на лодочной пристани в парке
ДВАДЦАТЬ ТРИ И ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ
- Ты что читаешь? - спросила Лариса Машу.
Они сидели на лодочной пристани в парке, в дальнем районном городке - тридцать километров на автобусе от железной дороги, а пассажирский катер с позапрошлого года не ходил - речка обмелела. Но купаться было хорошо. Лариса и Маша болтали босыми ногами в воде; в руках у Маши была книга в бумажной обертке.
Лодочная станция уже не работала - семь вечера; лодочник ушел, проверив замок на цепи, продернутой сквозь стальные скобы.
Маша была москвичка, а Лариса - местная. Они были родственницы.
Маша задумалась, не слыша Ларисиного вопроса. Лариса чуточку обиделась:
- Что читаешь-то, эй!
- Джека Лондона, - сказала Маша.
- Покажи, - она вытащила книжку из Машиных рук. - Ух ты! Не по-русски!
- По-английски, - сказала Маша. - «Мартин Иден». Читала?
- Я не умею по-английски, - нахмурилась Лариса. - Где это ты выучилась?
- Да это по-русски есть, ты что! Весь Джек Лондон есть по-русски! В институте. Я по-французски тоже умею. Хотя у меня специальность история СССР, но языки нужно знать.
- Ну, ты даешь, - неопределенно сказала Лариса. - А мне еще за девятый класс сдавать. Ничего, двадцать три - не возраст. Успеется. Давай купнемся! Вода - молоко!
Она вскочила на ноги, сбросила платье. У нее была очень красивая фигура. И лицо тоже красивое. И коса вокруг головы.
- Я, пожалуй, не буду, - сказала Маша и со значением погладила себя по животу.
- Залетела?! - ахнула Лариса и присела рядом с ней на корточки. - Какой месяц?
- Четвертый, - сказала Маша. - Я не залетела, я замужем.
- А где кольцо?
- У меня пальцы тонкие, спадает. В кошельке, дома.
- Ну, ты даешь! А муж кто? Вообще-то рановато.
- Двадцать три совсем не рано, - объяснила Маша. - Мы поженились на четвертом курсе, он тоже этой весной получил диплом, и вот решили сразу, не откладывая… Я подала документы в аспирантуру.
- Куда?
- Ну, чтобы написать диссертацию. Чтоб не просто так сидеть с ребенком.
Лариса встала, похлопала себя по бедрам, прошла по качающейся лодке и спрыгнула с кормы. Нырнула, поплавала, вылезла, села рядом, мокрая и гладкая.
- А я тоже замуж собралась, - сказала она. - Через месяц.
- А почему ты нас не познакомила?
- Пока не могу! - засмеялась Лариса. - Он еще не приехал. Да по секрету сказать, я сама еще с ним не знакома. Это соседкин племянник. Николай зовут. Она мне карточку показывала. Мне понравился. Курсант военно-инженерного училища. Двадцатого июля приезжает к тётеньке своей. На яблочное варенье. На недельку.
Лариса распустила мокрую косу, перебросила ее через плечо.
- Там у них в училище одни мужики. Город Чембурак, даже на побывку сходить некуда. Степь да степь кругом… - запела она, улыбаясь. - Одни нацмены и верблюды. Да и мне охота отсюда вырваться. Ничего! - сказала она, отвечая на какую-то свою мысль. - Он у меня в тридцать лет майором будет.
Помолчали.
- Лариса, а ты сейчас что читаешь? - спросила Маша.
- Языков не знаем, извини, - она щелкнула по обложке Машиной книги.
Помолчали еще.
- Лариса, прости, а как можно выйти замуж, верней, хотеть выйти замуж, за человека, которого даже ни разу не видела?
- Ты беременная, тебе вредно волноваться! - резко сказала Лариса, встала, отвернулась и стала стаскивать купальник. - Вот и не волнуйся за меня!
- Не обижайся, - сказала Маша. - У меня полотенце. Вытрешься?
- Ничего, обсохну, - она натянула платье на голое тело. - Пошли домой.
Дома они молча поужинали, а потом лежали на железных кроватях, стоявших по стенам низкой сыроватой комнаты, и смотрели в темный потолок. Разговаривать не хотелось. Лариса поняла, что Маша - заумная, хвастливая и недобрая дамочка. Маша решила, что Лариса - простенькая, необразованная и легкомысленная девица.
В самом деле, о чем они могли разговаривать?
- О чем мы могли разговаривать, даже смешно! - повторила Мария Николаевна, которая рассказала мне эту историю. - И однако потом мы не расставались пятьдесят пять лет, и разговаривали без конца, а когда расстались, это было так страшно, такая тоска и горе…
- Почему? - не понял я.
