(no subject)
давно пора учиться ценить тщетность и необоснованность.
был где-то такой обычай: посадить в землю сухую палку и каждый день ее поливать.не оттого, что "а вдруг", а просто. без всяких ожиданий.
даже живя почти в ореховой скорлупе и видя, разумеется, порой дурные сны, получил двустороннюю медаль. то ли за, то ли для. то ли что вообще.
даже и голуби, этот неотступный образ, наевшись, видимо, насущного хлеба, со всеми их не(до)писанными и неотправленными письмами, рассыпались, растворились, полузабылись как когда засыпаешь и мыслимая красота убедительно равна отсутствию следов. словно распались на чет, нечет и "может быть". вероятно, по бессовестно открытому небу, всегда необходимому и избыточному, где разве что закат/рассвет красной строкой. с крайней строки - да в ничтожную пропасть времени. свет несется, имею в виду. чистый лист, которому ничего не суждено, пока он чист.
вселенная на n процентов состоит из пустословия. в начале было молчание, начало. куда оно, спрашивается, теперь? мыслями по древу. спроси у ясеня, ok? он большой, сквозь несколько небес вроде бы, ему видней.
одному из тех/этих/каких-то там пришлось отдать глаз за мудрость. а еще его вроде копьем пронзали. в общем, несладко было. не только мед пили.
перед употреблением порции жизненного опыта (контент, ага) - взболтнуть. заговаривать зубы мудрости. взвесь не заменяет все остальное, но все же представляется наиболее существенной. плененный парениям зритель - конечно же, это плохой пример. тщетный и шут его знает, как вообще образовавшийся. словно осадок чего-то прошлого, будучи взбаламучен и т.д. окрашивание и наполнение происходит не равномерно. потом просто вдруг не без удивления обнаруживаешь, чем оказался напитан и какими узорами расцвел. меньших ли из зол цветами, что из удобряемой пеплом прожигаемой жизни почвы.
творимые миры часто не совпадают с прекраснейшими из в сознании наблюдателя. это досадно.
важно не то чтобы держаться корней, но следить, чтобы не подгнивали, раз уж они есть.
"your life is a leave, that the seasons tear off and condemn" - это для поэтов, это стремно. в крайнем случае на это пока лучше закрывать глаза.
все - просто набор букв, как бегущая в панике (прекрасной ли) строчка. ну или даже почти вальсирующая, как полиэтиленовый пакет по асфальту в одну из блаженных весен, да и во многих других эпизодах, когда
скоро Йоль. кажется, всегда смутно подозревал, что всякое там волшебное время - это и есть когда всякий там полукоматоз, полуспячка и прочие отрицательные с точки зрения обыденного, обедненного с точки зрения снов, сознания состояния. получет, полунечет. много и густо спишь и видишь сны, быть может. чем не волшебник.
был где-то такой обычай: посадить в землю сухую палку и каждый день ее поливать.не оттого, что "а вдруг", а просто. без всяких ожиданий.
даже живя почти в ореховой скорлупе и видя, разумеется, порой дурные сны, получил двустороннюю медаль. то ли за, то ли для. то ли что вообще.
даже и голуби, этот неотступный образ, наевшись, видимо, насущного хлеба, со всеми их не(до)писанными и неотправленными письмами, рассыпались, растворились, полузабылись как когда засыпаешь и мыслимая красота убедительно равна отсутствию следов. словно распались на чет, нечет и "может быть". вероятно, по бессовестно открытому небу, всегда необходимому и избыточному, где разве что закат/рассвет красной строкой. с крайней строки - да в ничтожную пропасть времени. свет несется, имею в виду. чистый лист, которому ничего не суждено, пока он чист.
вселенная на n процентов состоит из пустословия. в начале было молчание, начало. куда оно, спрашивается, теперь? мыслями по древу. спроси у ясеня, ok? он большой, сквозь несколько небес вроде бы, ему видней.
одному из тех/этих/каких-то там пришлось отдать глаз за мудрость. а еще его вроде копьем пронзали. в общем, несладко было. не только мед пили.
перед употреблением порции жизненного опыта (контент, ага) - взболтнуть. заговаривать зубы мудрости. взвесь не заменяет все остальное, но все же представляется наиболее существенной. плененный парениям зритель - конечно же, это плохой пример. тщетный и шут его знает, как вообще образовавшийся. словно осадок чего-то прошлого, будучи взбаламучен и т.д. окрашивание и наполнение происходит не равномерно. потом просто вдруг не без удивления обнаруживаешь, чем оказался напитан и какими узорами расцвел. меньших ли из зол цветами, что из удобряемой пеплом прожигаемой жизни почвы.
творимые миры часто не совпадают с прекраснейшими из в сознании наблюдателя. это досадно.
важно не то чтобы держаться корней, но следить, чтобы не подгнивали, раз уж они есть.
"your life is a leave, that the seasons tear off and condemn" - это для поэтов, это стремно. в крайнем случае на это пока лучше закрывать глаза.
все - просто набор букв, как бегущая в панике (прекрасной ли) строчка. ну или даже почти вальсирующая, как полиэтиленовый пакет по асфальту в одну из блаженных весен, да и во многих других эпизодах, когда
скоро Йоль. кажется, всегда смутно подозревал, что всякое там волшебное время - это и есть когда всякий там полукоматоз, полуспячка и прочие отрицательные с точки зрения обыденного, обедненного с точки зрения снов, сознания состояния. получет, полунечет. много и густо спишь и видишь сны, быть может. чем не волшебник.