ПАТРИАРХ ПЕСЕННОЙ ПОЭЗИИ
После летних каникул всегда приятно и волнительно встретиться не только одноклассникам в школе, но и одноклубникам «Диалога» в библиотеке.
21 сентября в отделе абонемента Белгородской государственной универсальной научной библиотеки состоялась встреча литературного клуба «Диалог»,
посвященная 95-летию со дня рождения замечательного советского и российского поэта-песенника, «короля русского шлягера» Михаила Танича (15.09.1923-17.04.2008).
Г. Н. Воронкина, учитель математики, заинтересовалась жизнью и судьбой поэта, которые, как оказалось, были полны трудностей и драматических событий. Она рассказала присутствующим биографию М. Танича, иллюстрируя выступление стихотворными произведениями поэта.
Участников встречи заинтересовало сообщение И. В. Жигаловой, члена Союза журналистов России, которая представила книгу воспоминаний М. Танича «Играла музыка в саду…».
В дискуссии «Место песенной поэзии в культурном пространстве» приняли участие:
М. А. Путренко, кандидат технических наук, В. А. Аров, инженер-технолог,
Т. А. Приставкина, кандидат педагогических наук, М. К. Улановский, филолог и другие.
Встреча в «Диалоге» закончилась дружным пением всем известных и любимых песен на стихи Михаила Танича.
Солировали, как всегда, Татьяна Кривцова, библиотекарь отдела абонемента, и Марк Улановский, филолог, исполнитель авторской песни.
«И ВСЕ ХОРОШЕЕ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ…»
Песни на стихи Танича уже не одно поколение поет вся страна, при этом многие любители песни не знают даже имени автора любимых строк, не то что его личную и творческую биографию.
Родился Михаил Исаевич Танхилевич (Танич - литературный псевдоним, ставший фамилией) в Таганроге - родном городе А.П. Чехова, о чем Танич всегда помнил и гордился этим. Отец Миши в годы гражданской войны был красноармейцем, в19 лет стал заместителем начальника мариупольской ЧК, затем начальником управления коммунального хозяйства Таганрога. Детство мальчика до 14-летнего возраста, когда в 1938 г. родители были арестованы, а отец расстрелян, было вполне благополучным: он учился в школе, увлекался футболом и писал стихи, зимой с ребятами катался на коньках, а летом смотрел кино в городском саду. Арест родителей круто перевернул жизнь Михаила, вместе с дедом со стороны матери он уехал в Ростов-на-Дону, где с клеймом «сына врага народа» пришлось оканчивать школу. Аттестат о среднем образовании Танич получил 22 июня 1941 года.
В мае 1943 года (по другим данным, в июле 1942-го) Михаил был призван в Красную армию, учился в Тбилисском артиллерийском училище, после окончания которого в звании старшего сержанта направлен в действующую армию. Воевал на 1-м Прибалтийском и 1-м Белорусском фронтах, дошел до Эльбы. В декабре 1944 года был ранен и едва не похоронен заживо в братской могиле после тяжелой контузии. Последствия ранения сказывались на протяжении всей жизни - Михаил Исаевич плохо слышал на одно ухо. За боевые отличия награжден орденами Красной Звезды и Славы Ш степени.
После войны, демобилизовавшись, поступил в Ростовский инженерно-строительный институт, окончить который так и не сумел: судьба вновь нанесла тяжелый удар. В 1947 году Танич был арестован по доносу однокурсника и осужден по статье за антисоветскую агитацию. В дружеской компании он неосторожно похвалил немецкие дороги и радиоприемники, сказав, что они лучше советских. Этих слов хватило, чтобы получить 6 лет лагерей и 3 года поражения в правах. Имя провокатора и доносчика, а также фамилию следователя, который, добиваясь признания, не давал спать десять суток, Михаил Исаевич помнил до конца своих дней. Как-то через много лет в интервью он сказал: «Я отсидел в одном из самых жутких сталинских лагерей шесть лет за какую-то ерунду, анекдот, слово. Сначала злился, а потом понял: правильно меня посадили. Государство имеет право и должно себя защищать». Однако это не полная правда - не забыл и не простил Танич советскую власть и коммунистов, обиду помнил всю жизнь, о чем откровенно написал в своих мемуарах. Освободившись, жил на Сахалине, где работал мастером в «Строймехмонтаже», публиковал в местной газете стихи под псевдонимом, который составил из нескольких слогов своей фамилии, - Танич. С тех пор так и подписывал все публикации.
