Откуда берутся предатели?
24 января 1977 г. Андропов представил в ЦК секретную записку, разработанную I управлением КГБ (внешняя разведка) «О планах ЦРУ по приобретению агентов влияния среди советских граждан»: «…По достоверным данным, полученным КГБ, США на основе прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществить вербовку агентов влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления экономикой и наукой Советского Союза… По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие экономики, будет вести научные изыскания по тупиковым направлениям… Осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет к конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов…».
Казалось бы, все правильно. Но записка вызывает ряд вопросов. Она почему-то исходила от внешней разведки, а не от 5-го управления генерала Бобкова, которое и должно было заниматься данными вопросами внутренней безопасности и идеологических диверсий. К тому же в записке речь шла о планах, разработанных еще Алленом Даллесом в 1950-х гг. и скорректированных Киссинджером в 1972 г. Они уже осуществлялись полным ходом! При Гарвардском университете действовала специальная программа «Лиотте» по подготовке агентов влияния. Наконец, разве не сам Андропов сформировал когорту «аристократов духа», покровительствовал Гвишиани, другим «прогрессивным» ученым и деятелям культуры, через которых как раз и распространялись чуждые влияния, внедрялись западные идеалы? И тогда же, в 1977 г., стала восходить на политическом небосклоне «звезда» Горбачева.
Справка - кто есть кто?
Горбачев Михаил Сергеевич. В биографии очень много неясного. Родился на Ставрополье в крестьянской семье. Деда по отцу ссылали на 2 года при раскулачивании. Дед по матери был председателем колхоза, в 1937 г. его арестовали как троцкиста. Но он уцелел, дождался прихода Берии и освобождения. Уже после крушения СССР Горбачев говорил, что рассказы деда склонили его «к неприятию советского режима» [34]. В войну семья была под оккупацией. Из-за этого Михаил отстал в учебе. Доучиваясь, работал на МТС комбайнером. Но Горбачевы имели какие-то очень солидные связи. Девятиклассником Михаил был за ударный труд награжден орденом Трудового Красного Знамени. Ударно трудился весь народ, и без мощной «руки» в крайкоме получить такую награду было невозможно.
С орденом Горбачев стал кандидатом в члены партии, без экзаменов был принят в МГУ на юридический факультет. Стал секретарем комсомольской организации. Женился на однокурснице Раисе Титаренко (ее дед по отцу провел 4 года в тюрьме, дед по матери был расстрелян как троцкист). А на родине некие покровители уже ждали Михаила Сергеевича, сразу после окончания университета его взяли в Ставропольский крайком комсомола, через 5 лет он стал первым секретарем крайкома ВЛКСМ. На съездах и конференциях подружился с «соседом» - Эдуардом Шеварднадзе, возглавлявшим комсомол Грузии. В 1962 г. Горбачев перешел на партийную работу, парторгом крайкома КПСС.
Одним из его покровителей был первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС Кулаков. Он активно участвовал в заговоре против Хрущева, был переведен в Москву, секретарем ЦК. Своего преемника Ефремова он предупредил, что Горбачев - «перспективный партработник», следил из столицы за своим протеже. Хотя Ефремову Михаил Сергеевич очень не понравился. Вероятно, он пробовал избавиться от такого сотрудника (и соглядатая), перевести в другое ведомство. В 1966 г. Горбачева предложили на пост начальника Ставропольского управления КГБ. Но тогдашний глава этой организации Семичастный почему-то забраковал его.
Причины остались нам неизвестными. Но они могли быть самыми разнообразными. С порядочностью у Горбачева было туговато. Впоследствии на Ставрополье его прозвали «Мишка-пакет» - за конвертики, помогавшие решать через него дела. Были у него и сомнительные знакомства. Еще в университете чета Горбачевых подружилась с чешским студентом Зденеком Млынаржем. Михаил Сергеевич называл его не только другом, но и «единомышленником». В 1967 г. Млынарж провел отпуск на Ставрополье в гостях у Горбачевых. А в 1968 г. он стал главным идеологом «Пражской весны», раскручивал вместе с Дубчеком чешскую «перестройку». Когда ее подавили, Млынарж превратился в диссидента. Но на карьере Горбачева дружба с ним никак не сказалась. В 1970 г. он стал первым секретарем крайкома КПСС.
