Модель сложной идентичности или как вместить в себя Иное
Заседание КДКД 12.05.2015
Докладчик Сергей Дацюк
Свой доклад в рамках широкой темы «Сложная идентичность» 12 мая представил аудитории КДКД один из основателей клуба Сергей Аркадьевич Дацюк. Роль модератора в этом заседании взял на себя другой основатель - Владимир Африканович Никитин. В докладе была предъявлена модель сложной идентичности в виде схемы-уравнения и описано, как модель работает и о чем свидетельствует.
Выбор модельного подхода, а не системного или какого-либо другого, докладчик пояснил спецификой темы, поскольку именно модели работают на стыке реальностей. В условиях развертывания коммуникации в глобальном масштабе (средствами интернета, в первую очередь) пересечение разных реальностей становится рутиной даже среди обывателей и это провоцирует трансформации на уровне идентичностей. Эти трансформации докладчик описывает как усложнение идентичностей, причем данный процесс от начала ХХІ в. многими аналитиками фиксируется как устойчивый тренд.
Сама постановка вопроса об идентичности, по мнению Сергея Дацюка, актуализируется, когда идентичности сталкиваются. А это происходит в революциях, а также в войнах, если они сопровождаются активными кампаниями в информационном пространстве. Докладчик предложил взглянуть на Великую Французскую революцию как на такое столкновение, где впервые в истории поляризацией идентичностей оказалась задана линия конфликта. Тем самым была положена новая норма размежевания идентичностей как фактор политики. Этот фактор определил лицо «долгого ХІХ века», выделенного как исторический этап Э. Гобсбаумом и длившегося в аккурат от Французской революции (то есть от 1789 г.) до Первой мировой (то есть до 1914 г.).
Такая трактовка роли Французской революции вызвала вопросы к докладчику. Прежде всего, Владимир Никитин напомнил, что Реформация и Контрреформация являли собою конфликт идентичностей уже за 200 лет до Французской революции. Также и Лидия Смола отметила, что христианство работало именно с идентичностями, причем Конгрегационная комиссия в XVII в. разработала методики работы с разными идентичностями (народов Европы, коренных жителей колоний и т.п.).
Сергей Дацюк признал их аргументы. И более того, он обратил внимание еще и на Крестовые походы как проявление конфликта идентичностей. Но тут же указал, что в случае войн за Гроб Господень смена реальности была связана со сменой территории и политической традиции данной территории. Отнестись же к Французской революции как к ключевому эпизоду в процессе оформления идентичностей он призвал из-за специфической роли политической власти в размежевании идентичностей. Эта роль связана с принуждением к той или иной идентичности, которую осуществляет рефлексирующий субъект, внешний по отношению к идентичности, в данном случае - государство. Принуждение к той или иной идентичности осуществлялось в революционной Франции, прежде всего, методами Якобинского террора 1793 г.
Исторически этому предшествовало доминирование более архаичных идентификационных практик, которые докладчик описал как отождествление людей друг с другом. Он отразил это отождествление формулой
Х-1 = Х-2,
где Х-1 и Х-2 символизировали отдельных индивидов традиционного общества. Их общность определялись через пересказы родословных и биографий в рамках одной реальности. Взаимное отождествление особенно четко проявлялось при появлении Х-3, то есть Чужого. Впрочем, результат идентификации в координатах «свой-чужой» докладчик не признал идентичностью в полном смысле слова: ведь реальность каждого человека наследовалась и оставалась почти неизменной на протяжении его жизни и в его опыте.
Теоретический базис для понимания идентичности создает Дж. Локк. Три важных положения выделил в этом базисе Сергей Дацюк: во-первых, отнесение индивида (идента) в реальности, во-вторых, изменчивость самой реальности, в-третьих, возможность получения разного опыта разными людьми. Исходя из этих посылок, Локк впервые формулирует проблему внутренней тождественности, связности индивида: ведь реальность по-разному влияет на разных людей. Сам же человек понимается как Tabula Rasa, чистая доска, заполняемая по мере накопления человеком опыта.
Идентичность докладчик отслеживает с того момента, когда возникает представление об одновременном соприсутствии разных реальностей в рамках одного общества. В этом случае реальность становится посредником в опознании человека человеком. Различение разных реальностей предполагает различение идентичностей, их выделение и противопоставление. Процесс идентификации, таким образом, разворачивается относительно реальности, с которой может себя идентифицировать индивид. На схеме реальности, с которыми идентифицировали себя иденты Х-1 и Х-2, были обозначены как Y-1 и Y-2.