В 1956-м Танича реабилитировали, и он наконец смог перебраться поближе к Москве. Вместе с женой Лидией Козловой перехал в Орехово-Зуево, через некоторое время - в Железнодорожный. Стремление в столицу понятно - здесь больше возможностей для творчества. Первый сборник стихов вышел в 1959 году. В начале 1960-х стала очень популярной его песня, написанная в соавторстве с композитором Яном Френкелем, «Текстильный городок». Можно сказать, что и тому, и другому эта песня в исполнении Майи Кристалинской послужила своеобразной путевкой в жизнь, ведь до нее оба имени были мало известны. С Френкелем Танич встретился случайно в редакции «Московского комсомольца», когда ему в очередной раз вернули стихи. Михаил Исаевич признавался, что не знает, как сложилась бы его судьба без этой встречи. В дальнейшем он успешно сотрудничал и с другими композиторами, среди которых были Никита Богословский, Аркадий Островский, Оскар Фельцман, Эдуард Колмановский, Владимир Шаинский и многие другие.
С песней «Текстильный городок» связан забавный эпизод, о котором поэт любил вспоминать в своих интервью и выступлениях. Как-то после того, как песня зазвучала в эфире, Танич покупал в киоске на Курском вокзале пирожок и услышал, что продавщица напевает популярную песню. Взыграло авторское тщеславие, и он похвалился, что стихи к песне написаны им. Ответ был обескураживающим: сурово глянув на покупателя, женщина сказала: «Мордой не вышел!». Танич считал эти слова наивысшей похвалой, знаком народного признания - автор чудесной песни должен иметь прекрасную внешность, а не пирожки на вокзале покупать.
Популярных песен становилось все больше. С Юрием Саульским поэт написал шлягер «Черный кот», с Левоном Мерабовым песню «Робот», с которой дебютировала на радио совсем еще юная Алла Пугачева. Одной из самых любимых своих песен Танич называл и написанную совместно с Серафимом Туликовым патриотическую песню «Объяснение в любви». Полностью отвергая политическую конъюнктуру, он долго шел к этой серьезной теме.
Будет слов как раз -
Не много и не мало!
Только те слова,
Что на душу легли!
Родина моя,
Хочу, чтоб услыхала
Ты еще одно
Признание в любви.
Родина моя!
Что будет и что было -
Все я пополам
С тобою разделю,
Вовсе не затем,
Чтоб ты меня любила -
Просто потому,
Что я тебя люблю…
В середине 1980-х годов Танич стал писать стихи для самых тогда популярных композиторов - Давида Тухманова и Раймонда Паулса. Их совместная с Паулсом песня «Три минуты» стала широко известной в исполнении Валерия Леонтьева. Многие певцы и молодые композиторы своими первыми успехами обязаны таланту поэта, это и Юрий Антонов, и Игорь Саруханов, и Александр Малинин, Александр Барыкин и другие. В дальнейшем Михаил Исаевич сотрудничал с Аленой Апиной, которую, как и Ларису Долину, считал «своей певицей». Стал организатором и вдохновителем группы «Лесоповал», лидером которой до своей трагической гибели в 1994 году был композитор и певец Сергей Коржуков. Этот проект Танич считал для себя главным в последние годы жизни. Для группы он написал более 300 песен, последний,16-й номерной альбом «Лесоповала» вышел уже после смерти поэта.
Михаил Танич с 1968 года был членом Союза писателей СССР, автором почти двадцати поэтических сборников. Итоговый сборник «Жизнь» издал в 1998-м, тогда же вышел первый песенный сборник «Погода в доме». За плодотворную творческую деятельность был удостоен ордена Почета, имел звания Заслуженного деятеля искусств России, Народного артиста РФ, многократно становился лауреатом различных музыкальных премий, был Почетным гражданином Таганрога. Последнее публичное мероприятие, в котором принял участие Михаил Исаевич, состоялось 29 марта 2008 года в Кремлевском дворце на церемонии вручения премии «Шансон года». Несмотря на тяжелую болезнь и плохое самочувствие, поэт нашел в себе силы выйти на сцену. Спустя две недели он покинул этот мир.
Среди книг, принадлежащих перу Михаила Танича, есть только одна, написанная прозой, - это мемуары «Играла музыка в саду», опубликованная издательством «Вагриус» в серии «Мой ХХ век» в 2000 году. Книгу, в которой «иероглифы располагались в строчку, а не в столбец как раньше, с малолетства…», по шутливому замечанию самого автора, прочитала И.В. Жигалова и поделилась с одноклубниками своим мнением о прочитанном.
