the beginning of an affair. Идентификация
ТРИ БУКВЫ
Люба появилась довольно быстро, через полчаса.
- Живете, наверное, где-то рядом? - сказал он вместо «здравствуйте».
- Добрый день, - она протянула ему руку поверх кованой решетки. - Нет, просто была недалеко.
- Привет, - он пожал ей руку. - На машине?
- На метро. Я с Пушкинской. Две остановки и пешком десять минут.
- Люба, что такое ДНК?
- А вас это почему интересует? - насторожилась она.
- Так, - засмеялся он. - Вы знаете, что такое идентификация по ДНК?
- Знаю, - сказала она. - Ну то есть слышала.
- Давайте сюда, - он открыл калитку, она зашла в ограду. - Мы прямо сейчас устроим небольшую идентификацию, - он взял ее за руку, она отдернулась. - Да не бойтесь! Белый день, полно народу.
И правда, люди шли по аллейкам; скрипела тележка уборщика; невдалеке какая-то женщина мыла гранитный памятник.
- Что надо делать? - сказала Люба.
- Нагнуться пониже, - сказал Николай Петрович. - Вот сюда.
Он зашел за памятник и отодвинул от его низа густую газонную траву.
- Глядите. Видите? Читайте вслух.
Там были небольшие выпуклые буквы: «ДНК».
- ДНК, - сказала она. - И что?
- А теперь смотрим сюда, - он показал на соседний памятник с именем Дмитрия Николаевича Кошкина. - И начинаем соображать.
- У вас есть сигареты? - спросила Люба.
- Не курю. И вам не советую трагически дымить. Это пошло.
- Я так и знала, - сказала Люба. - Подозревала, в смысле.
- Она была красивая, эта Леночка? - спросил он.
- Да. Мама говорит, что очень, - сказала она.
- А фотографии видели?
- Нет.
- А как Леночкина фамилия?
- Зуева. Или Колесникова, я забыла, - сказала Люба.
- Ничего себе разброс вариантов! Рабинович или Мобуту.
- Да хватит вам издеваться! - чуть не заплакала Люба. Она уселась на скамейку, расстегнула сумку, достала шоколадный батончик, развернула, откусила чуть ли не половину. - Простите, что не делюсь. Мне надо успокоиться.
- Бедная Люба, - обнял ее за плечо Николай Петрович. - Но я не виноват. Ваша мама первая начала.
Люба придвинулась к нему поближе и сказала:
- То есть профессор Кошкин, мой дедушка, соблазнил девчонку-гардеробщицу. Или она его, неважно. Она залетела. Он к ней сильно проникся. Всё это - на глазах своей дочери Кати, она учится тут же. Катя на его стороне. Раз она ухаживает за беременной Леночкой и везет ее в роддом. Леночка умирает, он заставляет Катю удочерить девочку, то есть меня. То есть я - мамина сестра на самом деле? Вы это хотите сказать?
- Вы это сами сказали, - усмехнулся Николай Петрович. - Это ваши выводы.
- А я спрашивала маму, почему у меня отчество тоже Дмитриевна, - вздохнула Люба, - а она говорила, что так часто бывает. Что незамужняя женщина дает приемному ребенку свое отчество. Если отца нет или светить неохота. Я знаю примеры, кстати!
- Я тоже, - сказал Николай Петрович.
- Значит, - Люба дожевала шоколад, - я на самом деле ее сестра. Класс.
- Нет! - вдруг раздалось сзади.
Они вздрогнули и обернулись. У ограды стояла Екатерина Дмитриевна.
- Нет! - повторила она. - Она - моя родная дочь!
Люба появилась довольно быстро, через полчаса.
- Живете, наверное, где-то рядом? - сказал он вместо «здравствуйте».
- Добрый день, - она протянула ему руку поверх кованой решетки. - Нет, просто была недалеко.
- Привет, - он пожал ей руку. - На машине?
- На метро. Я с Пушкинской. Две остановки и пешком десять минут.
- Люба, что такое ДНК?
- А вас это почему интересует? - насторожилась она.
- Так, - засмеялся он. - Вы знаете, что такое идентификация по ДНК?
- Знаю, - сказала она. - Ну то есть слышала.
- Давайте сюда, - он открыл калитку, она зашла в ограду. - Мы прямо сейчас устроим небольшую идентификацию, - он взял ее за руку, она отдернулась. - Да не бойтесь! Белый день, полно народу.
И правда, люди шли по аллейкам; скрипела тележка уборщика; невдалеке какая-то женщина мыла гранитный памятник.
- Что надо делать? - сказала Люба.
- Нагнуться пониже, - сказал Николай Петрович. - Вот сюда.
Он зашел за памятник и отодвинул от его низа густую газонную траву.
- Глядите. Видите? Читайте вслух.
Там были небольшие выпуклые буквы: «ДНК».
- ДНК, - сказала она. - И что?
- А теперь смотрим сюда, - он показал на соседний памятник с именем Дмитрия Николаевича Кошкина. - И начинаем соображать.
- У вас есть сигареты? - спросила Люба.
- Не курю. И вам не советую трагически дымить. Это пошло.
- Я так и знала, - сказала Люба. - Подозревала, в смысле.
- Она была красивая, эта Леночка? - спросил он.
- Да. Мама говорит, что очень, - сказала она.
- А фотографии видели?
- Нет.
- А как Леночкина фамилия?
- Зуева. Или Колесникова, я забыла, - сказала Люба.
- Ничего себе разброс вариантов! Рабинович или Мобуту.
- Да хватит вам издеваться! - чуть не заплакала Люба. Она уселась на скамейку, расстегнула сумку, достала шоколадный батончик, развернула, откусила чуть ли не половину. - Простите, что не делюсь. Мне надо успокоиться.
- Бедная Люба, - обнял ее за плечо Николай Петрович. - Но я не виноват. Ваша мама первая начала.
Люба придвинулась к нему поближе и сказала:
- То есть профессор Кошкин, мой дедушка, соблазнил девчонку-гардеробщицу. Или она его, неважно. Она залетела. Он к ней сильно проникся. Всё это - на глазах своей дочери Кати, она учится тут же. Катя на его стороне. Раз она ухаживает за беременной Леночкой и везет ее в роддом. Леночка умирает, он заставляет Катю удочерить девочку, то есть меня. То есть я - мамина сестра на самом деле? Вы это хотите сказать?
- Вы это сами сказали, - усмехнулся Николай Петрович. - Это ваши выводы.
- А я спрашивала маму, почему у меня отчество тоже Дмитриевна, - вздохнула Люба, - а она говорила, что так часто бывает. Что незамужняя женщина дает приемному ребенку свое отчество. Если отца нет или светить неохота. Я знаю примеры, кстати!
- Я тоже, - сказал Николай Петрович.
- Значит, - Люба дожевала шоколад, - я на самом деле ее сестра. Класс.
- Нет! - вдруг раздалось сзади.
Они вздрогнули и обернулись. У ограды стояла Екатерина Дмитриевна.
- Нет! - повторила она. - Она - моя родная дочь!