- Потому что это была моя мама, - сказала Мария Николаевна.
- Ты что читаешь? - спросила Лариса Машу.
Они сидели на лодочной пристани в парке, в дальнем районном городке - тридцать километров на автобусе от железной дороги, а пассажирский катер с позапрошлого года не ходил - речка обмелела. Но купаться было хорошо. Лариса и Маша болтали босыми ногами в воде; в руках у Маши была книга в бумажной обертке.
Лодочная станция уже не работала - семь вечера; лодочник ушел, проверив замок на цепи, продернутой сквозь стальные скобы.
Маша была москвичка, а Лариса - местная. Они были родственницы.
Маша задумалась, не слыша Ларисиного вопроса. Лариса чуточку обиделась:
- Что читаешь-то, эй!
- Джека Лондона, - сказала Маша.
- Покажи, - она вытащила книжку из Машиных рук. - Ух ты! Не по-русски!
- По-английски, - сказала Маша. - «Мартин Иден». Читала?
- Я не умею по-английски, - нахмурилась Лариса. - Где это ты выучилась?
- Да это по-русски есть, ты что! Весь Джек Лондон есть по-русски! В институте. Я по-французски тоже умею. Хотя у меня специальность история СССР, но языки нужно знать.
- Ну, ты даешь, - неопределенно сказала Лариса. - А мне еще за девятый класс сдавать. Ничего, двадцать три - не возраст. Успеется. Давай купнемся! Вода - молоко!
Она вскочила на ноги, сбросила платье. У нее была очень красивая фигура. И лицо тоже красивое. И коса вокруг головы.
- Я, пожалуй, не буду, - сказала Маша и со значением погладила себя по животу.
- Залетела?! - ахнула Лариса и присела рядом с ней на корточки. - Какой месяц?
- Четвертый, - сказала Маша. - Я не залетела, я замужем.
- А где кольцо?
- У меня пальцы тонкие, спадает. В кошельке, дома.
- Ну, ты даешь! А муж кто? Вообще-то рановато.
- Двадцать три совсем не рано, - объяснила Маша. - Мы поженились на четвертом курсе, он тоже этой весной получил диплом, и вот решили сразу, не откладывая… Я подала документы в аспирантуру.
- Куда?
- Ну, чтобы написать диссертацию. Чтоб не просто так сидеть с ребенком.
Лариса встала, похлопала себя по бедрам, прошла по качающейся лодке и спрыгнула с кормы. Нырнула, поплавала, вылезла, села рядом, мокрая и гладкая.
- А я тоже замуж собралась, - сказала она. - Через месяц.
- А почему ты нас не познакомила?
- Пока не могу! - засмеялась Лариса. - Он еще не приехал. Да по секрету сказать, я сама еще с ним не знакома. Это соседкин племянник. Николай зовут. Она мне карточку показывала. Мне понравился. Курсант военно-инженерного училища. Двадцатого июля приезжает к тётеньке своей. На яблочное варенье. На недельку.
Лариса распустила мокрую косу, перебросила ее через плечо.
- Там у них в училище одни мужики. Город Чембурак, даже на побывку сходить некуда. Степь да степь кругом… - запела она, улыбаясь. - Одни нацмены и верблюды. Да и мне охота отсюда вырваться. Ничего! - сказала она, отвечая на какую-то свою мысль. - Он у меня в тридцать лет майором будет.
Помолчали.
- Лариса, а ты сейчас что читаешь? - спросила Маша.
- Языков не знаем, извини, - она щелкнула по обложке Машиной книги.
Помолчали еще.
- Лариса, прости, а как можно выйти замуж, верней, хотеть выйти замуж, за человека, которого даже ни разу не видела?
- Ты беременная, тебе вредно волноваться! - резко сказала Лариса, встала, отвернулась и стала стаскивать купальник. - Вот и не волнуйся за меня!
- Не обижайся, - сказала Маша. - У меня полотенце. Вытрешься?
- Ничего, обсохну, - она натянула платье на голое тело. - Пошли домой.
Дома они молча поужинали, а потом лежали на железных кроватях, стоявших по стенам низкой сыроватой комнаты, и смотрели в темный потолок. Разговаривать не хотелось. Лариса поняла, что Маша - заумная, хвастливая и недобрая дамочка. Маша решила, что Лариса - простенькая, необразованная и легкомысленная девица.
В самом деле, о чем они могли разговаривать?
- О чем мы могли разговаривать, даже смешно! - повторила Мария Николаевна, которая рассказала мне эту историю. - И однако потом мы не расставались пятьдесят пять лет, и разговаривали без конца, а когда расстались, это было так страшно, такая тоска и горе…
- Почему? - не понял я.
- Потому что это была моя мама, - сказала Мария Николаевна.