Когда берешь в руки книгу воспоминаний, надо понимать, что этот литературный жанр очень специфичен: первое и главное - он субъективен. Поэтому, начиная читать мемуары, хорошо сначала хотя бы в общих чертах ознакомиться с фактографической биографией автора. Это знание поможет объяснить неизбежное искажение реальности в ее личностном восприятии. Известный и успешный поэт-песенник Михаил Танич, песни которого не одно десятилетие были у всех на устах, решился на 77 году жизни записать свои мемуары. Решение совпало с очередным обострением хронической болезни. С предложением написать книгу к нему обратилось издательство «Вагриус», на счету которого в серии «Мой ХХ век» к тому времени была опубликована сотня мемуаров известных деятелей культуры, как российских, так и зарубежных. Предложение лестное, окружение достойное, отказаться, несмотря на сомнения, невозможно. «Зачем пишу-то? - задается вопросом Михаил Исаевич. - А кто бы знал! Смутили, соблазнили небольшими деньгами - в большие бы не поверил, это всегда обман, у меня их и не было никогда, - озадачили. И вот я согласился.., а чего писать, не придумал. Свой портрет на фоне времени? Кому я нужен? А если о своем времени? О моем ведь только я и могу».
Что же получилось? Том объемом в 267 страниц, изданный вполне приличным для 2000 года тиражом в 10 тысяч экземпляров. Книга состоит из 70 небольших глав, каждая из которых рассказывает об отдельном эпизоде в жизни автора. При этом хронология событий соблюдается только в общих чертах, а по названию глав трудно судить об их содержании. Некоторые заголовки неожиданны, ироничны и оригинальны, однако их смысл становится понятным только после прочтения текста. Например, «Человек за бортом», «Пузо», «Отступление о танках», «Колесо обозрения», «Селедка залом». Другие заголовки, напротив, грешат излишней прямолинейностью и тривиальностью: «Про это», «Смерть фараона», «Исповедь», «Враг народа».
В воспоминаниях Танича доминируют несколько тем, которые красной нитью пронизывают все повествование. Все они, за исключением тем детства и жены Лиды, имеют негативную окраску. Если выстроить их по степени важности для автора, то получится такая последовательность: обида на власть и власти предержащие; политическая и идеологическая оценка советского государства и его представителей; еврейский вопрос; голод, еда; детство; жена Лида; песенное творчество; взаимоотношения с композиторами и исполнителями своих песен. Можно только сожалеть, что тема творчества занимает в этом ряду последнее место, а не первое, как можно было предположить, исходя из личности автора. Чтобы не быть голословными, предоставим слово самому Михаилу Исаевичу, ведь никакой пересказ не проиллюстрирует мысль автора лучше, чем он сам.
«Стоп, стоп, полуторка! Человек за бортом! Человек! Он так и проживет всю жизнь, не приписанным к партиям, комсомолам, к элите и множеству, ко всем эти пятилеткам, индустриализациям, все пафоса нашего сумасшедшего дома. За бортом! Единогласно принятый в Союз писателей СССР в ту пору, когда было пять инстанций голосующих, верблюд, продетый в игольное ушко, я никогда не стал для них своим, не попадал ни в какие списки писательской системы - даже на майонез и пачку гречки… И в число приглашенных на кремлевскую икру ни по списку 800, ни по полуторатысячному списку не попадал… И даже когда к моему чудовищному 75-летнему юбилею каким-то образом отслюнили мне малоценный орден Почета, то вручали его вдали от Кремля, и временный министр культуры, а не сам президент».
«Слушал я уходящего с поста президента моей страны (Б.Н.Ельцина), в которой я всегда был сыном врага народа, слушал, и слеза в его голосе, человеческая слеза, готова была скатиться из моих глаз. Вот он уходит навсегда, этот великий, заткнитесь, великий деятель России - история еще отдаст кесарю кесарево - уходит достойно, попросив прощения за все, в чем был и не был виноват, перед страной, перед соратниками, передо мной - тоже».
«Отстрадавший шесть лет с прицепом за политику, я, если честно, не имел и не имею никакой политической привязки…Но коммунистов все равно не люблю, ну, правда, не так, как Ленин не любил царя из-за смерти брата. И даже на вид не нравятся мне они. Ни эти, портреты которых я рисовал, а вы носили на первомайских демонстрациях; ни те, которых было, назаписалось, 18 миллионов и которые смотрели на партийный красный билет не иначе, как на хлебную карточку. Господи, как они побежали врассыпную, когда мы Феликса-то их железного да на крюк! Спотыкаясь о горы брошенных под ноги партбилетов».