Появление разных реальностей Сергей Аркадьевич объясняет целенаправленной деятельностью достаточно больших субъектов - государств. Они осуществляют выделение и описание идентичности, а также ее управление и даже навязывание. Идентичность же обретает качества коллективной (Y-c), поскольку имеет разные реализации в реальностях Y-1 и Y-2, хотя у нее один источник - субъект-государство. Этот субъект, которому свойственна рефлексивная позиция, был обозначен на схеме как Z. Отрыв создания-описания идентичности (Z) от процесса личной идентификации (X к Y) обозначен на схеме жирной линией.
Таким образом, всю совокупность отношений идентов, реальностей и государства отражала модель:
В эту схему докладчик добавил еще один элемент - для описания той идентичности, которую предъявил на предыдущем заседании Владимир Африканович. Эта идентичность самоопределяется в дистанции (пунктирная линия) от коллективной идентичности. Докладчик обозначил ее как позицию идента Х-3, самоопределяющегося в реальности Y-3. Однако, дистанцированная от коллективной идентичности, она может быть маргинализирована. Если государство жестко контролирует пространство коллективной идентичности, любое самоопределение толкуется как уклон от официального курса и попадает под шельмование. Так происходит в современной России, где шельмуется как «пятая колонна» Андрей Макаревич, который всего-то пытается остаться собой (впрочем, Виктор Тодорюк озвучил понимание позиции Макаревича как протестной).
Различение на автономные и гетерономные идентичности, введенное Б. Хюбнером, докладчик использовал для пояснения отличий между Х-1 и Х-2, с одной стороны, и Х-3, с другой. Собственно, только идент Х-3, создающий собственную реальность Y-3, представляет автономную идентичность. Такая идентификация, по мысли Сергея Дацюка, отражает ориентацию на Иное: «Дисциплина, которая изучает Иное - инкогнитология. И в этом смысле теория идентичности и инкогнитология оказываются сопоставленными. Если человек находится в маргинальной позиции самоопределения, если он один раз смог себя отстроить, то он и далее будет действовать подобным образом. Он открыт к Иному. Подавляющее большинство с Иным не сталкиваются, от него убегают». Для описания этих процессов Дацюк предложил пользоваться украинским словом «іншування», которое точнее, чем русские аналоги («отиначивание» либо «обиначивание») отражают субстанциональность столкновения с Иным.
Как Владимир Никитин очертил пространство своей идентификации на предыдущем заседании, так и Сергей Дацюк указал на пространство собственного самоопределения в качестве философа. Философия могла служить примером маргинальной идентичности во все времена. Для Дацюка философия стала пространством позитивного самоопределения, а не бегства от коллективной идентичности (хотя по результату это совпало). Он рассказал, как, по мере погружения в процесс самоопределения, обнаруживал все более точные дефиниции для сферы собственного приложения - своей реальности. Сначала это была просто философия, затем - фундаментальная философия, затем - предельная и фундаментальная философия, то есть транзитология и онтология.
В таком самоопределении он следовал подходу, озвученному Лютером, согласно которому призвание прорывается сквозь человека. Если человек решит следовать призванию, он будет успешен и реализован в наиболее полной мере. Это решение принимается обычно в подростковом возрасте и сопровождает социализацию. Но в собственном опыте Сергея Аркадьевича призвание оказалось конфликтным по отношению к социализации, и взяло верх.
Другой вариант неравновесности призвания и социализации - когда социализация предшествует призванию. Это путь мудрости, и у него, на взгляд докладчика, есть существенный изъян: «Я не могу на это согласиться, на мудрость. Мудрость очень плохо взаимодействует с Иным. Если у нее есть выбор - социальность или Иное - она говорит: не вовремя. Я хочу уже! Социальность никогда с Иным не работает».
Возражая, Владимир Африканович акцентировал, что не так сложно выйти в Иное, как разобраться с наличествующим. В частности, как можно планировать новое образование, не избавившись от старых педагогических кадров? Также он обратился к примерам, когда интеллектуалы успешно внедряли в социуме Иные нормы. Однако такое воздействие предполагает ряд условий, которые озвучил Сергей Аркадьевич - интеллектуалы должны быть, во-первых, публичны, во-вторых, влиятельны. О том, что в современной Украине эти условия работают, Дацюк сделал вывод по итогам 21 ноября 2013 г., когда протест интеллектуалов был услышан, поддержан и развернут украинским обществом. Причем в России ничего подобного интеллектуалы сделать не смогли.