Дальнейшее выдвижение Михаила Сергеевича историки, политологи, журналисты традиционно связывают с Андроповым. Действительно, Юрий Владимирович сам провел юность на Ставрополье. Кроме того, он с молодых лет страдал тяжелой болезнью почек, проводил отпуска на курортах минеральных вод. А первый секретарь, как водилось, встречал и опекал высоких гостей, обеспечивал программу отдыха. Истратил огромные средства из краевых фондов на оборудование резиденций для элитных гостей.
Но чем Горбачев мог привлечь Андропова? Ему нельзя было угодить банкетами и шашлыками у водопадов. Он сидел на жестких диетах, спиртное вообще не употреблял. Ему нельзя было угодить и подарками. Председатель КГБ питал крайнее отвращение к взяткам. И о том, что Михаил Сергеевич «берет», он по своему положению должен был знать. Культурный уровень Горбачева был слишком низким, чтобы заинтересовать Андропова, тянувшегося к рафинированной интеллигенции, любившего беседовать о поэзии, общаться с талантливыми деятелями искусства. И уж никак он не относился к «аристократам духа», которых собирал вокруг себя Юрий Владимирович.
Михаил Сергеевич выражал готовность «послужить». Бывший его помощник В. Казначеев описал, как однажды на Ставрополье прилетели дочь Брежнева Галина с мужем, Чурбановым. Конечно, их встретили по высшему разряду. За столами посидели очень крепко, и пьяный Чурбанов расхвастался, будто тесть обещал сделать его своим преемником, будто при этом обещании присутствовали Щелоков, Огарков, Цвигун, Пастухов, Тяжельников… Вскоре Горбачев вылетел в Москву. Доносить Андропову [117, с. 143-144]. Но и такой случай не способен объяснить расположение Юрия Владимировича к Горбачеву. Так ли важна была пьяная болтовня Чурбанова? А в руководителе парторганизации Ставрополья Андропов видел услужливость, честолюбие, беспринципность, способность к интригам. Такие деятели могут быть полезными в борьбе за власть, но только в качестве подручных, не более того.
Хотя обращают на себя внимание еще некоторые факторы. Роль Андропова в карьере Горбачева в литературе всячески выпячивается. Но Юрием Владимировичем как бы заслоняется и остается в тени фигура куда более крупная. Опять Суслов. А ведь Ставрополье было его «вотчиной». Он сам был здесь первым секретарем крайкома с 1939 по 1944 г. После освобождения Ставрополья от немцев формировал местные органы власти из своих ставленников. Потом секретарем крайкома стал его свояк (они были женаты на родных сестрах). Кто-то из этих ставленников Суслова покровительствовал Горбачеву в юности, когда тот вдруг получил орден, когда после МГУ его сразу выдвинули в краевое комсомольское руководство.
А «серый кардинал» Михаил Андреевич не прерывал связей со Ставропольем. Даже заговор против Хрущева оформился как раз здесь, в Тебердинском заповеднике, куда под видом охоты съезжались главные участники. Обеспечивал эти тайные совещания Кулаков, покровитель Горбачева. Судя по всему, так или иначе он был связан с Сусловым - у Брежнева или Подгорного никакой опоры на Ставрополье не имелось. И в отпуска на минеральные воды ездил не только Андропов. Суслов тоже. Иногда компанию ему составлял Громыко, которого Михаил Андреевич в значительной мере прибрал под свое влияние.
Факты позволяют уверенно предположить, что на Горбачева «положил глаз» и стал его поддерживать именно Суслов. Вскоре после избрания первым секретарем Ставропольского крайкома, в 1971 г., Михаила Сергеевича направили в Италию, на симпозиум молодых политиков левых партий. Это не могло обойтись без Пономарева и Суслова. А в 1973 г. заговорили о переводе Горбачева в Москву. Секретарь ЦК Демичев предложил ему место Яковлева, отправленного в Канаду, возглавить отдел пропаганды ЦК. Но Михаил Сергеевич отказался. После того, как посоветовался с Сусловым. То есть между ними уже существовали некие отношения, если не доверительные, то по крайней мере «серый кардинал» держал Михаила Сергеевича в поле зрения. Рассудил, что это поле деятельности для него не подходит. Зато в следующем году, сохраняя пост «хозяина» Ставрополья, Горбачев был избран председателем комиссии по делам молодежи Верховного Совета СССР. Должность не обременительная, но представительная - «светиться» на конференциях, конгрессах, в президиумах, да и в столицу наезжать почаще.