«У меня не было и нет простого и ясного ответа на вопрос: почему так давно и так повсеместно ненавидят, или, чтобы помягче, недолюбливают евреев? Мы, да, не лучше, но и не хуже других! Я не мог ответить на этот вопрос своим русским (!) дочерям, тоже, хотя и косвенно несущим этот крест… И я убежден: в нашей стране (не в Израиле) ни к чему с нездешней фамилией быть чуточку впереди титульного народа. Ну просто с позиции этики негоже».
«Помню, что из десятка котлет, которые тетя Соня изобретала из одной курицы на керосинке, мне выделялась та, что поменьше. Я к этому привык, и когда через несколько лет в Тбилисском голодном артучилище мы делили рисовую кашу, утрамбованную в алюминиевой миске, на четверых, разрезав крест-накрест, мне тоже всегда казалось, что мне достается каши меньше всех. На долгие годы я сжился с чувством голода. Это было больше, чем чувство».
«И вот вожу солдатиков запасного полка в заснеженное поле на Холодной горе в Харькове, к огромной неподъемной гаубице 152 мм и учу артиллерийскому уму-разуму. А они, голодненькие, бедненькие, все глядят в сторону кухни: скоро ли зачадят форсунки, кипятя воду с редкой капустой под названием - обед. Да и сам я поглядываю туда же, состоя на одном с ними жидком довольствии. Как чертовски хочется жрать! Всю жизнь. Вот и наел к концу жизни свое ненавистное пузо».
«Когда я случайно пришел в Песню, в ней был расцвет! Уже отзвучали замечательные песни на стихи Исаковского, их нельзя было не взять себе за образец. Хороши были и песни Фатьянова и Матусовского. И знаменитый винокуровский «Сережа с Малой Бронной». Зацепиться было за что. Но основная песенная продукция была недоброкачественной - пафосной и конъюнктурной. Бесконечные песни о партии, комсомоле, Родине, а чуть раньше - о Сталине, чаще всего холодные, продиктованные проходимостью, бронебойностью темы».
«Кто я такой? На самом деле, я выдумываю песни. Я первый их родитель, и уверен, что в той песне, в которой я работаю, главное - тест или стихи, как хотите их называйте - не обидно. Но ведь, кроме меня, есть еще два автора у песни - композитор и артист. Так что моя треть и есть треть, и нечего пыжиться. Это с годами, подарив людям много песен, стал я чувствовать внимание и даже любовь к себе совсем незнакомых людей.
Надумали было дать мне к юбилею звание народно артиста России. Дважды подавали ходатайства. Но в Управлении наград и званий дама сказала: «Поэту? Не положено!» И не дали, и не дадут! Певцу за те же песни - можно, автору музыки - пожалуйста! А поэту - не можно».
«Пишу, пишу, перечитать некогда. Перечитал и задумался: какой-то все же другой человек - герой этой книги, я и не я. Не дорос до откровенности, не исповедь написал, а картинки с выставки. А ведь крещеный, не имею права на лукавство. Да нет, не соврал нигде в книжке, но и шторкой душу как бы занавесил. Так еще вопрос: хорошо ли вообще заголяться, существует ведь и предел открытости - не ходим же мы голые!»
Интересно, сумел ли ответить Михаил Исаевич на свой вопрос?
Во «всемирной паутине» очень мало комментариев и оценок книги «Играла музыка в саду», их буквально можно пересчитать по пальцам одной руки. Одна из них привлекла особое внимание: «Мемуары - жанр вымирающий и носящий все признаки вырождения. Все чаще в канву воспоминаний вплетаются визгливые истерические нотки обличений, представители сугубо мирных профессий приравнивают к штыку перо и превращают свое прошлое в орудие массового поражения.
Книга известного текстовика и лидера группы «Лесоповал» Михаила Танича - фронт, развернутый на больничной койке в палате Склифа. Автор гневно и не без доли юмора обличает и милует, соблюдая, однако, одно святое правило: лиса не охотится по соседству с норой. Потому звезды шоу-бизнеса, с которыми Танич работает, выжили. Зато досталось мертвым и живым политикам, политгруппировкам и правящим некогда теневым лидерам. Прочие получают тычки и пинки, досталось и тем, кто назвал «Лесоповал» блатняком, швейцару в ЦДЛ, композиторам. И ведь не то, чтобы человеку не о чем было писать: прошел войну, отсидел срок как враг народа, объездил всю страну, но об этом говорится походя… Вся книга укладывается в главу «Колесо обозрения». Теплые чувства вызывает то единственное, что Танич умеет делать идеально и чего в этой книге, слава Богу, полно - стихи. Можно прочесть ее ради стихов, но тогда зачем все это?»
Ну что же, как говорится, сурово, но справедливо. Впрочем, каждый читатель имеет право составить о книге и ее герое собственное мнение.