Различие между способами формирования идентичностей в Украине и России Карен Мадоян предложил описать как принципы « bottom up» и «top down». В самом деле, похоже, что в Украине идентичность строится снизу, в процессе самоорганизации общества («bottom up»), в то время как в России она навязывается сверху, от власти («top down»). Однако Владимир Никитин отметил, что не только в России, но и в Украине количественно доминирует группа, склонная к самоопределению по лекалам, транслируемым из телевидения. Ее так и называют: «трипольцы с телевизором».
Притом появление волонтеров как значительной активной группы в Украине внушает Никитину сдержанный оптимизм. И хотя коррупция в Украине заставляет смотреть скептически на итоги революции, по мнению Никитина, она - явление неизбежное и преодолимое со временем. По мнению Дацюка, революция будет разворачиваться дальше, и это был «не последний Майдан». Тем более что украинцам предстоит еще предъявить социальные новации, которыми смогут воспользоваться россияне. Иначе соседство с Россией будет оставаться проблемой для Украины.
Как на один из способов коррекции российско-украинских отношений, Никитин указал на возможность выбора имен, адекватных поставленным задачам: «Французская революция дала новое имя - гражданин. Гражданин принципиально не согласуется с реальностью сословного мира. Когда описывалась Чеченская война, говорилось, что Россия ничего разумного не может сделать с Чечней, потому что она неправильно именует тех, кто находится с той стороны. Пока не найдете адекватного имени тех, с кем взаимодействуете, не можете вступить во взаимодействие».
Для описания коллективной идентичности Сергей Дацюк предложил различать внутри нее шесть структур, каждая из которых по-своему обеспечивает связность такой идентичности. Первая это генерализация, то есть наделение именами. Вторая - хронотопия, как специфический способ отношения к времени и пространству, укоренный в данной коллективной идентичности. Третья - сакрализация, то есть способ, которым принято выходить за пределы повседневности. Четвертая структура - это сенсуализация, отражающая контексты, в которых обретаются смыслы. Пятая - проспектуализация, отвечающая за видение будущего. Наконец, шестая структура - секьюритизация как способ защищаться от внешнего по отношению к идентичности, Иного.
Способность впустить Иное в коллективную идентичность отличает исторические народы, считает Сергей Дацюк: «Что такое исторический народ? - закрепляющий себя в истории, способный двигать и изменять другие народы, не исчезающий сразу, а существующий столетия, а то и тысячелетия. У Украины сейчас есть возможность стать историческим народом, если она впустит Иное на уровне идентичности. Если впустит инновации. Но, что бы ни происходило, все знают, что в Украине инновация появиться не может, а если может - что она должна прийти извне и быть навязанной». И все же свою миссию докладчик видит именно в продвижении интеллектуальных и социальных новаций (таких как Майдан, в подготовке которого он участвовал).
Отвечая на вопрос Лидии Смолы о границах идентичности, докладчик признал их зыбкость. Переход количественных изменений в качественные формулировался как проблема еще в древних притчах о куче (что такое куча - два, пять, десять единиц чего-либо?). Так и человека, в контексте вызовов трансгуманизма, все сложнее будет идентифицировать как человека. В этом смысле модератор указал на тенденцию понимать человека в неразрывности с телом - что транслировал даже Борхес. Однако жизненный цикл тела и идентичности не совпадает, заметил Владимир Африканович, отвечая на вопрос Константина: «Я не вижу процесса старения идентичности». А вот Сергей Аркадьевич имеет другое понимание старения идентичности: как несоответствие идентичности вызовам времени.
Сложную идентичность докладчик признает одной из актуальных новаций, поскольку такая идентичность делает возможным удержание разных реальностей. Однако, по мнению Никитина, сложная идентичность существовала и раньше, и ее удержанием занимались специально подготовленные люди (например, брахманы). Другое дело, что сейчас этим вынужден заниматься фактически каждый - хотя не каждый на это способен. И все же внедрение сложной идентичности будет осуществлено, считает Дацюк. Эти перемены, возможно, будет достигнуты за счет погружения в хаос, войну, катастрофу, когда люди будут «поставлены в принудительную позицию: умри или изменяйся». В этой связи докладчик апеллировал к работам Сергея Переслегина, в которых тот указывал на войны как эффективный способ смены мотивационной парадигмы.