Потом председатель Госплана Байбаков звал Горбачева к себе заместителем по сельскому хозяйству, его выдвигали и на пост Генпрокурора вместо состарившегося Руденко. Однако эти должности были «тупиковыми», в стороне от партийной верхушки. А в 1976 г. сняли министра сельского хозяйства Полянского. За это направление в Политбюро отвечал Кулаков, прежний покровитель Михаила Сергеевича. Теперь предложил поставить его министром вместо Полянского. Однако новые покровители сочли ненужным, чтобы Горбачев и Кулаков оказались «в одной связке». У них на ставропольского лидера уже были иные планы.
Один из «аристократов духа» Георгий Арбатов вспоминал, что впервые услышал о Горбачеве весной 1977 г. В разговоре с Андроповым он коснулся болезни Брежнева. Посетовал, что руководство состарилось, а подходящих кадров на замену нет. Андропов отчитал его, что он просто не знает людей. «Слышал ли ты, например, такую фамилию - Горбачев?» Тот признался, что нет. «Ну вот видишь, а подросли ведь люди совершенно новые, с которыми действительно можно связать надежды на будущее». То есть Андропов уже считал его «своим» кадром.
Хотя как раз в это время, в 1977 г., старый друг Горбачева Зденек Млынарж, выпустил в Чехословакии диссидентское воззвание «Хартия 77». Его прижала местная госбезопасность, и он эмигрировал в Австрию. Был принят там в Институт международной политики. Начал заниматься разработками и распространением на Чехословакию «демократических» идей. Естественно, контактируя со спецслужбами Запада. Неужели председатель КГБ не удосужился разузнать о таких связях Михаила Сергеевича? Или… именно это устраивало Андропова? Или он вынужден был принять мнение неких более могущественных лиц?
А Горбачев с супругой тогда же, в 1977 г., решили вдруг провести свой отпуск необычным образом. Проехаться через всю Францию на автомобиле с переводчиком. Впоследствии заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК В. Севрук утверждал, что Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна попали в поле зрения экспертов ЦРУ еще в 1971 г., в Италии. Теперь для этого предоставились куда большие возможности. Можно не сомневаться, по пути им встречались «случайные» люди, говорившие по-русски. С высокопоставленными туристами заводили знакомства французские бизнесмены, политические деятели. Специалисты считают, что в подобных случаях прямая вербовка применяется редко, она не обязательна (и может отпугнуть партнера). Но составляются психологические портреты, определяются слабые места, подходы. А Раиса Максимовна ошалела от Франции, объявляла во всеуслышанье - нам надо жить так, как французы! Да и «единомышленник» Горбачевых Млынарж наверняка многое рассказал о них западным партнерам.
В октябре того же года Ставрополю исполнялось 200 лет, город наградили орденом. Вручать его приехал Суслов. В свою «вотчину» он явился по-семейному, взял с собой дочь Майю. Горбачевы все время проводили возле гостей, Раиса Максимовна буквально приросла к Майе. А когда узнали, что у дочки выпал день рождения, тут уж разошлись в торжествах и поздравлениях, завалили ее дорогими подарками. Вручили «сувениры» и для других членов семьи - шикарное импортное ружье для подводной охоты, моднейшую кожаную курточку для внука и другие «мелочи» [117]. Идеолог партии не отказался, взял. Спрашивается, зачем было Суслову подводное ружье? И неужели он при своем положении не мог достать таких курточек? А самому ему вообще ничего не требовалось. Он был аскетом, ел только гречневую кашу с молоком, ходил в старом пальто и неизменных калошах, ездил со скоростью 40 км в час. Но он оценивал «верность», услужливость. Все говорит о том, что его благоприятное впечатление о Горбачеве подтвердилось.
Вокруг одряхлевшего и впадающего в маразм Брежнева все более напряженно закручивалась борьба за власть. В Политбюро имелись руководители гораздо более молодые, чем Леонид Ильич или Суслов: Кулаков, Романов, Гришин. Дееспособные, энергичные. Но каждый из них был сам по себе. А у Суслова существовала разветвленная теневая группировка. Координировались усилия пропагандистского аппарата, международников, сереньких и незаметных партийных чиновников, мощного ведомства Андропова.