Ирина Жигалова,
член Союза журналистов РФ
21 сентября в отделе абонемента Белгородской государственной универсальной научной библиотеки состоялась встреча литературного клуба «Диалог»,
посвященная 95-летию со дня рождения замечательного советского и российского поэта-песенника, «короля русского шлягера» Михаила Танича (15.09.1923-17.04.2008).
Г. Н. Воронкина, учитель математики, заинтересовалась жизнью и судьбой поэта, которые, как оказалось, были полны трудностей и драматических событий. Она рассказала присутствующим биографию М. Танича, иллюстрируя выступление стихотворными произведениями поэта.
Участников встречи заинтересовало сообщение И. В. Жигаловой, члена Союза журналистов России, которая представила книгу воспоминаний М. Танича «Играла музыка в саду…».
В дискуссии «Место песенной поэзии в культурном пространстве» приняли участие:
М. А. Путренко, кандидат технических наук, В. А. Аров, инженер-технолог,
Т. А. Приставкина, кандидат педагогических наук, М. К. Улановский, филолог и другие.
Встреча в «Диалоге» закончилась дружным пением всем известных и любимых песен на стихи Михаила Танича.
Солировали, как всегда, Татьяна Кривцова, библиотекарь отдела абонемента, и Марк Улановский, филолог, исполнитель авторской песни.
«И ВСЕ ХОРОШЕЕ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ…»
Песни на стихи Танича уже не одно поколение поет вся страна, при этом многие любители песни не знают даже имени автора любимых строк, не то что его личную и творческую биографию.
Родился Михаил Исаевич Танхилевич (Танич - литературный псевдоним, ставший фамилией) в Таганроге - родном городе А.П. Чехова, о чем Танич всегда помнил и гордился этим. Отец Миши в годы гражданской войны был красноармейцем, в19 лет стал заместителем начальника мариупольской ЧК, затем начальником управления коммунального хозяйства Таганрога. Детство мальчика до 14-летнего возраста, когда в 1938 г. родители были арестованы, а отец расстрелян, было вполне благополучным: он учился в школе, увлекался футболом и писал стихи, зимой с ребятами катался на коньках, а летом смотрел кино в городском саду. Арест родителей круто перевернул жизнь Михаила, вместе с дедом со стороны матери он уехал в Ростов-на-Дону, где с клеймом «сына врага народа» пришлось оканчивать школу. Аттестат о среднем образовании Танич получил 22 июня 1941 года.
В мае 1943 года (по другим данным, в июле 1942-го) Михаил был призван в Красную армию, учился в Тбилисском артиллерийском училище, после окончания которого в звании старшего сержанта направлен в действующую армию. Воевал на 1-м Прибалтийском и 1-м Белорусском фронтах, дошел до Эльбы. В декабре 1944 года был ранен и едва не похоронен заживо в братской могиле после тяжелой контузии. Последствия ранения сказывались на протяжении всей жизни - Михаил Исаевич плохо слышал на одно ухо. За боевые отличия награжден орденами Красной Звезды и Славы Ш степени.
После войны, демобилизовавшись, поступил в Ростовский инженерно-строительный институт, окончить который так и не сумел: судьба вновь нанесла тяжелый удар. В 1947 году Танич был арестован по доносу однокурсника и осужден по статье за антисоветскую агитацию. В дружеской компании он неосторожно похвалил немецкие дороги и радиоприемники, сказав, что они лучше советских. Этих слов хватило, чтобы получить 6 лет лагерей и 3 года поражения в правах. Имя провокатора и доносчика, а также фамилию следователя, который, добиваясь признания, не давал спать десять суток, Михаил Исаевич помнил до конца своих дней. Как-то через много лет в интервью он сказал: «Я отсидел в одном из самых жутких сталинских лагерей шесть лет за какую-то ерунду, анекдот, слово. Сначала злился, а потом понял: правильно меня посадили. Государство имеет право и должно себя защищать». Однако это не полная правда - не забыл и не простил Танич советскую власть и коммунистов, обиду помнил всю жизнь, о чем откровенно написал в своих мемуарах. Освободившись, жил на Сахалине, где работал мастером в «Строймехмонтаже», публиковал в местной газете стихи под псевдонимом, который составил из нескольких слогов своей фамилии, - Танич. С тех пор так и подписывал все публикации.