Главным тормозом инноваций, по мнению Дацюка, становятся потребительские мотивации Западного мира, которыми заражаются и другие страны. Так, в российской фантастике разрабатываются визии совершенно потребительских миров - например, вселенной EVE. Виртуальный мир EVE привлекателен, поскольку технологически оснащен превосходно (нейросети, ремонтные дроиды, овладение гиперпространством, медицинские капсулы и т.д.). Однако этот мир не может воплотиться в реальность из-за несовместимости технологических новаций и потребительских мотиваций.
Это докладчик проиллюстрировал на примере разработки идеи антигравитации: «Внутри существующей (стандартной модели - О.М.) физики получить антигравитацию невозможно. Надо предположить, что физика неадекватна, и проводить эксперименты внутри представления о другой физике. И чисто экспериментально обнаружить что-то подобное, потом понять, как оно работает, и построить другую теорию. Нужно сделать шаг в моделирование. Это не научные вещи, вы нигде финансирование не получите - ни у государства, ни у корпораций». Это наблюдение Владимир Африканович подтвердил своим опытом внедрения социальных новаций, которые наталкивались на еще более жесткое отторжение, чем новации в сфере естествознания.
Попытка связать вопросы антигравитации и реалии Украины отразилась в иронической реплике Сергея Волошина: «Будь у нас антигравитация, мы бы давно победили сепаратистов». Как ни странно, Сергей Дацюк с ним согласился, уверив, что разработка новаций такого уровня переключила бы внимание граждан на более перспективные направления, нежели война. В этом контексте участница обсуждения Евгения отметила, что Россия поддерживает передовые исследовательские программы, в частности, что касается создания искусственного интеллекта. Однако модератор обратил внимание, что важно не так исследование, как наличие инфраструктур применения новаций - а их нет ни в России, ни в Украине.
Поясняя смысл предложенной модели идентичности, докладчик отметил, что она дает понимание, как бороться с навязчивым воздействием со стороны Z. Ведь со времен Французской революции государство изобрело новые изощренные механизмы такого воздействия - в том числе и через вторжение в эмоциональную жизнь граждан. Как один из способов такого вторжения, Никитин описал «страшилки» - такие описания ситуации, которые вызывают тревогу за непосредственную безопасность, угроза которой исходит от гипотетического врага (что использует российское телевидение).
Одновременно докладчик видит перспективу коррекции самой позиции Z, поскольку от нее зависит, на каких условиях будут существовать маргиналы Х-3 и будут ли простроены коллективные идентичности сообразно вызовам времени. В целом, для минимизации разрушительных влияний Z, имеет смысл ставить задачу достижения психического суверенитета, например, через выведение людей в позицию Х-3 (хотя это путь не для всех). В этой связи Владимир Никитин отметил, что уже сегодня европейская система образования подразумевает выработку навыков сопротивления навязываемой извне информации (прежде всего рекламного типа).
Представленный докладчиком модельный подход к идентичности был оспорен как оригинальный участником обсуждения Евгением Ленем. Он усмотрел в этом подходе вариацию функционального подхода, в котором схема служит отражением некоей реальности, призвана облегчить и сделать в принципе возможным понимание этой реальности исследователем. В этой связи он предложил коррекцию очерченной Сергеем Дацюком схемы, с тем, чтобы отдельное внимание было уделено среде, поскольку, по его мнению, «сама среда формирует определенный запрос на идентичности».
Возражение Сергея Дацюка состояло прежде всего в том, что моделирование, как культивируемый им подход, работает не в одной реальности, а на стыке нескольких реальностей, любую из которых можно поставить во главу системной иерархии. Также Дацюк был против того, чтобы видеть за моделированием только познавательную функцию; он в моделировании видит также конструктивную функцию. Чтобы избегать упрощенческих интерпретаций, докладчик предложил не смешивать моделирование и системный подход (ведь представление о среде есть только в системном подходе). Однако Евгений Лень настаивал на однотипности этих подходов, поскольку «природа не так щедра на выдумки. У нее все построено по одному лекалу».
На это Владимир Никитин возразил, что вовсе не обязательно всем работать в одной методологии и рассчитывать на одну реальность: лично он вполне обходится без апелляции к природе и живет в иной реальности, нежели его визави. Нужен ли методологический компромисс для взаимного понимания? - этот вопрос так и остался подвешенным. Утверждая подобие системного и модельного подхода, Евгений Лень указывал на мотивацию взаимопонимания. Однако основатели КДКД не продемонстрировали намерения поступаться сложностью ради компромисса.