КГБ принялся расследовать преступления в московской торговле, закрутились «рыбное» и прочие подобные дела. Но лица, виновные в крупных махинациях, как правило, опирались на знакомства в окружении Гришина. Таким образом собирался компромат на него - вон каких помощников пригрел, какие безобразия допустил в столице. Про Романова, честнейшего патриота, великолепного организатора (и с диссидентами у себя в Ленинграде боровшегося куда более успешно, чем Андропов), вдруг из неведомых источников была запущена грязная сплетня. Будто он «по-царски» справил свадьбу дочери в Таврическом дворце, и разгулявшиеся гости якобы перебили драгоценный сервиз Екатерины II, взятый ради такого случая из Эрмитажа [117, с. 212-213]. Это было абсолютной ложью. Но она распространилась по всей стране! Подрывался авторитет Романова, внедрялся отталкивающий образ коррупционера и «барина».
А Кулаков был «молодым» для советской верхушки, ему исполнилось 60 лет. Он был в чести у Брежнева, к юбилею получил Героя Социалистического Труда. Но операция против него разыгралась с двух сторон - из-за границы и изнутри. Западные СМИ наперебой стали передавать, что Брежнев тяжело болен, и на его место готовится Кулаков.
А «доброжелатели» подсказывали Леониду Ильичу: появился «соперник», «оппозиционер». Ну а свалить его не составляло труда. Ведь Кулаков отвечал за сельское хозяйство, приведенное в полный развал. Он стал сильно пить. 4 июля 1978 г. на пленуме ЦК Кулакова подвергли разгромной критике.
Ему стало ясно - карьере конец, скоро сместят с руководящих постов. 5 июля он еще справил 40-летие своей свадьбы, но торжество продолжилось тяжелой выпивкой со скандалами. В ночь на 17 июля Кулаков скончался. Официальный диагноз - паралич сердца из-за чрезмерного употребления алкоголя. Управляющий делами Совета Министров Смиртюков сообщал, что возле кровати нашли 2 пустых бутылки от коньяка. Есть и другая версия - застрелился. Горбачев приехал проводить в последний путь бывшего покровителя. На траурном митинге он впервые выступил на Красной площади. Символично. На похоронах.
А Брежневу уже рекомендовали Михаила Сергеевича на замену Кулакову. Он не сразу принял решение. 17 сентября 1978 г. состоялась «встреча четырех генсеков». Брежнев в сопровождении своего помощника Черненко ехал поездом в Баку, остановился на станции Минеральные воды. Здесь его уже ждали Горбачев и находившийся на отдыхе Андропов. Это было подобие смотрин, начальник КГБ как бы показывал своего протеже. Однако Брежнев и теперь не определился. Но сказали свое слово Суслов и Громыко. 27 ноября Горбачев был избран секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству, вскоре стал кандидатом в члены, а потом и членом Политбюро. Суслов и Андропов ввели в руководство собственного «молодого» - в противовес другим «молодым».
Между тем положение СССР оставалось далеко не лучшим. Война в Афганистане привела к международной изоляции страны, ее отовсюду поливали грязью. А западные державы развернули очередную подрывную операцию против социалистического лагеря, в 1980 г. забурлили беспорядки в Польше, организованные «независимым профсоюзом» «Солидарность». Вот их-то подавлять было бы не в пример сложнее, чем в Венгрии или Чехословакии. Здесь бунтовали не интеллигенция и молодежь, а рабочие. Учитывая традиционный польский гонор, национализм, это было чревато серьезными боями, большой кровью. Правда, поляки и сами справились. Правительство возглавил министр обороны Ярузельский. Ввел военное положение. Митинги и демонстрации разогнали войсками, активистов «Солидарности» и прочих смутьянов пересажали. Ни один советский солдат в этих событиях не участвовал. Но… президент США Рональд Рейган обвинил в подавлении польских «свобод» СССР.
Впрочем, как ни парадоксально, всеобщие осуждения и санкции, введенные западными державами, отнюдь не мешали международной торговле. Из Советского Союза все так же исправно качали нефть и газ, расширяли экспорт. А СССР, разрушивший собственное сельское хозяйство, подрывавший иностранным импортом собственную промышленность, продолжал закупки ширпотреба и продовольствия! Даже США не допустили, чтобы наша страна слезла с американской «зерновой иглы», продавали огромные партии хлеба. Только делали это через третьи страны, в основном через Канаду - где сидел послом Яковлев, прекрасно находивший общий язык с партнерами из НАТО.
