Шеф говорит!
В конце прошлой недели наш министр иностранных дел г-н Лавров в официальном заявлении попросил международное сообщество «не брать нас на понт». Это заявление вполне соответствует контексту сегодняшней позиции России в международных отношениях и меня почти не удивило. Но даже не вдаваясь в смысловую часть заявления, хочу сказать, что это ужасно некрасиво и стыдно, когда карьерный дипломат, человек всю жизнь занимающийся международной политикой, свободно владеющий несколькими языками и, конечно, знающий все тонкости дипломатического этикета, так изъясняется.
В последнее время все очень любят говорить о патриотизме, обращаться к истории, проводить параллели. А потом делать выводы, которые зачастую объясняют нашу агрессию, нашу воинственность, наш особый путь. Мало кто обращается к российской истории для того, чтобы искать в ней примеры милосердия, чести, гордости. Я тоже люблю исторические параллели, особенно в классических произведениях. И в связи со случившемся хочу процитировать мое любимое произведение - «Капитанскую дочку» Александра Сергеевича Пушкина. Вот сцена разговора Андрея Гринева, между прочим, младшего (всего-то) офицера российской армии, с Емельяном Пугачевым, лидером народного восстания. Пугачев требует, чтобы Гринев присягнул ему как российскому императору. И на кону его, Гринева, жизнь. Посмотрите, как он ведет себя, как он разговаривает с Пугачевым, сколько чести, выдержки, сколько мужества в этом молодом человеке, отстаивающем свои принципы:
«- Кто же я таков, по твоему разумению?
- Бог тебя знает; но кто бы ты ни был, ты шутишь опасную шутку.
Пугачев взглянул на меня быстро. «Так ты не веришь, - сказал он, - чтоб я был государь Петр Федорович? Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до иного-прочего? Кто ни поп, тот батька. Послужи мне верой и правдою, и я тебя пожалую и в фельдмаршалы и в князья. Как ты думаешь?»
- Нет, - отвечал я с твердостию. - Я природный дворянин; я присягал государыне императрице: тебе служить не могу. Коли ты в самом деле желаешь мне добра, так отпусти меня в Оренбург.
Пугачев задумался. «А коли отпущу, - сказал он, - так обещаешься ли по крайней мере против меня не служить?»
- Как могу тебе в этом обещаться? - отвечал я. - Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя - пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня - спасибо; казнишь - бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
Моя искренность поразила Пугачева. «Так и быть, - сказал он, ударя меня по плечу. - Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь. Завтра приходи со мною проститься, а теперь ступай себе спать, и меня уж дрема клонит».
Мне сложно представить себе, чтобы Гринев посоветовал бы Пугачеву «не брать его на понт», но легко предположить, что это была бы последняя глава романа.
Хорошо, что у наших детей есть возможность учиться жизни на таких примерах русской классики, если современные лидеры не отвечают элементарным требованиям воспитания. Очень жаль, что нынешняя власть пытается спекулировать на патриотических чувствах, манипулировать понятиями честь и мужество. У тех и этих офицеров, очевидно, были разные понятия об этом!
Читайте книги, они не лгут!