Докладчик Сергей Дацюк
Свой доклад в рамках широкой темы «Сложная идентичность» 12 мая представил аудитории КДКД один из основателей клуба Сергей Аркадьевич Дацюк. Роль модератора в этом заседании взял на себя другой основатель - Владимир Африканович Никитин. В докладе была предъявлена модель сложной идентичности в виде схемы-уравнения и описано, как модель работает и о чем свидетельствует.
Выбор модельного подхода, а не системного или какого-либо другого, докладчик пояснил спецификой темы, поскольку именно модели работают на стыке реальностей. В условиях развертывания коммуникации в глобальном масштабе (средствами интернета, в первую очередь) пересечение разных реальностей становится рутиной даже среди обывателей и это провоцирует трансформации на уровне идентичностей. Эти трансформации докладчик описывает как усложнение идентичностей, причем данный процесс от начала ХХІ в. многими аналитиками фиксируется как устойчивый тренд.
Сама постановка вопроса об идентичности, по мнению Сергея Дацюка, актуализируется, когда идентичности сталкиваются. А это происходит в революциях, а также в войнах, если они сопровождаются активными кампаниями в информационном пространстве. Докладчик предложил взглянуть на Великую Французскую революцию как на такое столкновение, где впервые в истории поляризацией идентичностей оказалась задана линия конфликта. Тем самым была положена новая норма размежевания идентичностей как фактор политики. Этот фактор определил лицо «долгого ХІХ века», выделенного как исторический этап Э. Гобсбаумом и длившегося в аккурат от Французской революции (то есть от 1789 г.) до Первой мировой (то есть до 1914 г.).
Такая трактовка роли Французской революции вызвала вопросы к докладчику. Прежде всего, Владимир Никитин напомнил, что Реформация и Контрреформация являли собою конфликт идентичностей уже за 200 лет до Французской революции. Также и Лидия Смола отметила, что христианство работало именно с идентичностями, причем Конгрегационная комиссия в XVII в. разработала методики работы с разными идентичностями (народов Европы, коренных жителей колоний и т.п.).
Сергей Дацюк признал их аргументы. И более того, он обратил внимание еще и на Крестовые походы как проявление конфликта идентичностей. Но тут же указал, что в случае войн за Гроб Господень смена реальности была связана со сменой территории и политической традиции данной территории. Отнестись же к Французской революции как к ключевому эпизоду в процессе оформления идентичностей он призвал из-за специфической роли политической власти в размежевании идентичностей. Эта роль связана с принуждением к той или иной идентичности, которую осуществляет рефлексирующий субъект, внешний по отношению к идентичности, в данном случае - государство. Принуждение к той или иной идентичности осуществлялось в революционной Франции, прежде всего, методами Якобинского террора 1793 г.
Исторически этому предшествовало доминирование более архаичных идентификационных практик, которые докладчик описал как отождествление людей друг с другом. Он отразил это отождествление формулой
Х-1 = Х-2,
где Х-1 и Х-2 символизировали отдельных индивидов традиционного общества. Их общность определялись через пересказы родословных и биографий в рамках одной реальности. Взаимное отождествление особенно четко проявлялось при появлении Х-3, то есть Чужого. Впрочем, результат идентификации в координатах «свой-чужой» докладчик не признал идентичностью в полном смысле слова: ведь реальность каждого человека наследовалась и оставалась почти неизменной на протяжении его жизни и в его опыте.
Теоретический базис для понимания идентичности создает Дж. Локк. Три важных положения выделил в этом базисе Сергей Дацюк: во-первых, отнесение индивида (идента) в реальности, во-вторых, изменчивость самой реальности, в-третьих, возможность получения разного опыта разными людьми. Исходя из этих посылок, Локк впервые формулирует проблему внутренней тождественности, связности индивида: ведь реальность по-разному влияет на разных людей. Сам же человек понимается как Tabula Rasa, чистая доска, заполняемая по мере накопления человеком опыта.
Идентичность докладчик отслеживает с того момента, когда возникает представление об одновременном соприсутствии разных реальностей в рамках одного общества. В этом случае реальность становится посредником в опознании человека человеком. Различение разных реальностей предполагает различение идентичностей, их выделение и противопоставление. Процесс идентификации, таким образом, разворачивается относительно реальности, с которой может себя идентифицировать индивид. На схеме реальности, с которыми идентифицировали себя иденты Х-1 и Х-2, были обозначены как Y-1 и Y-2.