В 1956-м Танича реабилитировали, и он наконец смог перебраться поближе к Москве. Вместе с женой Лидией Козловой перехал в Орехово-Зуево, через некоторое время - в Железнодорожный. Стремление в столицу понятно - здесь больше возможностей для творчества. Первый сборник стихов вышел в 1959 году. В начале 1960-х стала очень популярной его песня, написанная в соавторстве с композитором Яном Френкелем, «Текстильный городок». Можно сказать, что и тому, и другому эта песня в исполнении Майи Кристалинской послужила своеобразной путевкой в жизнь, ведь до нее оба имени были мало известны. С Френкелем Танич встретился случайно в редакции «Московского комсомольца», когда ему в очередной раз вернули стихи. Михаил Исаевич признавался, что не знает, как сложилась бы его судьба без этой встречи. В дальнейшем он успешно сотрудничал и с другими композиторами, среди которых были Никита Богословский, Аркадий Островский, Оскар Фельцман, Эдуард Колмановский, Владимир Шаинский и многие другие.
С песней «Текстильный городок» связан забавный эпизод, о котором поэт любил вспоминать в своих интервью и выступлениях. Как-то после того, как песня зазвучала в эфире, Танич покупал в киоске на Курском вокзале пирожок и услышал, что продавщица напевает популярную песню. Взыграло авторское тщеславие, и он похвалился, что стихи к песне написаны им. Ответ был обескураживающим: сурово глянув на покупателя, женщина сказала: «Мордой не вышел!». Танич считал эти слова наивысшей похвалой, знаком народного признания - автор чудесной песни должен иметь прекрасную внешность, а не пирожки на вокзале покупать.
Популярных песен становилось все больше. С Юрием Саульским поэт написал шлягер «Черный кот», с Левоном Мерабовым песню «Робот», с которой дебютировала на радио совсем еще юная Алла Пугачева. Одной из самых любимых своих песен Танич называл и написанную совместно с Серафимом Туликовым патриотическую песню «Объяснение в любви». Полностью отвергая политическую конъюнктуру, он долго шел к этой серьезной теме.
Будет слов как раз -
Не много и не мало!
Только те слова,
Что на душу легли!
Родина моя,
Хочу, чтоб услыхала
Ты еще одно
Признание в любви.
Родина моя!
Что будет и что было -
Все я пополам
С тобою разделю,
Вовсе не затем,
Чтоб ты меня любила -
Просто потому,
Что я тебя люблю…
В середине 1980-х годов Танич стал писать стихи для самых тогда популярных композиторов - Давида Тухманова и Раймонда Паулса. Их совместная с Паулсом песня «Три минуты» стала широко известной в исполнении Валерия Леонтьева. Многие певцы и молодые композиторы своими первыми успехами обязаны таланту поэта, это и Юрий Антонов, и Игорь Саруханов, и Александр Малинин, Александр Барыкин и другие. В дальнейшем Михаил Исаевич сотрудничал с Аленой Апиной, которую, как и Ларису Долину, считал «своей певицей». Стал организатором и вдохновителем группы «Лесоповал», лидером которой до своей трагической гибели в 1994 году был композитор и певец Сергей Коржуков. Этот проект Танич считал для себя главным в последние годы жизни. Для группы он написал более 300 песен, последний,16-й номерной альбом «Лесоповала» вышел уже после смерти поэта.
Михаил Танич с 1968 года был членом Союза писателей СССР, автором почти двадцати поэтических сборников. Итоговый сборник «Жизнь» издал в 1998-м, тогда же вышел первый песенный сборник «Погода в доме». За плодотворную творческую деятельность был удостоен ордена Почета, имел звания Заслуженного деятеля искусств России, Народного артиста РФ, многократно становился лауреатом различных музыкальных премий, был Почетным гражданином Таганрога. Последнее публичное мероприятие, в котором принял участие Михаил Исаевич, состоялось 29 марта 2008 года в Кремлевском дворце на церемонии вручения премии «Шансон года». Несмотря на тяжелую болезнь и плохое самочувствие, поэт нашел в себе силы выйти на сцену. Спустя две недели он покинул этот мир.
Среди книг, принадлежащих перу Михаила Танича, есть только одна, написанная прозой, - это мемуары «Играла музыка в саду», опубликованная издательством «Вагриус» в серии «Мой ХХ век» в 2000 году. Книгу, в которой «иероглифы располагались в строчку, а не в столбец как раньше, с малолетства…», по шутливому замечанию самого автора, прочитала И.В. Жигалова и поделилась с одноклубниками своим мнением о прочитанном.
