Занавес! Зрители в восторге бросают цветы.
Я на калорифере с отметкой тросом на морде, вся буровая в тросу, рычаг тормоза лебедки отдельно от лебедки, элеватор чуть не разнесший в дребезги труборазворот. И тишина, только дизель урчит. Картина маслом.
Плюнул я тогда на мокрые ноги. До балка дошел... и говорил долго.
Навсегда запомнил, что одному работать нельзя, хоть потом и приходилось. Но это другая история.
Работали мы на уран. Ничего особенного, дырки метров до 500, зарплаты примерно такие же.
Как-то в одну из вахт в ночную смену это и произошло. Работал у меня тогда помбуром дед. Ну как дед? Младше меня сегодняшнего он был лет на десять.
Дело было осенью, дожди, болотины. А у меня сапоги, как на зло порвались. По свету - так-сяк, по сухому можно проскакать. А ночью - фиг вам.
Дед же любил во время смены под предлогогом приготовления чая или чего пожрать свинтить в балок, до которого лесом было метров сто. Обычно это заканчивалось тем, что, как начинало светать, я перся в балок, расталкивал пинками деда, выкидывал расплавленный чайник и мы шлепали вместе на буровую.
И вот, в очередной поход деда на изготовление чая, бурю по маленьку, дело к утру, в сон клонит. Под работающий дизель и станок спится отлично, натуральное снотворное. Короче, стою у станка, на рычаг тормоза лебедки облокотился и дремлю по малу. Замер до конца доходит, гидравлика начинает реветь по другому. Просыпаешься, перехватился, и дальше на массу.
В один прикрасный момент просыпаюсь, а рычаг тормоза лебедки у меня в руке отдельно от станка. Шплинт там был чуть не в палец толщиной. Как его срезало - загадка. Но срезало.
И вот я с просонья, с рычагом в руке, рычаг отдельно от станка, станок работает. И я вижу, как лебедка начинает медленно раскручиваться: элеватор-то поднят под кронблок. А станок бурит. А это алмаз: оборотов даешь прилично. Я уж не помню, сколько, но любил я на хорошей скорости, так-что там 710 было скорее всего. И барабан лебедки все быстрее и быстрее раскручивается: элеватор с амортизатором вес имеют.
Будь я не со сна, то переключился бы на лебедку и, вырубив вращение, опустил бы элеватор лебедкой, работая только рычаглм лебедки. А тут... эх. И я с просонья и от большого ума хватаю руками трос. А барабан лебедки уже начал крутиться, пошли петли, и меня петлей по заспанной роже.
Пролетая мимо главного щита, я каким-то чудом в полете умудряюсь врезать рукой по здоровенной красной кнопке "Все стоп". А затем, не выпуская шасси, приземляюсь на калорифер. В этот момент элеватор соприкасается с труборазворотом с шумом взрыва пятитонной бомбы. Занавес! Зрители в восторге бросают цветы.
Я на калорифере с отметкой тросом на морде, вся буровая в тросу, рычаг тормоза лебедки отдельно от лебедки, элеватор чуть не разнесший в дребезги труборазворот. И тишина, только дизель урчит. Картина маслом.
Плюнул я тогда на мокрые ноги. До балка дошел... и говорил долго.
Навсегда запомнил, что одному работать нельзя, хоть потом и приходилось. Но это другая история.