Появление разных реальностей Сергей Аркадьевич объясняет целенаправленной деятельностью достаточно больших субъектов - государств. Они осуществляют выделение и описание идентичности, а также ее управление и даже навязывание. Идентичность же обретает качества коллективной (Y-c), поскольку имеет разные реализации в реальностях Y-1 и Y-2, хотя у нее один источник - субъект-государство. Этот субъект, которому свойственна рефлексивная позиция, был обозначен на схеме как Z. Отрыв создания-описания идентичности (Z) от процесса личной идентификации (X к Y) обозначен на схеме жирной линией.
Таким образом, всю совокупность отношений идентов, реальностей и государства отражала модель:
В эту схему докладчик добавил еще один элемент - для описания той идентичности, которую предъявил на предыдущем заседании Владимир Африканович. Эта идентичность самоопределяется в дистанции (пунктирная линия) от коллективной идентичности. Докладчик обозначил ее как позицию идента Х-3, самоопределяющегося в реальности Y-3. Однако, дистанцированная от коллективной идентичности, она может быть маргинализирована. Если государство жестко контролирует пространство коллективной идентичности, любое самоопределение толкуется как уклон от официального курса и попадает под шельмование. Так происходит в современной России, где шельмуется как «пятая колонна» Андрей Макаревич, который всего-то пытается остаться собой (впрочем, Виктор Тодорюк озвучил понимание позиции Макаревича как протестной).
Различение на автономные и гетерономные идентичности, введенное Б. Хюбнером, докладчик использовал для пояснения отличий между Х-1 и Х-2, с одной стороны, и Х-3, с другой. Собственно, только идент Х-3, создающий собственную реальность Y-3, представляет автономную идентичность. Такая идентификация, по мысли Сергея Дацюка, отражает ориентацию на Иное: «Дисциплина, которая изучает Иное - инкогнитология. И в этом смысле теория идентичности и инкогнитология оказываются сопоставленными. Если человек находится в маргинальной позиции самоопределения, если он один раз смог себя отстроить, то он и далее будет действовать подобным образом. Он открыт к Иному. Подавляющее большинство с Иным не сталкиваются, от него убегают». Для описания этих процессов Дацюк предложил пользоваться украинским словом «іншування», которое точнее, чем русские аналоги («отиначивание» либо «обиначивание») отражают субстанциональность столкновения с Иным.
Как Владимир Никитин очертил пространство своей идентификации на предыдущем заседании, так и Сергей Дацюк указал на пространство собственного самоопределения в качестве философа. Философия могла служить примером маргинальной идентичности во все времена. Для Дацюка философия стала пространством позитивного самоопределения, а не бегства от коллективной идентичности (хотя по результату это совпало). Он рассказал, как, по мере погружения в процесс самоопределения, обнаруживал все более точные дефиниции для сферы собственного приложения - своей реальности. Сначала это была просто философия, затем - фундаментальная философия, затем - предельная и фундаментальная философия, то есть транзитология и онтология.
В таком самоопределении он следовал подходу, озвученному Лютером, согласно которому призвание прорывается сквозь человека. Если человек решит следовать призванию, он будет успешен и реализован в наиболее полной мере. Это решение принимается обычно в подростковом возрасте и сопровождает социализацию. Но в собственном опыте Сергея Аркадьевича призвание оказалось конфликтным по отношению к социализации, и взяло верх.
Другой вариант неравновесности призвания и социализации - когда социализация предшествует призванию. Это путь мудрости, и у него, на взгляд докладчика, есть существенный изъян: «Я не могу на это согласиться, на мудрость. Мудрость очень плохо взаимодействует с Иным. Если у нее есть выбор - социальность или Иное - она говорит: не вовремя. Я хочу уже! Социальность никогда с Иным не работает».
Возражая, Владимир Африканович акцентировал, что не так сложно выйти в Иное, как разобраться с наличествующим. В частности, как можно планировать новое образование, не избавившись от старых педагогических кадров? Также он обратился к примерам, когда интеллектуалы успешно внедряли в социуме Иные нормы. Однако такое воздействие предполагает ряд условий, которые озвучил Сергей Аркадьевич - интеллектуалы должны быть, во-первых, публичны, во-вторых, влиятельны. О том, что в современной Украине эти условия работают, Дацюк сделал вывод по итогам 21 ноября 2013 г., когда протест интеллектуалов был услышан, поддержан и развернут украинским обществом. Причем в России ничего подобного интеллектуалы сделать не смогли.