Когда берешь в руки книгу воспоминаний, надо понимать, что этот литературный жанр очень специфичен: первое и главное - он субъективен. Поэтому, начиная читать мемуары, хорошо сначала хотя бы в общих чертах ознакомиться с фактографической биографией автора. Это знание поможет объяснить неизбежное искажение реальности в ее личностном восприятии. Известный и успешный поэт-песенник Михаил Танич, песни которого не одно десятилетие были у всех на устах, решился на 77 году жизни записать свои мемуары. Решение совпало с очередным обострением хронической болезни. С предложением написать книгу к нему обратилось издательство «Вагриус», на счету которого в серии «Мой ХХ век» к тому времени была опубликована сотня мемуаров известных деятелей культуры, как российских, так и зарубежных. Предложение лестное, окружение достойное, отказаться, несмотря на сомнения, невозможно. «Зачем пишу-то? - задается вопросом Михаил Исаевич. - А кто бы знал! Смутили, соблазнили небольшими деньгами - в большие бы не поверил, это всегда обман, у меня их и не было никогда, - озадачили. И вот я согласился.., а чего писать, не придумал. Свой портрет на фоне времени? Кому я нужен? А если о своем времени? О моем ведь только я и могу».
Что же получилось? Том объемом в 267 страниц, изданный вполне приличным для 2000 года тиражом в 10 тысяч экземпляров. Книга состоит из 70 небольших глав, каждая из которых рассказывает об отдельном эпизоде в жизни автора. При этом хронология событий соблюдается только в общих чертах, а по названию глав трудно судить об их содержании. Некоторые заголовки неожиданны, ироничны и оригинальны, однако их смысл становится понятным только после прочтения текста. Например, «Человек за бортом», «Пузо», «Отступление о танках», «Колесо обозрения», «Селедка залом». Другие заголовки, напротив, грешат излишней прямолинейностью и тривиальностью: «Про это», «Смерть фараона», «Исповедь», «Враг народа».
В воспоминаниях Танича доминируют несколько тем, которые красной нитью пронизывают все повествование. Все они, за исключением тем детства и жены Лиды, имеют негативную окраску. Если выстроить их по степени важности для автора, то получится такая последовательность: обида на власть и власти предержащие; политическая и идеологическая оценка советского государства и его представителей; еврейский вопрос; голод, еда; детство; жена Лида; песенное творчество; взаимоотношения с композиторами и исполнителями своих песен. Можно только сожалеть, что тема творчества занимает в этом ряду последнее место, а не первое, как можно было предположить, исходя из личности автора. Чтобы не быть голословными, предоставим слово самому Михаилу Исаевичу, ведь никакой пересказ не проиллюстрирует мысль автора лучше, чем он сам.
«Стоп, стоп, полуторка! Человек за бортом! Человек! Он так и проживет всю жизнь, не приписанным к партиям, комсомолам, к элите и множеству, ко всем эти пятилеткам, индустриализациям, все пафоса нашего сумасшедшего дома. За бортом! Единогласно принятый в Союз писателей СССР в ту пору, когда было пять инстанций голосующих, верблюд, продетый в игольное ушко, я никогда не стал для них своим, не попадал ни в какие списки писательской системы - даже на майонез и пачку гречки… И в число приглашенных на кремлевскую икру ни по списку 800, ни по полуторатысячному списку не попадал… И даже когда к моему чудовищному 75-летнему юбилею каким-то образом отслюнили мне малоценный орден Почета, то вручали его вдали от Кремля, и временный министр культуры, а не сам президент».
«Слушал я уходящего с поста президента моей страны (Б.Н.Ельцина), в которой я всегда был сыном врага народа, слушал, и слеза в его голосе, человеческая слеза, готова была скатиться из моих глаз. Вот он уходит навсегда, этот великий, заткнитесь, великий деятель России - история еще отдаст кесарю кесарево - уходит достойно, попросив прощения за все, в чем был и не был виноват, перед страной, перед соратниками, передо мной - тоже».
«Отстрадавший шесть лет с прицепом за политику, я, если честно, не имел и не имею никакой политической привязки…Но коммунистов все равно не люблю, ну, правда, не так, как Ленин не любил царя из-за смерти брата. И даже на вид не нравятся мне они. Ни эти, портреты которых я рисовал, а вы носили на первомайских демонстрациях; ни те, которых было, назаписалось, 18 миллионов и которые смотрели на партийный красный билет не иначе, как на хлебную карточку. Господи, как они побежали врассыпную, когда мы Феликса-то их железного да на крюк! Спотыкаясь о горы брошенных под ноги партбилетов».
«У меня не было и нет простого и ясного ответа на вопрос: почему так давно и так повсеместно ненавидят, или, чтобы помягче, недолюбливают евреев? Мы, да, не лучше, но и не хуже других! Я не мог ответить на этот вопрос своим русским (!) дочерям, тоже, хотя и косвенно несущим этот крест… И я убежден: в нашей стране (не в Израиле) ни к чему с нездешней фамилией быть чуточку впереди титульного народа. Ну просто с позиции этики негоже».