А в Советском Союзе надвигались большие перемены - высший эшелон власти достиг преклонного возраста. Осенью 1980 г. тяжело заболел Косыгин. Чувствовал, что ему уже не выкарабкаться, подал заявление об отставке. На его место прочили Машерова, возглавлявшего компартию Белоруссии. Лучшую кандидатуру трудно было найти, в своей республике он добился расцвета и промышленности, и сельского хозяйства. Было и кое-что общее с Романовым - диссиденты и сионисты ненавидели его, клеймили «сталинистом», «антисемитом». Но он внезапно погиб в автокатастрофе. Материалы расследования вроде бы подтверждают трагическую случайность. Разве что произошла она слишком «вовремя». Правительство возглавил Алексей Тихонов. Хозяйственник-практик, безукоризненно честный человек. Но не политик и не экономист. И ему было уже 74 года. Он мог лишь как-то поддерживать инерцию.
А возня вокруг руля власти становилась все более напряженной. КГБ активизировал кампанию по борьбе с коррупцией. В общем-то, она в СССР расцвела пышным цветом. «Копать» можно было где угодно. Но «копали» избирательно. В Ставропольском крае безобразий творилось сколько угодно, однако его кампания вообще не задела, обошла стороной. Зато она массированно обрушилась на соседний, Краснодарский край. Хотя там первый секретарь Медунов взяток не брал, в отличие от Горбачева. Но он был любимцем Брежнева, Леонид Ильич планировал выдвинуть его на повышение.
Теперь там закрутились расследования. Искали пострадавших от злоупотреблений, обиженных. 5 тыс. чиновников были уволены, исключены из партии, 1,5 тыс. попали под суд. Причем рука об руку с Андроповым действовал пропагандистский аппарат Суслова. Публикации о коррупции в Краснодарском крае заполонили «Правду» и другие центральные газеты, звучали по радио и телевидению. Брежнев был вынужден снять Медунова «за ошибки в работе» [117, с. 220]. Но подобным образом уже началась дискредитация самого Леонида Ильича - вот какие у него выдвиженцы, какие деятели его окружают.
Еще один удар по его авторитету партийные пропагандисты нанесли в декабре 1981 г, когда отмечалось 75-летие Генерального секретаря. Все советские СМИ расплескались потоками самой пошлой лести и славословий. По предложению Суслова Брежневу навесили пятую звезду Героя. Конечно же, эта сугубо чрезмерная и пустая шумиха, очередные бесконечные награждения могли вызвать у населения только насмешки, порождать новые порции анекдотов. Но состояние Леонида Ильича было совсем не смешным, а трагическим. Его силы были на исходе. Он невнятно говорил, с трудом передвигался. Андропов через своего подручного, академика Чазова, все плотнее брал его под контроль. Зависимость Брежнева от сильных успокоительных вызывала дальнейшие ухудшения, но Леонид Ильич просил их у Черненко, Цвигуна и других верных помощников. Те не могли отказать, доставали ему препараты. Чазов посоветовался с Андроповым, и в специальной лаборатории КГБ для Брежнева стали производить «пустышки». На вид - неотличимые от настоящих лекарств, но с нейтральным наполнителем [117, с. 228].
А в январе 1982 г. Леонид Ильич принял довольно слабое успокоительное, ативан, и слег с тяжелым приступом астении. И в это же время, 19 января, неожиданно застрелился первый заместитель председателя КГБ генерал Цвигун. Глаза и уши Брежнева при Андропове. Никаких весомых причин, способных объяснить его самоубийство, до сих пор не выявлено, остаются лишь версии. Одну из них озвучил Чазов, что генсек именно через Цвигуна получил лекарство, вызвавшее приступ. Но существует и версия, что самоубийство инсценировали, замаскировав убийство. Причем кто-то очень постарался оклеветать Цвигуна перед Брежневым. Под некрологом не было подписи генсека, хотя покойный считался его личным другом.
