165 лет со дня рождения Поля Гогена
Это было недавно, это было давно. 
Сегодня он признанный величайший художник, его картины, рыночная стоимость которых в середине прошлого века оценивалась сотнями тысяч фунтов стерлингов, украшают знаменитые музеи и картинные галереи мира. Спустя пятьдесят с лишним лет после смерти Гогена за 600 тысяч франков было продано одно из его писем, в котором было написано: "Теперь я повержен, побежден нищетой..."
Внук знаменитой проповедницы, защитницы униженных и оскорблённых Флоры Тристан, бунтарь и мечтатель, человек, осмелившийся бросить вызов обществу, в котором жил, инакомыслящий, готовый жизнью заплатить за свои убеждения.
Творчество его посвящено прославлению земного рая среди пронизанной жаром солнца природы, мечта о котором сопровождала его с юных лет. Он прожил жизнь, полную тайн и приключений, был лоцманом на корабле, преуспевающим биржевым маклером, коллекционером и художником-любителем, и наконец скульптором-керамистом и живописцем - занятия, которым посвятил оставшуюся жизнь, и которые на первых порах привели к нищете, вынудившей Гогена зарабатывать на жизнь в качестве расклейщика афиш, чтобы не умереть с голоду. После нескольких лет полуголодного существования Гогену удалось продать тридцать своих картин и он уехал на Таити, где провёл остаток жизни, лишь однажды возвратившись в Европу, где получил полный разгром своих произаедений на салоне от критиков, и публики, подстегиваемой прессой.
Во Франции, на Родине, Гоген чувствовал себя отверженным. Гоген любил простое, реальное, человеческое, любил вещество, его формы, а не идею, искал не новой живописи, а новых ликов жизни. И когда нашёл их, полюбил и понял, тогда мимоходом и создал новую живопись. Новые лики жизни открылись художнику на островах Океании, где он обнаружил старинный сказочный мир, исполненный гармонии и покоя.
В последний год жизни, на Маркизских островах, Гоген часто возвращался мыслями в прошлое, оценивая и переоценивая самого себя, размышлял о том, как велико значение его произведений, которые он после себя оставит, заметно ли будет его влияние. Теперь он чаще брал в руки перо, чем кисть. Больной, измученный экземой, он вообще перестал подходить к мольберту. Страдая бессонницей, по ночам писал, он работал над книгой "Прежде и потом". Одновременно, несмотря на тяжелую болезнь не переставал бороться за права туземцев. В октябре на Маркизский архипелаг прибыл губернатор французских поселений в Океании, Гоген от имени туземцев направил ему письмо, содержащее требования и протесты. Но губернатор отнёсся к ходатайству с полным пренебрежением. Гнев Гогена не остывал, он то и дело ввязывался в туземные дела, стоило сообщить ему о каком-нибудь нарушении закона, он немедля писал управителю Пикено, взывая его к чувству справедливости. В январе 1903 года на Маркизы обрушился циклон. Вода затопила всё вокруг, перерезала дороги, разрушила мосты, снесла хижины многих туземцев. Циклон, погубивший побеги хлебного дерева, должен был отразиться на будущем урожае. Другу художника, Тиоке, пришлось заново отстраивать хижину. Желая ему помочь, Гоген подарил без всякого нотариального оформления часть своей земли. В то же время написал ходатайство о том, чтобы двадцати двум туземцам выплата налогов была отсрочена, пока они не соберут урожай, на что не соглашалась жандармерия - несмотря на убытки, причиненные циклоном, от туземцев требовали немедленной уплаты налогов, угрожая штрафами. Судья, заседавший в Антуане, всё время видел Гогена в зале суда. Между сторонами то и дело вспыхивали перебранки, несколько раз судья отдавал приказ жандармам вывести художника. Пока Гоген, кашляя кровью, продолжал выступать в суде, ему сообщили, что в марте на Маркизы явится колониальная инспекция. Он тотчас составил длинный