«Помню, что из десятка котлет, которые тетя Соня изобретала из одной курицы на керосинке, мне выделялась та, что поменьше. Я к этому привык, и когда через несколько лет в Тбилисском голодном артучилище мы делили рисовую кашу, утрамбованную в алюминиевой миске, на четверых, разрезав крест-накрест, мне тоже всегда казалось, что мне достается каши меньше всех. На долгие годы я сжился с чувством голода. Это было больше, чем чувство».
«И вот вожу солдатиков запасного полка в заснеженное поле на Холодной горе в Харькове, к огромной неподъемной гаубице 152 мм и учу артиллерийскому уму-разуму. А они, голодненькие, бедненькие, все глядят в сторону кухни: скоро ли зачадят форсунки, кипятя воду с редкой капустой под названием - обед. Да и сам я поглядываю туда же, состоя на одном с ними жидком довольствии. Как чертовски хочется жрать! Всю жизнь. Вот и наел к концу жизни свое ненавистное пузо».
«Когда я случайно пришел в Песню, в ней был расцвет! Уже отзвучали замечательные песни на стихи Исаковского, их нельзя было не взять себе за образец. Хороши были и песни Фатьянова и Матусовского. И знаменитый винокуровский «Сережа с Малой Бронной». Зацепиться было за что. Но основная песенная продукция была недоброкачественной - пафосной и конъюнктурной. Бесконечные песни о партии, комсомоле, Родине, а чуть раньше - о Сталине, чаще всего холодные, продиктованные проходимостью, бронебойностью темы».
«Кто я такой? На самом деле, я выдумываю песни. Я первый их родитель, и уверен, что в той песне, в которой я работаю, главное - тест или стихи, как хотите их называйте - не обидно. Но ведь, кроме меня, есть еще два автора у песни - композитор и артист. Так что моя треть и есть треть, и нечего пыжиться. Это с годами, подарив людям много песен, стал я чувствовать внимание и даже любовь к себе совсем незнакомых людей.
Надумали было дать мне к юбилею звание народно артиста России. Дважды подавали ходатайства. Но в Управлении наград и званий дама сказала: «Поэту? Не положено!» И не дали, и не дадут! Певцу за те же песни - можно, автору музыки - пожалуйста! А поэту - не можно».
«Пишу, пишу, перечитать некогда. Перечитал и задумался: какой-то все же другой человек - герой этой книги, я и не я. Не дорос до откровенности, не исповедь написал, а картинки с выставки. А ведь крещеный, не имею права на лукавство. Да нет, не соврал нигде в книжке, но и шторкой душу как бы занавесил. Так еще вопрос: хорошо ли вообще заголяться, существует ведь и предел открытости - не ходим же мы голые!»
Интересно, сумел ли ответить Михаил Исаевич на свой вопрос?
Во «всемирной паутине» очень мало комментариев и оценок книги «Играла музыка в саду», их буквально можно пересчитать по пальцам одной руки. Одна из них привлекла особое внимание: «Мемуары - жанр вымирающий и носящий все признаки вырождения. Все чаще в канву воспоминаний вплетаются визгливые истерические нотки обличений, представители сугубо мирных профессий приравнивают к штыку перо и превращают свое прошлое в орудие массового поражения.
Книга известного текстовика и лидера группы «Лесоповал» Михаила Танича - фронт, развернутый на больничной койке в палате Склифа. Автор гневно и не без доли юмора обличает и милует, соблюдая, однако, одно святое правило: лиса не охотится по соседству с норой. Потому звезды шоу-бизнеса, с которыми Танич работает, выжили. Зато досталось мертвым и живым политикам, политгруппировкам и правящим некогда теневым лидерам. Прочие получают тычки и пинки, досталось и тем, кто назвал «Лесоповал» блатняком, швейцару в ЦДЛ, композиторам. И ведь не то, чтобы человеку не о чем было писать: прошел войну, отсидел срок как враг народа, объездил всю страну, но об этом говорится походя… Вся книга укладывается в главу «Колесо обозрения». Теплые чувства вызывает то единственное, что Танич умеет делать идеально и чего в этой книге, слава Богу, полно - стихи. Можно прочесть ее ради стихов, но тогда зачем все это?»
Ну что же, как говорится, сурово, но справедливо. Впрочем, каждый читатель имеет право составить о книге и ее герое собственное мнение.
Ирина Жигалова,
член Союза журналистов РФ