Различие между способами формирования идентичностей в Украине и России Карен Мадоян предложил описать как принципы « bottom up» и «top down». В самом деле, похоже, что в Украине идентичность строится снизу, в процессе самоорганизации общества («bottom up»), в то время как в России она навязывается сверху, от власти («top down»). Однако Владимир Никитин отметил, что не только в России, но и в Украине количественно доминирует группа, склонная к самоопределению по лекалам, транслируемым из телевидения. Ее так и называют: «трипольцы с телевизором».
Притом появление волонтеров как значительной активной группы в Украине внушает Никитину сдержанный оптимизм. И хотя коррупция в Украине заставляет смотреть скептически на итоги революции, по мнению Никитина, она - явление неизбежное и преодолимое со временем. По мнению Дацюка, революция будет разворачиваться дальше, и это был «не последний Майдан». Тем более что украинцам предстоит еще предъявить социальные новации, которыми смогут воспользоваться россияне. Иначе соседство с Россией будет оставаться проблемой для Украины.
Как на один из способов коррекции российско-украинских отношений, Никитин указал на возможность выбора имен, адекватных поставленным задачам: «Французская революция дала новое имя - гражданин. Гражданин принципиально не согласуется с реальностью сословного мира. Когда описывалась Чеченская война, говорилось, что Россия ничего разумного не может сделать с Чечней, потому что она неправильно именует тех, кто находится с той стороны. Пока не найдете адекватного имени тех, с кем взаимодействуете, не можете вступить во взаимодействие».
Для описания коллективной идентичности Сергей Дацюк предложил различать внутри нее шесть структур, каждая из которых по-своему обеспечивает связность такой идентичности. Первая это генерализация, то есть наделение именами. Вторая - хронотопия, как специфический способ отношения к времени и пространству, укоренный в данной коллективной идентичности. Третья - сакрализация, то есть способ, которым принято выходить за пределы повседневности. Четвертая структура - это сенсуализация, отражающая контексты, в которых обретаются смыслы. Пятая - проспектуализация, отвечающая за видение будущего. Наконец, шестая структура - секьюритизация как способ защищаться от внешнего по отношению к идентичности, Иного.
Способность впустить Иное в коллективную идентичность отличает исторические народы, считает Сергей Дацюк: «Что такое исторический народ? - закрепляющий себя в истории, способный двигать и изменять другие народы, не исчезающий сразу, а существующий столетия, а то и тысячелетия. У Украины сейчас есть возможность стать историческим народом, если она впустит Иное на уровне идентичности. Если впустит инновации. Но, что бы ни происходило, все знают, что в Украине инновация появиться не может, а если может - что она должна прийти извне и быть навязанной». И все же свою миссию докладчик видит именно в продвижении интеллектуальных и социальных новаций (таких как Майдан, в подготовке которого он участвовал).
Отвечая на вопрос Лидии Смолы о границах идентичности, докладчик признал их зыбкость. Переход количественных изменений в качественные формулировался как проблема еще в древних притчах о куче (что такое куча - два, пять, десять единиц чего-либо?). Так и человека, в контексте вызовов трансгуманизма, все сложнее будет идентифицировать как человека. В этом смысле модератор указал на тенденцию понимать человека в неразрывности с телом - что транслировал даже Борхес. Однако жизненный цикл тела и идентичности не совпадает, заметил Владимир Африканович, отвечая на вопрос Константина: «Я не вижу процесса старения идентичности». А вот Сергей Аркадьевич имеет другое понимание старения идентичности: как несоответствие идентичности вызовам времени.
Сложную идентичность докладчик признает одной из актуальных новаций, поскольку такая идентичность делает возможным удержание разных реальностей. Однако, по мнению Никитина, сложная идентичность существовала и раньше, и ее удержанием занимались специально подготовленные люди (например, брахманы). Другое дело, что сейчас этим вынужден заниматься фактически каждый - хотя не каждый на это способен. И все же внедрение сложной идентичности будет осуществлено, считает Дацюк. Эти перемены, возможно, будет достигнуты за счет погружения в хаос, войну, катастрофу, когда люди будут «поставлены в принудительную позицию: умри или изменяйся». В этой связи докладчик апеллировал к работам Сергея Переслегина, в которых тот указывал на войны как эффективный способ смены мотивационной парадигмы.