доклад о поведении островных жандармов, которые терроризируют туземцев, чтобы добиться от них каких-нибудь услуг, или выманить съестное, и даже редкие старинные скульптуры, которые еще можно найти у маркизцев. А тех, кто оказывает сопротивление - душат штрафами. Попытки Гогена увидеться с главой инспекции успехом не увенчались - его настроили против художника. Тем не менее он сделал еще одну попытку воззвать к Парижу, написав письмо депутату, большому ценителю искусства. Гоген надеялся, что его настойчивость заставит прислушаться к его голосу. Между тем, здоровье Гогена ухудшалось, но, подобно Флоре Тристан, он и больной не переставал защищать туземцев.В конце марта 1903 года жандарм вручил Гогену повестку в суд за "оскорбление достоинства корпорации". Художник, не ожидавший ничего подобного, не успел попросить выступить свидетелей, ни посоветоваться с адвокатом. Гогена присудили к трём месяцам тюремного заключения и пятистам франков штрафа. Гоген пришёл в ярость. "Я повержен, но еще не побеждён", - написал он другу. Весь апрель Гоген провёл в необычайном возбуждении. Он работал с небольшими перерывами, написал нечто вроде повторения центральной части полотна "Откуда мы...", набросал вид долины Атуоны с женскими фигурами, свой автопортрет, на котором большое внимание привлекает изможденное лицо художника, печать смерти, наложенная перенесенными испытаниями.
Гоген пишет письма в Париж галеристу Амбруазу Воллару, который задолжал ему много денег, с просьбой прислать краски и холсты. Сосотояние его всё ухудшалось. "Я больше не могу ходить, - писал он другу Монфреду. "Все эти заботы убивают меня". Гоген лихорадочно подготавливал материалы для своей защиты в суде: уличал своих обвинителей, обращался к каждому, в ком видел союзника. После осуждения Гогена, туземцы боялись заходить в его дом, запуганным маркизцам казалось опасным выказывать художнику слишком большую дружбу. Тем не менее, несмотря на собственные неприятности, Гоген продолжал выступать в защиту их интересов. Двадцать девять туземцев на острове были присуждены к крупным штрафам - больше трёх тысяч франков. Художник молил, чтобы им оказали снисхождение, указывая на несоответствие между суммой штрафа и доходами туземцев. Это было последнее обращение Гогена к властям. Больше он им не досаждал. 8 мая 1903 года, утром Гоген два раза подряд терял сознание, не вполне очнувшись, он послал друга Тиоку за пастором. Когда пастор явился, Гоген пожаловался ему на боли во всём теле. Пастор осмотрел его и обнаружил на позвоночнике огромный нарыв. Пастор вскрыл его - Гогену стало немного лучше. Он пришел в себя, сознание его прояснилось и пастор, успокоенный, ушёл. Тиока тоже ушёл к себе. Гоген был один. Один, как всю свою жизнь, - один перед лицом смерти, один на один с привычными призраками. Около одиннадцати Тиока, пришедший узнать о самочувствии больного, окликнул его снизу. Ответа не было. Он поднялся по лестнице. Гоген был мёртв. Он скончался скоропостижно от сердечного приступа.
"Коке умер, не стало у нас защитника!" - причитал Тиока. На могиле Гогена Тиока установил базальтовую глыбу, на которой выгравировал имя своего друга и год его смерти.
Три недели спустя была составлена опись имущества художника, которое было продано с молотка. "Эксперт" из Папеэте разобрал рисунки и акварели и изрядную часть его отправил на помойку, где, по его словам "им самое место". Вторая распродажа состоялась в сентябре, где многие офицеры оспаривали на аукционе реликвии, оставшиеся после художника. Наиболее дорого - сто пятьдесят франков, была оценена картина "Материнство", шестнадцать франков - четыре скульптуры, два франка - за палитру, и за восемьдесят пять франков семь картин. Дом Гогена стоял необитаемый, на запоре, пока его в скором времени не снесли.
