Три поросенка
Мои пародии опубликованные в сообществе 3_porosenka
Иосиф Бродский,
Вильям Шекспир,
Эжен Потье,
Народное Творчество,
Эдгар По,
Лев Толстой,
Эдуард Багрицкий
Иосиф Бродский, поросята и козлики
Помнишь, Постум, был козлёнок у старушки
Сам весь маленький, но с полными рогами.
Волки съели. Не осталось даже тушки.
Он теперь у нас общается с богами.
Между выцветших свалился козлик линий
На асфальт упал назло кариатиде...
На рассохшейся скамейке Старший Плиний
Пишет байки про потоп на Атлантиде.
Волки злые между тем опять не дремлют
Поросят тревожат, дом их разрушают
Поросята это на дух не приемлют
Но на форум поросят не приглашают.
Ты, наверно, не забыл еще волчицу,
Ту, что Ромула вскормила или Рема?
Ты смеешься, но волчица стала жрица..
Пожирает поросят, ну как у Брема!
Нет от волка, нету жизни поросятам.
Уже скольких к Персефоне он отправил...
А Нафнаф недавно умер старым хряком.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
William Shakespeare, Речь Антония
Friends, Romans, countrymen, lend me your ears
I come to bury Ceasar, not to praise him
Сообщники, откройте ваши уши.
Скажу вам речь по делу поросят.
Не собираясь волка восхвалять,
Я лишь последний долг ему отдам.
Дела волков, порочные и злые,
Переживают гибель поросят,
А то добро, что сделали они,
Уходит с поросятами в могилу.
Волк был мой друг, бесхитростный и верный
Но Брут сказал, что он сластолюбив.
Что ж, если так, то был серьёзный грех
И Волк весьма за это поплатился...
Вы помните, во время перестройки,
Я Волку преподнес трех поросят,
Которых он отверг и даже трижды...
А эти врут теперь про сластолюбье!
Волк в Рим водил толпами поросят.
Не это ли считать за сластолюбье?
Какая разница, кто их при этом ел?
Ведь общая казна тем самым пополнялась...
О здравый смысл, к зверям ты, верно, скрылся!
Лишь волки потеряли свой рассудок...
И речь свою я должен перервать,
Пока меня слеза не задушила...
Eugène Edine Pottier/Аркадий Яковлевич Коц:
Вставай, проклятый лицемерный,
Наш мир, что пища для волков,
Шипит каркас наш некошерный
На сковородке чужаков.
Наш ветхий домик был разрушен
До основанья, а потом
Те кто в нем жил, был жадно скушан
Как рыба фиш, как суп с котом...
Мы перестроим основанье,
На нем построим крепкий дом,
С волками сосуществованье
Мы в мирный лозунг возведем.
Вздувайте горн и куйте смело
Великий новый мир труда,
Где волки сыты, овцы целы,
А поросята никогда !
Два товарища (народное, пирожки)
гусь поросенку не товарищ
ему товарищ брянский волк
за стол с товарищем садится
он ножки выложив на стол
что волки жадны всякий знает
и сколько волка ни корми
он поросенка ест глазами
товарищ верь оно придет
Edgar Allan Poe из неоконченного (d’inachevé)
Как то в полуночной дрёме о Фоме и о Ереме
Я разгадывала тупо злой кроссворд по словарю..
Тут я слышу, будто свыше вдруг захрюкало на крыше,
Я сказала, «это мыши, не мешайте, я творю.»
Слышу снова «хрю-хрю-хрю».
Ах, однажды под гребенку загребли три поросенка
Три веселеньких чертенка, что живут теперь в раю.
Так случилось, в самоволку загулять хотелось волку,
Зубы положив на полку, воет серый на зарю ...
Вдруг он слышит «хрю-хрю-хрю».
Лев Толстой, Анна Буженина (из черновиков)
Волки все рычат похоже друг на друга, каждая собака тявкает по своему.
Всё смешалось в доме Красной Шапочки. Она объявила мужу, что уходит к бабушке и положение мучительно чувствовалось всеми в доме уже третий день. Поросята бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел вчера со двора, недожарив буженину; волк лязгал зубами в бессильной ярости.
Эдуард Багрицкий: Дума об Опоросе
Всходит солнце боевое,
Кукурузу сушит,
В кукурузе ветер воет
Опоросу в уши:
«За волками шел когда-то,
Воевал солдатом.
Ты ли в сахарное утро
В степь выходишь катом?»
На руке с нагайкой крепкой
Поросячье мыло;
Револьвер висит на цепке
От паникадила.
И равнина волком воет-
От Днестра до Буга,
Зверем, камнем и травою:
«Катюга! Катюга!..»
Там, за жбаном самогона,
В палатке дерюжной,
С атаманом забубенным
Толкует бунчужный:
«Надобно с большевиками
Нам принять сраженье,-
Покрутись перед волками,
Дай распоряженье!..»
У комбрига мах ядреный,
Тяжелей свинчатки,
Развернулся - и с разгону
Хлобысть по сопатке!..
. . . . . . . . .
Опоросе, что с тобою?
Поник головою...
Повернулся, покачнулся,
В траву сковырнулся...
Глаз над левою скулою
Затек синевою...
Молча падает на спину,
Ладони раскинул...
