Девочка из оркестра
Думала, что бредовые сны из-за жары. Жара ушла, а бред продолжился.
Вашему вниманию очередная трансляция идиотического подсознательного.
Приезжаю с неким симфоническим оркестром в Петербург на гастроли. Концерт в Эрмитаже. В первом отделении играю на скрипке. Инструмент странного вида: без полого корпуса, просто нечто, вырезанное из экзотического фрукта со струнами и смычком, но звук ошеломляющий. И я точно знала, что это скрипка. В разгар лихой импровизации рвется одна струна, а все остальные расстраиваются так, что звук начинает доставлять физические страдания слушателям. Объявляется срочный антракт.
Бегу в гостиницу за новыми струнами, по дороге меня ловит худрук и устраивает разнос за то, что я на сцену вышла в рваных джинсах и дедушкиной майке-алкоголичке. Надо, думаю, переодеться - брюки и рубашка имеются. В гостинице не могла долго попасть в номер, а когда вошла, обнаружила, что душ занят (не логично, но он мне в тот момент был жизненно необходим для замены струн). Из душа выходит нечто с внешностью Меган Фокс, страшно извиняется, говорит, у меня в номере лучше, чем у нее в соседнем.
Выбегаю из гостиницы и осознаю, что я посередине Дворцовой площади и не знаю, куда идти. Отрубило память, полностью дезориентирована.
Навстречу Филина с Ильей. У Филиной путеводитель по Питеру, говорит: «Слушай, сегодня обязательно нужно успеть в Кунсткамеру и на Аврору, нам даже пострелять дадут. Ночью в «Эфир», а утром завтракать в «Зум-кафе». Вот что про него пишут...» - И зачитывает выдержки из путевода. И все как тогда, в Берлине. И наступает полное умиротворение. Как в Берлине.
Знакомлюсь с японцем, который оказывается американцем. Налетают его пьяные друзья, он выпрашивает телефон. Даю номер и вспоминаю, что меня уже часа три как зрители ждут. Бля.
И весь остаток сна я бежала-бежала-бежала к Эрмитажу. А зрители ждали.
Вашему вниманию очередная трансляция идиотического подсознательного.
Приезжаю с неким симфоническим оркестром в Петербург на гастроли. Концерт в Эрмитаже. В первом отделении играю на скрипке. Инструмент странного вида: без полого корпуса, просто нечто, вырезанное из экзотического фрукта со струнами и смычком, но звук ошеломляющий. И я точно знала, что это скрипка. В разгар лихой импровизации рвется одна струна, а все остальные расстраиваются так, что звук начинает доставлять физические страдания слушателям. Объявляется срочный антракт.
Бегу в гостиницу за новыми струнами, по дороге меня ловит худрук и устраивает разнос за то, что я на сцену вышла в рваных джинсах и дедушкиной майке-алкоголичке. Надо, думаю, переодеться - брюки и рубашка имеются. В гостинице не могла долго попасть в номер, а когда вошла, обнаружила, что душ занят (не логично, но он мне в тот момент был жизненно необходим для замены струн). Из душа выходит нечто с внешностью Меган Фокс, страшно извиняется, говорит, у меня в номере лучше, чем у нее в соседнем.
Выбегаю из гостиницы и осознаю, что я посередине Дворцовой площади и не знаю, куда идти. Отрубило память, полностью дезориентирована.
Навстречу Филина с Ильей. У Филиной путеводитель по Питеру, говорит: «Слушай, сегодня обязательно нужно успеть в Кунсткамеру и на Аврору, нам даже пострелять дадут. Ночью в «Эфир», а утром завтракать в «Зум-кафе». Вот что про него пишут...» - И зачитывает выдержки из путевода. И все как тогда, в Берлине. И наступает полное умиротворение. Как в Берлине.
Знакомлюсь с японцем, который оказывается американцем. Налетают его пьяные друзья, он выпрашивает телефон. Даю номер и вспоминаю, что меня уже часа три как зрители ждут. Бля.
И весь остаток сна я бежала-бежала-бежала к Эрмитажу. А зрители ждали.