А всего через несколько дней случилась еще одна смерть. Суслов лег для обычной диспансеризации в кремлевскую больницу, и там у него случился инсульт. 25 января он скончался. Хоронили в лютый мороз. Порывы пронизывающего ветра дважды срывали покрывало с покойного. Невзирая на такую погоду, Брежнев счел долгом отстоять на трибуне всю долгую церемонию, даже сказать речь. Суслова похоронили не в кремлевской стене, а возле стены, подчеркнув особую важность его фигуры, особые заслуги. Хотя, наверное, почти никто из тогдашних советских людей, да и последующих историков, не смог бы внятно ответить, в чем же эти особые заслуги заключались?
И вот здесь-то встает вопрос - кого группировка Суслова видела в роли преемника Брежнева? Андропова? Или кого-то другого? Или это еще не было определено? Ответа у нас, разумеется, нет. Но и однозначно указать на председателя КГБ не представляется возможным. Он был честолюбивым, тянулся к власти. Однако решительный рывок предпринял только после смерти Суслова. Когда не стало «серого кардинала», регулировавшего процессы в советской верхушке. Нельзя исключать, что он как-то сдерживал Юрия Владимировича.
Но невольно обращает внимание - как раз 25 января, прямо в день похорон Суслова, сотрудники КГБ арестовали некоего Бориса Буряце, известного под прозвищами «Борька Цыган» и «Борис бриллиантовый». Артиста, крупного спекулянта и… любовника Галины Брежневой! Эта связь сделала его очень влиятельным лицом среди всяких махинаторов, подпольных бизнесменов, уголовников. Обыск и арест обставили таким образом, чтобы максимально распространить слухи. В нарушение инструкций Буряце разрешили позвонить - и дочь Брежнева примчалась выручать Бориса. Ей вежливо отказали, сославшись на приказ. А понятыми были приглашены старушки-актрисы, мгновенно раззвонившие по всей Москве. Галину, конечно же, не допрашивали, ее имя в деле вообще не упоминается. Но сплетни брызнули в иностранные СМИ. Удар был нанесен по престижу Брежнева, по его семье [117, с. 235-236]!
За ним последовал еще один. Одного из ближайших советников Брежнева, академика Иноземцева, уличили в хищениях. А среди его подчиненных в Институте мировой экономики и международных отношений вскрыли подпольный кружок «молодых социалистов». Они были сугубыми «западниками», в 1980-х КГБ уже не обращал на таких внимания. А тут вдруг арестовал, возбудили 20 уголовных дел. Шерстили учреждение советника Брежнева, опять дискредитировали его окружение! Иноземцев перегрузок не выдержал, скоропостижно скончался [117, с. 225]…
Но и Леонид Ильич был еще дееспособным. Хотя его здоровье подверглось новому испытанию, в марте 1982 г. в Ташкенте на авиационном заводе обвалились стапеля, куда поналезли рабочие, чтобы лучше видеть вождя. У Брежнева была сломана ключица, она так и не срослась. Однако он, в отличие от грядущего Ельцина, не выпускал из рук рычагов управления государством. В мае состоялся пленум ЦК, и на нем главную роль играл сам Брежнев. Он обратил внимание на самый опасный провал в экономике, катастрофу сельского хозяйства (импорт зерна достиг 45 млн тонн, мяса - 1 млн тонн в год). Намечались меры по выправлению положения - не реформаторские, а взвешенные и реалистичные. Была принята Продовольственная программа на 1982-1990 гг., позволявшая за 8 лет увеличить производство продовольственных товаров в 2,3-2,5 раза, избавиться от зависимости от иностранцев. Поскольку в Политбюро за сельское хозяйство отвечал Горбачев, авторство Продовольственной программы нередко приписывают ему. Но такое утверждение легко опровергается. Вскоре Горбачев придет к власти и не станет ее выполнять, а наоборот, развалит. Идея была не его, а Брежнева.
