до тридцати бортов в час
Юрий Норштейн : как-то я зашел к одной знакомой, а у нее на стене фотография висит, из какого-то французского журнала. фото нашел сын этой знакомой, увидел на земле скомканный лист бумаги, развернул, а там - эти глаза. фотография мокрого котенка, с привязанным к шее булыжником. его только что вытащили из воды, и фотограф - снял. буквально секунду назад котенок был на том свете и теперь сидит на разъезжающихся лапах, и один глаз у него горит дьявольским бешеным огнем, а второй - потухший, уже где-то там далеко - совершенно мертвый; как тут не вспомнить глаза булгаковского Воланда! и вот глаза того котенка мы перерисовали нашему персонажу. в эпизоде, где Волчок стоит в дверях дома, качает колыбельку и наклонил голову набок (...) мы оставили эти глаза в наиболее острых, болевых точках, где требовалось напряжение горящего взора