Сегодня он признанный величайший художник, его картины, рыночная стоимость которых в середине прошлого века оценивалась сотнями тысяч фунтов стерлингов, украшают знаменитые музеи и картинные галереи мира. Спустя пятьдесят с лишним лет после смерти Гогена за 600 тысяч франков было продано одно из его писем, в котором было написано: "Теперь я повержен, побежден нищетой..."
Внук знаменитой проповедницы, защитницы униженных и оскорблённых Флоры Тристан, бунтарь и мечтатель, человек, осмелившийся бросить вызов обществу, в котором жил, инакомыслящий, готовый жизнью заплатить за свои убеждения.
Творчество его посвящено прославлению земного рая среди пронизанной жаром солнца природы, мечта о котором сопровождала его с юных лет. Он прожил жизнь, полную тайн и приключений, был лоцманом на корабле, преуспевающим биржевым маклером, коллекционером и художником-любителем, и наконец скульптором-керамистом и живописцем - занятия, которым посвятил оставшуюся жизнь, и которые на первых порах привели к нищете, вынудившей Гогена зарабатывать на жизнь в качестве расклейщика афиш, чтобы не умереть с голоду. После нескольких лет полуголодного существования Гогену удалось продать тридцать своих картин и он уехал на Таити, где провёл остаток жизни, лишь однажды возвратившись в Европу, где получил полный разгром своих произаедений на салоне от критиков, и публики, подстегиваемой прессой.
Во Франции, на Родине, Гоген чувствовал себя отверженным. Гоген любил простое, реальное, человеческое, любил вещество, его формы, а не идею, искал не новой живописи, а новых ликов жизни. И когда нашёл их, полюбил и понял, тогда мимоходом и создал новую живопись. Новые лики жизни открылись художнику на островах Океании, где он обнаружил старинный сказочный мир, исполненный гармонии и покоя.
В последний год жизни, на Маркизских островах, Гоген часто возвращался мыслями в прошлое, оценивая и переоценивая самого себя, размышлял о том, как велико значение его произведений, которые он после себя оставит, заметно ли будет его влияние. Теперь он чаще брал в руки перо, чем кисть. Больной, измученный экземой, он вообще перестал подходить к мольберту. Страдая бессонницей, по ночам писал, он работал над книгой "Прежде и потом". Одновременно, несмотря на тяжелую болезнь не переставал бороться за права туземцев. В октябре на Маркизский архипелаг прибыл губернатор французских поселений в Океании, Гоген от имени туземцев направил ему письмо, содержащее требования и протесты. Но губернатор отнёсся к ходатайству с полным пренебрежением. Гнев Гогена не остывал, он то и дело ввязывался в туземные дела, стоило сообщить ему о каком-нибудь нарушении закона, он немедля писал управителю Пикено, взывая его к чувству справедливости. В январе 1903 года на Маркизы обрушился циклон. Вода затопила всё вокруг, перерезала дороги, разрушила мосты, снесла хижины многих туземцев. Циклон, погубивший побеги хлебного дерева, должен был отразиться на будущем урожае. Другу художника, Тиоке, пришлось заново отстраивать хижину. Желая ему помочь, Гоген подарил без всякого нотариального оформления часть своей земли. В то же время написал ходатайство о том, чтобы двадцати двум туземцам выплата налогов была отсрочена, пока они не соберут урожай, на что не соглашалась жандармерия - несмотря на убытки, причиненные циклоном, от туземцев требовали немедленной уплаты налогов, угрожая штрафами. Судья, заседавший в Антуане, всё время видел Гогена в зале суда. Между сторонами то и дело вспыхивали перебранки, несколько раз судья отдавал приказ жандармам вывести художника. Пока Гоген, кашляя кровью, продолжал выступать в суде, ему сообщили, что в марте на Маркизы явится колониальная инспекция. Он тотчас составил длинный доклад о поведении островных