Cmpacmu no Swete, Глава 1,1.6
Оригинал взят у cmpacmu_no_sw в Cmpacmu no Swete, Глава 1,1.6
Таис и Бунин
- солнечный удар!- сказал Ваня, и Воланд его понял.
Твис, в нежнейшем, вероятно, парижском, пеньюаре, оказалась в номере провинциальной гостиницы. Ваня, с букетом камелий, с бутылкой шампанского, уже звонит в дверь.
- любимая, наконец-то нам никто не помешает! Что нам твой Александр, что нам моя Анна Андреевна! Эта ночь будет наша!
- милый, эти цветы, они напоминают нашу любовь. Мне никто еще не дарил таких букетов! Я буду твоей, мой повелитель! Я забуду на ночь своего полководца, тем более, что он наверняка утешается с завоеванной своими штыками принцессой! Но люби меня, Ваня, люби так, чтобы я могла на всю жизнь сохранить эту ночь, как счастливейшее мгновение жизни.
- таис, звезда моя, царица души моей, ты первая женщина, с которой я буду счастлив! Ты- последняя женщина, которая подарила мне радость жизни, светсолнца, вот это мгновениени с чем не сравнимой близости!
Иван на руках несет девушку к постели. Через открытое окно, кроме весеннего солнца, доносятся крики извозчиков, весеннее щебетание Воробьев, запахи горячего чернозема.
Да, Таис, когда-то ты познала свою первую женскую ласку на распаханном поле. Теперь, в объятиях гениального поэта постель провинции кажется тебе райскими кушами. Иван продолжает свои ласки, он уже целует кончики накрашенных грудей, его руки блуждают уже по нежным волоскам несорванной девственности.
- Таис, возлюбленная моя, свет очей моих, моя Ева, я буду Львом, я буду змеем, я буду павлином!
Разве ты не любуешься красотой моих лучезарных звуков, моей всепобеждающей лиры, собственности вашего Орфея? Таис, разве поцелуи моих губ, разве огонь моего змеиного языка невоспламенил еще порох твоих Персей? Любимая, разве музыкальные руки мои не извлекают чарующие мелодии Шопена из дебрей твоего жаркого лона?
- о, возлюбленный, говори, говори еще! А то я умру от счастья! О, ласкай же и эту грудь, а то она разорвется от желания. Я вся твоя, я уже потеряла вес, я потеряла время, я не знаю где я и что со мной. Милый, я не могу больше! Возьми же, наконец, меня, и я рожу тебе сына, такого же поэта, такого же художника, такого же мужчину, и он сделает счастливыми еще многих дочерей Евы, о мой Бог!
И вот оно, мгновение, которое, увы, не продлилось, ибо Мефистофель уже тут как тут. Кого же он привел с собой?
О, это не наш, не русский человек, это скорееиспанец, он достает из портфеля маленький ледоруб и собирается нанести отдыхающему Ивану смертельный удар.
Воланд не дает ему это сделать!
Он переносит нас в атмосферу другого шедевра, обессиертившего Иваново имя.
Это, конечно
Таис и Бунин
- солнечный удар!- сказал Ваня, и Воланд его понял.
Твис, в нежнейшем, вероятно, парижском, пеньюаре, оказалась в номере провинциальной гостиницы. Ваня, с букетом камелий, с бутылкой шампанского, уже звонит в дверь.
- любимая, наконец-то нам никто не помешает! Что нам твой Александр, что нам моя Анна Андреевна! Эта ночь будет наша!
- милый, эти цветы, они напоминают нашу любовь. Мне никто еще не дарил таких букетов! Я буду твоей, мой повелитель! Я забуду на ночь своего полководца, тем более, что он наверняка утешается с завоеванной своими штыками принцессой! Но люби меня, Ваня, люби так, чтобы я могла на всю жизнь сохранить эту ночь, как счастливейшее мгновение жизни.
- таис, звезда моя, царица души моей, ты первая женщина, с которой я буду счастлив! Ты- последняя женщина, которая подарила мне радость жизни, светсолнца, вот это мгновениени с чем не сравнимой близости!
Иван на руках несет девушку к постели. Через открытое окно, кроме весеннего солнца, доносятся крики извозчиков, весеннее щебетание Воробьев, запахи горячего чернозема.
Да, Таис, когда-то ты познала свою первую женскую ласку на распаханном поле. Теперь, в объятиях гениального поэта постель провинции кажется тебе райскими кушами. Иван продолжает свои ласки, он уже целует кончики накрашенных грудей, его руки блуждают уже по нежным волоскам несорванной девственности.
- Таис, возлюбленная моя, свет очей моих, моя Ева, я буду Львом, я буду змеем, я буду павлином!
Разве ты не любуешься красотой моих лучезарных звуков, моей всепобеждающей лиры, собственности вашего Орфея? Таис, разве поцелуи моих губ, разве огонь моего змеиного языка невоспламенил еще порох твоих Персей? Любимая, разве музыкальные руки мои не извлекают чарующие мелодии Шопена из дебрей твоего жаркого лона?
- о, возлюбленный, говори, говори еще! А то я умру от счастья! О, ласкай же и эту грудь, а то она разорвется от желания. Я вся твоя, я уже потеряла вес, я потеряла время, я не знаю где я и что со мной. Милый, я не могу больше! Возьми же, наконец, меня, и я рожу тебе сына, такого же поэта, такого же художника, такого же мужчину, и он сделает счастливыми еще многих дочерей Евы, о мой Бог!
И вот оно, мгновение, которое, увы, не продлилось, ибо Мефистофель уже тут как тут. Кого же он привел с собой?
О, это не наш, не русский человек, это скорееиспанец, он достает из портфеля маленький ледоруб и собирается нанести отдыхающему Ивану смертельный удар.
Воланд не дает ему это сделать!
Он переносит нас в атмосферу другого шедевра, обессиертившего Иваново имя.
Это, конечно