И на этом же пленуме были решены «организационные вопросы». Андропова избрали секретарем ЦК КПСС, на место Суслова - в его подчинение перешли отделы пропаганды, культуры, науки, международный отдел, отдел внешнеполитической пропаганды. Он стал «вторым секретарем» с правом в отсутствие Брежнева вести заседания. Как будто бы, это являлось значительным повышением. Но от должности председателя КГБ его освободили. На этот пост был назначен Виталий Федорчук, возглавлявший органы КГБ на Украине. К «команде» Андропова он не принадлежал, был выдвиженцем первого секретаря ЦК Украины Щербицкого - друга Брежнева. А кабинет Суслова после его кончины занял почему-то не Андропов, а Черненко. Начал регулировать идеологические вопросы…
Да, Леонид Ильич прекрасно осознавал, что шеф КГБ слишком зарвался, копает уже под его ближайшее окружение и семью. Генсек сделал собственный ход в игре. Как будто бы, повысил Андропова, но отобрал у него главную силу. Передал КГБ «своему» человеку. А осенью 1982 г. в партийном руководстве были вдруг запущены разговоры о тяжелой болезни Юрия Владимировича. Тон задавал сам Брежнев. Встречаясь с Андроповым, принимался расспрашивать о самочувствии, интересовался, чем может помочь? Обращался к Чазову - каково состояние Андропова, правда ли, что он безнадежен? «Понимаешь, вокруг его болезни идут разговоры, и мы не можем на них не реагировать». Чазов сразу доносил о таких вопросах Андропову [117, с. 231], и положение у него стало очень шатким. По сути ему намекали на отставку. В противном случае при Брежневе подобные дела решались очень просто. На пленуме какой-нибудь делегат неожиданно подаст предложение: освободить по состоянию здоровья, проголосуют - и все…
Но вдобавок, как свидетельствуют Гришин, Капитонов, Федорчук, Брежнев нашел себе преемника и задумал реформу по образцу Китая. Учредить для себя почетный пост председателя партии, как состарившийся Мао Цзэдун. А на должность генерального секретаря наметил верного друга Щербицкого [39, 117, с. 243-234]. В ноябре было решено созвать пленум ЦК КПСС. Первым в повестке дня значился вопрос о научно-техническом прогрессе. Вторым, закрытым - «организационный вопрос».
Но и Андропов уже сформировал собственную группировку в советской верхушке. В наследство от Суслова под его руку перешли Пономарев, Зимянин, Демичев. Плюс их «общий» Горбачев. Союзником Юрия Владимировича давно уже был маршал Устинов. К ним примыкал Громыко. КГБ Брежнев отдал Федорчуку, но на ключевых постах остались люди Андропова: Бобков, Крючков. Ставленником Брежнева был первый заместитель Федорчука, Чебриков. Но… он, как и Устинов, предпочел перекинуться к Андропову. А академик Чазов фактически являлся агентом Юрия Владимировича при Брежневе и других руководителях.
9 ноября Леонид Ильич вернулся с охоты, чувствовал себя хорошо. Был в прекрасном настроении, шутил. Личного врача, Михаила Косарева, отпустил домой - как всегда отпускал его на ночь. Принял снотворное - точнее, андроповские «пустышки», которые ему поставляли вместо снотворного. Отправился в постель. А утром его обнаружили мертвым. Сразу же примчались Чазов - и Андропов [142, с. 265]. Первым делом он забрал «бронированный» портфель Брежнева с цифровым замком [117, с. 252].
Официальный диагноз гласил - генсек скончался во сне: оторвался тромб, попал в сердце.
О том, что Леонид Ильич определил себе преемника, знали немногие. А те, кто знал, помалкивали. «Старики» из «брежневской» группировки - Тихонов, Гришин, Соломенцев - попытались выдвинуть Черненко. Он был ближайшим помощником Леонида Ильича, возглавлял главный, Организационный отдел ЦК. Тихонов встретился с ним. Договорились, что на заседании Политбюро глава правительства выступит и назовет кандидатуру Черненко. Но сорганизоваться «старики» не успели. У Андропова оказалось все схвачено. К Черненко, уже после его беседы с Тихоновым, зашел Устинов и «попросил» - чтобы на заседании выступил Черненко и предложил Юрия Владимировича. «Просил» министр обороны. Константин Устинович все понял и согласился.
На заседании Политбюро и внеочередном пленуме ЦК Андропова избрали генеральным секретарем. А еще один пленум, очередной, состоялся 22 ноября. На нем, как и планировалось, приняли постановление об ускорении научно-технического прогресса. Но закрытый «организационный вопрос», намеченный Брежневым, в повестке дня больше не значился… Вот и спрашивается - была ли смерть Леонида Ильича естественной? Она оказалась весьма своевременной для Андропова. Дала ему власть, которую при жизни Брежнева он неизбежно терял. Случайное совпадение?… Или среди «пустышек», изготовлявшихся для вождя, оказалась какая-нибудь «не-пустышка»? Доказательного ответа нет.