Вот так взяла и провалилась
Наверное, вы про меня уже все забыли, дорогие мои. Я опять пропала. Но я всех помню, и все-все свои обещания.
Я помню, что обещала Лене отзыв о ее волшебном семинаре по гимнастике. И про концерт. И про осень, которую уже заваливает мокрым снегом, словно в укор мне. Только время рвануло наперегонки с моими ребятами, а я, хромая, плетусь за ними следом. Но каждый день, когда я вижу что-то особенное, я вспоминаю про свой виртуальный блокнот, куда так приятно заносить обрывки дней на память.
Мои дети растут. Мы выходим гулять втроем, уже не то, что без коляски - без папы! Мы вместе гордимся этим так, словно я тоже ребенок и нас впервые стали выпускать во двор строгие родители. Без присмотра, так, с настороженной оглядкой в окно.
Это действительно оказалось большим событием. Мы торопимся обойти весь наш привычный мир, ставший вдруг незнакомым. Мы ходим ранним утром смотреть на иней и топтать первый лед на лужах. Кормим голубей и воробьев, тут же распугивая их воплями: "Гуля ешь!" Бросаемся листвой и собираем коллекцию палок, приносим их после каждой прогулки в дом и складываем в коробочку в прихожей. Отец уже шутит, что если зимой отключат отопление, мы сожжем в сковородке этот "хворост" и согреемся. "Нет! -- с вызовом бросает на это дочь. -- Ниизя! Низя жечь палки!"
Нет! У нее это вообще любимое слово ))) Она спорит со мной и я в каждом ее "аргументе" узнаю себя. Вот так я завожусь, вот так хмурю брови, вот так расстраиваюсь, если что-то не получается. Нам даже еда нравится одна и та же.
Сын копирует отца. Он готов молится на него, как на икону. А когда ребята вдвоем планируют какие-то шалости, я так и вижу нас с Сашкой на их месте. И в то же время это совсем другие люди. Вот смотришь на них, и кажется, что человек подобен калейдоскопу: вдруг сложилась картинка, копирующая родителей, и тут же развалилась на осколки и перестроилась в совершенно иной узор.
А еще у нас появился друг. Еще летом мы подружились с одноглазым бельчонком. Мы зовем его Шустриком. И эта первая белка в моей жизни, у которой, кажется, есть чувство собственного достоинства. В принципе, в парке полно таких пушистых комков. Одни боятся людей, другие прямо предстваление устраивают, выпрашивая орехи или семечки. Наш друг серьезен, но добродушен. Он не идет на руки ко всем подряд, хоть и берет орех с любой ладони, спокойно и чинно.
Мы встречаемся почти ежедневно. Заходим на его "территорию" (оказывается, белки давно поделили парк на зоны и гуляют только в своих границах, яростно защищая их) и зовем. "Белка Шустрик, иди ко мне", -- кричит во все горло Аня. "Шустрик, кушать", -- вопит Толя. А я цокаю языком. Прохожие оглядываются на нас с подозрением, но расплываются в улыбках, когда наш мохнатый товарищ приходит на зов. Может дело в том, что у Шустрика нет одного глаза, но он так "скептически" наклоняет голову на бок, словно спрашивая: "Ну и чего так орать? Я вас и в первый раз прекрасно слышал". Но радостным детям не до его намеков, они закармливают его орехами, без которых мы уже вообще никуда не ходим -- хоть один да лежит в кармане у каждого.
С орехами все тоже непросто. Фундук Шустрик закапывает, а вот арахис ест сразу, но требует почистить. Возьмет его лапками, проинспектирует и несет обратно, открывай, дескать. Разломишь ему мягкую скорлупку, вышелушишь красные ядрышки, и вот он уже снова собирает их неторопливо с ладони.
Пару раз он катался в поддоне нашей коляски. Временами отдыхает на ее сидушках, пока ребята бегают вокруг. А еще он чувствует мое "философское" настроение. Тогда Шустрик забирается по штанине и куртке на плечо, по пути обязательно сунув нос в карман ("Ты мне точно все орехи отдала? Ничего не завалялось?). И мы просто идем по лесной тропинке. Или стоим и смотрим на кусты, с которых осенний ветер уже обтряс истончившиеся листья. В этом нашем совместном "молчании" столько терпкого чувства единения с живой душой мира, что любые бытовые неурядицы кажутся пылью, которую если не дождем смоет, то ветром унесет. Особенно, когда на небе такие "облака, смотри, мама, облака белые, как перья".
Вот в это небо я и провалилась, застряв где-то между летом и осенью. И самое странное, что на пороге уже зима, а голове у меня вообще май. Сплошное безвременье.