Опоросе, наша доля
Развеяна в поле!..
Иосиф Бродский,
Вильям Шекспир,
Эжен Потье,
Народное Творчество,
Эдгар По,
Лев Толстой,
Эдуард Багрицкий
Иосиф Бродский, поросята и козлики
Помнишь, Постум, был козлёнок у старушки
Сам весь маленький, но с полными рогами.
Волки съели. Не осталось даже тушки.
Он теперь у нас общается с богами.
Между выцветших свалился козлик линий
На асфальт упал назло кариатиде...
На рассохшейся скамейке Старший Плиний
Пишет байки про потоп на Атлантиде.
Волки злые между тем опять не дремлют
Поросят тревожат, дом их разрушают
Поросята это на дух не приемлют
Но на форум поросят не приглашают.
Ты, наверно, не забыл еще волчицу,
Ту, что Ромула вскормила или Рема?
Ты смеешься, но волчица стала жрица..
Пожирает поросят, ну как у Брема!
Нет от волка, нету жизни поросятам.
Уже скольких к Персефоне он отправил...
А Нафнаф недавно умер старым хряком.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
William Shakespeare, Речь Антония
Friends, Romans, countrymen, lend me your ears
I come to bury Ceasar, not to praise him
Сообщники, откройте ваши уши.
Скажу вам речь по делу поросят.
Не собираясь волка восхвалять,
Я лишь последний долг ему отдам.
Дела волков, порочные и злые,
Переживают гибель поросят,
А то добро, что сделали они,
Уходит с поросятами в могилу.
Волк был мой друг, бесхитростный и верный
Но Брут сказал, что он сластолюбив.
Что ж, если так, то был серьёзный грех
И Волк весьма за это поплатился...
Вы помните, во время перестройки,
Я Волку преподнес трех поросят,
Которых он отверг и даже трижды...
А эти врут теперь про сластолюбье!
Волк в Рим водил толпами поросят.
Не это ли считать за сластолюбье?
Какая разница, кто их при этом ел?
Ведь общая казна тем самым пополнялась...
О здравый смысл, к зверям ты, верно, скрылся!
Лишь волки потеряли свой рассудок...
И речь свою я должен перервать,
Пока меня слеза не задушила...
Eugène Edine Pottier/Аркадий Яковлевич Коц:
Вставай, проклятый лицемерный,
Наш мир, что пища для волков,
Шипит каркас наш некошерный
На сковородке чужаков.
Наш ветхий домик был разрушен
До основанья, а потом
Те кто в нем жил, был жадно скушан
Как рыба фиш, как суп с котом...
Мы перестроим основанье,
На нем построим крепкий дом,
С волками сосуществованье
Мы в мирный лозунг возведем.
Вздувайте горн и куйте смело
Великий новый мир труда,
Где волки сыты, овцы целы,
А поросята никогда !
Два товарища (народное, пирожки)
гусь поросенку не товарищ
ему товарищ брянский волк
за стол с товарищем садится
он ножки выложив на стол
что волки жадны всякий знает
и сколько волка ни корми
он поросенка ест глазами
товарищ верь оно придет
Edgar Allan Poe из неоконченного (d’inachevé)
Как то в полуночной дрёме о Фоме и о Ереме
Я разгадывала тупо злой кроссворд по словарю..
Тут я слышу, будто свыше вдруг захрюкало на крыше,
Я сказала, «это мыши, не мешайте, я творю.»
Слышу снова «хрю-хрю-хрю».
Ах, однажды под гребенку загребли три поросенка
Три веселеньких чертенка, что живут теперь в раю.
Так случилось, в самоволку загулять хотелось волку,
Зубы положив на полку, воет серый на зарю ...
Вдруг он слышит «хрю-хрю-хрю».
Лев Толстой, Анна Буженина (из черновиков)
Волки все рычат похоже друг на друга, каждая собака тявкает по своему.
Всё смешалось в доме Красной Шапочки. Она объявила мужу, что уходит к бабушке и положение мучительно чувствовалось всеми в доме уже третий день. Поросята бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел вчера со двора, недожарив буженину; волк лязгал зубами в бессильной ярости.
Эдуард Багрицкий: Дума об Опоросе
Всходит солнце боевое,
Кукурузу сушит,
В кукурузе ветер воет
Опоросу в уши:
«За волками шел когда-то,
Воевал солдатом.
Ты ли в сахарное утро
В степь выходишь катом?»
На руке с нагайкой крепкой
Поросячье мыло;
Револьвер висит на цепке
От паникадила.
И равнина волком воет-
От Днестра до Буга,
Зверем, камнем и травою:
«Катюга! Катюга!..»
Там, за жбаном самогона,
В палатке дерюжной,
С атаманом забубенным
Толкует бунчужный:
«Надобно с большевиками
Нам принять сраженье,-
Покрутись перед волками,
Дай распоряженье!..»
У комбрига мах ядреный,
Тяжелей свинчатки,
Развернулся - и с разгону
Хлобысть по сопатке!..
. . . . . . . . .
Опоросе, что с тобою?
Поник головою...
Повернулся, покачнулся,
В траву сковырнулся...
Глаз над левою скулою
Затек синевою...
Молча падает на спину,
Ладони раскинул...
Опоросе, наша доля
Развеяна в поле!..