жандармов, которые терроризируют туземцев, чтобы добиться от них каких-нибудь услуг, или выманить съестное, и даже редкие старинные скульптуры, которые еще можно найти у маркизцев. А тех, кто оказывает сопротивление - душат штрафами. Попытки Гогена увидеться с главой инспекции успехом не увенчались - его настроили против художника. Тем не менее он сделал еще одну попытку воззвать к Парижу, написав письмо депутату, большому ценителю искусства. Гоген надеялся, что его настойчивость заставит прислушаться к его голосу. Между тем, здоровье Гогена ухудшалось, но, подобно Флоре Тристан, он и больной не переставал защищать туземцев.В конце марта 1903 года жандарм вручил Гогену повестку в суд за "оскорбление достоинства корпорации". Художник, не ожидавший ничего подобного, не успел попросить выступить свидетелей, ни посоветоваться с адвокатом. Гогена присудили к трём месяцам тюремного заключения и пятистам франков штрафа. Гоген пришёл в ярость. "Я повержен, но еще не побеждён", - написал он другу. Весь апрель Гоген провёл в необычайном возбуждении. Он работал с небольшими перерывами, написал нечто вроде повторения центральной части полотна "Откуда мы...", набросал вид долины Атуоны с женскими фигурами, свой автопортрет, на котором большое внимание привлекает изможденное лицо художника, печать смерти, наложенная перенесенными испытаниями.
Гоген пишет письма в Париж галеристу Амбруазу Воллару, который задолжал ему много денег, с просьбой прислать краски и холсты. Сосотояние его всё ухудшалось. "Я больше не могу ходить, - писал он другу Монфреду. "Все эти заботы убивают меня". Гоген лихорадочно подготавливал материалы для своей защиты в суде: уличал своих обвинителей, обращался к каждому, в ком видел союзника. После осуждения Гогена, туземцы боялись заходить в его дом, запуганным маркизцам казалось опасным выказывать художнику слишком большую дружбу. Тем не менее, несмотря на собственные неприятности, Гоген продолжал выступать в защиту их интересов. Двадцать девять туземцев на острове были присуждены к крупным штрафам - больше трёх тысяч франков. Художник молил, чтобы им оказали снисхождение, указывая на несоответствие между суммой штрафа и доходами туземцев. Это было последнее обращение Гогена к властям. Больше он им не досаждал. 8 мая 1903 года, утром Гоген два раза подряд терял сознание, не вполне очнувшись, он послал друга Тиоку за пастором. Когда пастор явился, Гоген пожаловался ему на боли во всём теле. Пастор осмотрел его и обнаружил на позвоночнике огромный нарыв. Пастор вскрыл его - Гогену стало немного лучше. Он пришел в себя, сознание его прояснилось и пастор, успокоенный, ушёл. Тиока тоже ушёл к себе. Гоген был один. Один, как всю свою жизнь, - один перед лицом смерти, один на один с привычными призраками. Около одиннадцати Тиока, пришедший узнать о самочувствии больного, окликнул его снизу. Ответа не было. Он поднялся по лестнице. Гоген был мёртв. Он скончался скоропостижно от сердечного приступа.
"Коке умер, не стало у нас защитника!" - причитал Тиока. На могиле Гогена Тиока установил базальтовую глыбу, на которой выгравировал имя своего друга и год его смерти.
Три недели спустя была составлена опись имущества художника, которое было продано с молотка. "Эксперт" из Папеэте разобрал рисунки и акварели и изрядную часть его отправил на помойку, где, по его словам "им самое место". Вторая распродажа состоялась в сентябре, где многие офицеры оспаривали на аукционе реликвии, оставшиеся после художника. Наиболее дорого - сто пятьдесят франков, была оценена картина "Материнство", шестнадцать франков - четыре скульптуры, два франка - за палитру, и за восемьдесят пять франков семь картин. Дом Гогена стоял необитаемый, на запоре, пока его в скором времени не снесли.