Я помню, что обещала Лене отзыв о ее волшебном семинаре по гимнастике. И про концерт. И про осень, которую уже заваливает мокрым снегом, словно в укор мне. Только время рвануло наперегонки с моими ребятами, а я, хромая, плетусь за ними следом. Но каждый день, когда я вижу что-то особенное, я вспоминаю про свой виртуальный блокнот, куда так приятно заносить обрывки дней на память.
Мои дети растут. Мы выходим гулять втроем, уже не то, что без коляски - без папы! Мы вместе гордимся этим так, словно я тоже ребенок и нас впервые стали выпускать во двор строгие родители. Без присмотра, так, с настороженной оглядкой в окно.
Это действительно оказалось большим событием. Мы торопимся обойти весь наш привычный мир, ставший вдруг незнакомым. Мы ходим ранним утром смотреть на иней и топтать первый лед на лужах. Кормим голубей и воробьев, тут же распугивая их воплями: "Гуля ешь!" Бросаемся листвой и собираем коллекцию палок, приносим их после каждой прогулки в дом и складываем в коробочку в прихожей. Отец уже шутит, что если зимой отключат отопление, мы сожжем в сковородке этот "хворост" и согреемся. "Нет! -- с вызовом бросает на это дочь. -- Ниизя! Низя жечь палки!"
Нет! У нее это вообще любимое слово ))) Она спорит со мной и я в каждом ее "аргументе" узнаю себя. Вот так я завожусь, вот так хмурю брови, вот так расстраиваюсь, если что-то не получается. Нам даже еда нравится одна и та же.
Сын копирует отца. Он готов молится на него, как на икону. А когда ребята вдвоем планируют какие-то шалости, я так и вижу нас с Сашкой на их месте. И в то же время это совсем другие люди. Вот смотришь на них, и кажется, что человек подобен калейдоскопу: вдруг сложилась картинка, копирующая родителей, и тут же развалилась на осколки и перестроилась в совершенно иной узор.
А еще у нас появился друг. Еще летом мы подружились с одноглазым бельчонком. Мы зовем его Шустриком. И эта первая белка в моей жизни, у которой, кажется, есть чувство собственного достоинства. В принципе, в парке полно таких пушистых комков. Одни боятся людей, другие прямо предстваление устраивают, выпрашивая орехи или семечки. Наш друг серьезен, но добродушен. Он не идет на руки ко всем подряд, хоть и берет орех с любой ладони, спокойно и чинно.
Мы встречаемся почти ежедневно. Заходим на его "территорию" (оказывается, белки давно поделили парк на зоны и гуляют только в своих границах, яростно защищая их) и зовем. "Белка Шустрик, иди ко мне", -- кричит во все горло Аня. "Шустрик, кушать", -- вопит Толя. А я цокаю языком. Прохожие оглядываются на нас с подозрением, но расплываются в улыбках, когда наш мохнатый товарищ приходит на зов. Может дело в том, что у Шустрика нет одного глаза, но он так "скептически" наклоняет голову на бок, словно спрашивая: "Ну и чего так орать? Я вас и в первый раз прекрасно слышал". Но радостным детям не до его намеков, они закармливают его орехами, без которых мы уже вообще никуда не ходим -- хоть один да лежит в кармане у каждого.
С орехами все тоже непросто. Фундук Шустрик закапывает, а вот арахис ест сразу, но требует почистить. Возьмет его лапками, проинспектирует и несет обратно, открывай, дескать. Разломишь ему мягкую скорлупку, вышелушишь красные ядрышки, и вот он уже снова собирает их неторопливо с ладони.
Пару раз он катался в поддоне нашей коляски. Временами отдыхает на ее сидушках, пока ребята бегают вокруг. А еще он чувствует мое "философское" настроение. Тогда Шустрик забирается по штанине и куртке на плечо, по пути обязательно сунув нос в карман ("Ты мне точно все орехи отдала? Ничего не завалялось?). И мы просто идем по лесной тропинке. Или стоим и смотрим на кусты, с которых осенний ветер уже обтряс истончившиеся листья. В этом нашем совместном "молчании" столько терпкого чувства единения с живой душой мира, что любые бытовые неурядицы кажутся пылью, которую если не дождем смоет, то ветром унесет. Особенно, когда на небе такие "облака, смотри, мама, облака белые, как перья".
Вот в это небо я и провалилась, застряв где-то между летом и осенью. И самое странное, что на пороге уже зима, а голове у меня вообще май. Сплошное безвременье.