Главным тормозом инноваций, по мнению Дацюка, становятся потребительские мотивации Западного мира, которыми заражаются и другие страны. Так, в российской фантастике разрабатываются визии совершенно потребительских миров - например, вселенной EVE. Виртуальный мир EVE привлекателен, поскольку технологически оснащен превосходно (нейросети, ремонтные дроиды, овладение гиперпространством, медицинские капсулы и т.д.). Однако этот мир не может воплотиться в реальность из-за несовместимости технологических новаций и потребительских мотиваций.
Это докладчик проиллюстрировал на примере разработки идеи антигравитации: «Внутри существующей (стандартной модели - О.М.) физики получить антигравитацию невозможно. Надо предположить, что физика неадекватна, и проводить эксперименты внутри представления о другой физике. И чисто экспериментально обнаружить что-то подобное, потом понять, как оно работает, и построить другую теорию. Нужно сделать шаг в моделирование. Это не научные вещи, вы нигде финансирование не получите - ни у государства, ни у корпораций». Это наблюдение Владимир Африканович подтвердил своим опытом внедрения социальных новаций, которые наталкивались на еще более жесткое отторжение, чем новации в сфере естествознания.
Попытка связать вопросы антигравитации и реалии Украины отразилась в иронической реплике Сергея Волошина: «Будь у нас антигравитация, мы бы давно победили сепаратистов». Как ни странно, Сергей Дацюк с ним согласился, уверив, что разработка новаций такого уровня переключила бы внимание граждан на более перспективные направления, нежели война. В этом контексте участница обсуждения Евгения отметила, что Россия поддерживает передовые исследовательские программы, в частности, что касается создания искусственного интеллекта. Однако модератор обратил внимание, что важно не так исследование, как наличие инфраструктур применения новаций - а их нет ни в России, ни в Украине.
Поясняя смысл предложенной модели идентичности, докладчик отметил, что она дает понимание, как бороться с навязчивым воздействием со стороны Z. Ведь со времен Французской революции государство изобрело новые изощренные механизмы такого воздействия - в том числе и через вторжение в эмоциональную жизнь граждан. Как один из способов такого вторжения, Никитин описал «страшилки» - такие описания ситуации, которые вызывают тревогу за непосредственную безопасность, угроза которой исходит от гипотетического врага (что использует российское телевидение).
Одновременно докладчик видит перспективу коррекции самой позиции Z, поскольку от нее зависит, на каких условиях будут существовать маргиналы Х-3 и будут ли простроены коллективные идентичности сообразно вызовам времени. В целом, для минимизации разрушительных влияний Z, имеет смысл ставить задачу достижения психического суверенитета, например, через выведение людей в позицию Х-3 (хотя это путь не для всех). В этой связи Владимир Никитин отметил, что уже сегодня европейская система образования подразумевает выработку навыков сопротивления навязываемой извне информации (прежде всего рекламного типа).
Представленный докладчиком модельный подход к идентичности был оспорен как оригинальный участником обсуждения Евгением Ленем. Он усмотрел в этом подходе вариацию функционального подхода, в котором схема служит отражением некоей реальности, призвана облегчить и сделать в принципе возможным понимание этой реальности исследователем. В этой связи он предложил коррекцию очерченной Сергеем Дацюком схемы, с тем, чтобы отдельное внимание было уделено среде, поскольку, по его мнению, «сама среда формирует определенный запрос на идентичности».
Возражение Сергея Дацюка состояло прежде всего в том, что моделирование, как культивируемый им подход, работает не в одной реальности, а на стыке нескольких реальностей, любую из которых можно поставить во главу системной иерархии. Также Дацюк был против того, чтобы видеть за моделированием только познавательную функцию; он в моделировании видит также конструктивную функцию. Чтобы избегать упрощенческих интерпретаций, докладчик предложил не смешивать моделирование и системный подход (ведь представление о среде есть только в системном подходе). Однако Евгений Лень настаивал на однотипности этих подходов, поскольку «природа не так щедра на выдумки. У нее все построено по одному лекалу».
На это Владимир Никитин возразил, что вовсе не обязательно всем работать в одной методологии и рассчитывать на одну реальность: лично он вполне обходится без апелляции к природе и живет в иной реальности, нежели его визави. Нужен ли методологический компромисс для взаимного понимания? - этот вопрос так и остался подвешенным. Утверждая подобие системного и модельного подхода, Евгений Лень указывал на мотивацию взаимопонимания. Однако основатели КДКД не продемонстрировали намерения поступаться сложностью ради компромисса.