Два либреттиста трудились над сюжетом Кармен (по одноименной новелле Проспера Mérimée). Первый либреттист, Ludovic Halévy (Людвиг Львович Галеви), все время клонил в русскую steppe. Цыганку Кармен он списал с пушкинской Земфиры, причем не только образ, но и слова. Девушка отшивает Цунигу таким сообщением: "я другого люблю, умираю любя" ("J’aime un autre et je meurs en disant que je l’aime") - слова эти мы явно где-то видали! Если бы Галеви дали волю, он вообще превратил бы Кармен в работницу табачной фабрики им. Урицкого, черноглазую комсомолку. Но Бизе сменил либреттиста, отдав подряд месье Henri Meilhac, который и закончил
либретто. В результате Севильская цыганка умирает не со словами «умру любя», a с яростным отрицанием: "Non! non! non!", швыряя перстень à la volée, как и подобает зарезанной работнице самой большой в мире табачной фабрики (на территории которой, кстати, ныне разместился Севильский университет).
Отметим, что и Мериме и Бизе сами стремились быть поближе к Пушкину. Мериме читал «Цыганы» в подлиннике за несколько лет до написания Кармен (вышедшей в 1845 году), а впоследствии издал свой перевод поэмы Пушкина (в 1852 году).¹ Возможно, из благодарности за перевод «Песен западных славян», а может, ловкий Проспер планировал путешествие в Бессарабию, чтобы проверить на месте точность своего перевода. Что касается Бизе, на него оказывалось сильное давление снизить безнравственный напор его трагической оперы. Пушкин ему очень помог, то ли своим авторитетом, то ли предоставив более поэтически-мягкий сюжет. Так или иначе, Бизе устоял, а зам. директора Opéra-Comique подал в отставку.
___________________________________________________________________________________
1Briggs A. D., Did Carmen come from Russia? in English National Opera programme, 2004
___________________________________________________________________________________
Был в либретто Хозе вечно пьяным,
По Севилье топтался с баяном.
Но подумал Бизе:
На хуя он Хозе?
И такой либреттист
на хуя нам?