Иван Степанович Якутов
Иван Степанович Якутов родился 2 июля 1868 года в небольшой деревушке Королево бывшего Бирского уезда, ныне Аскинского района в многодетной крестьянской семье.
Переехав из деревни в Уфу, он окончил городское приходское училище. В 1893 году, после службы в армии работал слесарем в железнодорожных мастерских. Познакомился с ссыльными революционерами в частности с Александром Цюрупа, будущим нарком продовольствия советского правительства.. В 1899 году примкнул к революционному движению. Входил в социал-демократический кружок железнодорожников, которым руководила ссыльная Надежда Крупская. "Были связи с железнодорожными мастерскими, - вспоминала она позже, - там был кружок рабочих социал-демократов в 12 человек. Самым активным был рабочий Якутов. Он не раз захаживал ко мне брать книжки и поговорить... "
Присутствовал Якутов и на встрече с Владимиром Лениным (тогда еще Ульяновым), который приезжал в Уфу в 1900 году. Ленин запомнил революционера. В 1910 году в Париже, в эмиграции, он расспрашивал уфимца Тимофея Кривова о судьбе И.С.Якутова, от которого узнал о его казни.
- Постепенно из вчерашнего крестьянина вырос революционер-подпольщик, обладавший, отменными ораторскими качествами, уверенным сильным голосом и умением убеждать людей, - рассказывает кандидат исторических наук Александр Гайсин. - Он по-прежнему зарабатывал слесарем и этим содержал свою семью...
Как же так получилось, что бывший крестьянский парень стал во главе рабочего движения Уфы и вошел в историю как первый председатель уфимского городского совета рабочих депутатов? Все дело в том, что в столице уфимской губернии тогда активно пропагандировали революционные взгляды среди жителей города и, особенно рабочих. Уфа в те времена была местом отбывания наказания для «политических», а большое количество критически настроенных и мыслящих людей влияло на мировоззрение обычных уфимцев. Иван много читал , и в т.ч запрещенной литературы. Посещал рабочие кружки, существовавшие тогда в Уфе и, как губка, впитывал полученные знания.
- Иван Степанович, кроме чисто человеческих качеств, таких как ум, честность, порядочность и готовность всегда прийти на помощь людям, был умелым организатором и поэтому ему верили и шли за ним, - продолжает г-н Гайсин. - Якутов обладал к тому же природным даром доказывать свою правоту. Это дополнялось его категорическим неприятием несправедливости. Если нужно было защитить кого-то не справедливо обиженного, пойдет по начальству вплоть до руководства железнодорожного управления. А местные начальники боялись с ним связываться - себе дороже.
Чего же требовали тогда рабочие уфимских железнодорожных мастерских? Поначалу ничего особенного: восьмичасовой рабочий день, прекращения необоснованных штрафов, обязательный медосмотр несовершеннолетних, принятых на работу. Но даже эти, более чем справедливые требования расценивались властями как «возмутительного свойства». И только потом среди экономических требований появились политические.
Чтобы «нейтрализовать» Якутова, его призвали на сверхсрочную службу, но через три месяца комиссовали, якобы по состоянию здоровья, а в действительности из-за того, что он начал «разлагать» своей агитаций солдат. А это для властей было страшней всего.
Времена тогда были такие, что полицейские за малейшее неповиновение или вообще без повода могли зверски отхлестать людей нагайками, затоптать насмерть лошадьми и просто застрелить. Крестьян, так тех вообще пороли целыми деревнями, в том числе женщин и детей. А высеченная публично девушка, например, не имела никаких шансов выйти замуж и считалась опозоренной… После порки многие из них накладывали на себя руки.
На рубеже веков в России разразился настоящий голодомор. Голодали целые губернии, вымирали деревнями и уездами. Похожее положение было и в городах. По официальным данным смертность детей до года в 1906 году в Уфе составила более половины от числа всех новорожденных. И это в столице губернии! Впрочем, по этому показателю Россия уверенно «лидировала» тогда и в Европе. А средняя продолжительность жизни в начале века составляла в России около 30 лет. Как в мрачном средневековье, а не в начале XX века.
Даже в крупных промышленных городах, к которым относилась тогда и Уфа, основная масса людей жила впроголодь и подвергалась жесточайшей эксплуатации. Средняя чистая доходность уфимских промышленников составляла в начале прошлого века 25-30% ! И это в условиях голода и экономического кризиса!
Рабочих штрафовали, причем часто без повода - просто так. Несправедливые и произвольные штрафы съедали до трети и более заработка работников. Полное пренебрежение вопросами охраны труда, отсутствие социального и медицинского страхования, оплачиваемых отпусков считалось само собой разумеющимся. Если добавить, что большинство рабочих снимало «углы», «каморки» и «койки» в домишках и землянках, разбросанных по уфимским косогорам и оврагам, то картина беспросветной жизни становится полной.
- Тяжелое материальное положение усугублялось и полным политическим бесправием и полицейским произволом, - говорит преподаватель истории Глеб Горбунов. - Запрещалось проводить забастовки, собрания, объединяться в организации и союзы. Поэтому все басни о сытой и благополучной жизни в дореволюционной России при «царе-батюшке»: про «конфетки-бараночки», «аромат пирогов» и «хруст французской булки» - вымысел. Основная масса народа видела это только на лубочных картинках.
Рацион питания рядового жителя Уфы состоял из черного хлеба, картошки и пустых щей. По воскресеньям - блины из ржаной муки с постным маслом. Хотя были в Уфе и роскошные магазины, торговавшие заморским деликатесами и колониальными товарами, а горстка уфимских богатеев напоказ состязалась между собой в мотовстве. Впрочем, это, по оценкам тогдашних уфимских журналистов, носило отпечаток провинциальности. Для людей, соривших ассигнациями, очень важно было, чтобы об их диких оргиях и пьяных выходках потом говорил весь город, и писали все уфимские газеты.
Иван Якутов, видимо, многое взял у своих "ссыльных" наставников для дальнейшей работы. Но провокаторы пробрались в окружение революционера, дали о нем данные: "По агентурным и негласным сведениям, Якутов является главным агитатором к устройству рабочих беспорядков и организатором в Уфе боевой дружины.
Чтобы оградить рабочего вожака от ареста, партийный центр направил Ивана Степановича в другой город. С мая 1902 по август 1905-го он живет в Омске, а потом в Иркутске. За организацию забастовки рабочих депо станции Иркутск он был арестован и выслан в Уфу. Судить его здесь не стали, а под напором общероссийской октябрьской политической забастовки освободили из тюрьмы. Якутов вернулся в железнодорожные мастерские и оказался в родной среде.
Тимофей Степанович Кривов вспоминал:
"Внешность у него была ничем не примечательна. Мастеровой... Рябоватое, монгольского типа лицо. Был не очень-то речист, пламенным организатором его нельзя было назвать, но стоило ему только где появиться, как вокруг сразу собирались люди. Он знал жизнь этих людей, умел говорить с ними, умел вести за собой. Это был человек не фразы, а дела, революционный боец..."
Развернувшийся в начале прошлого века революционный террор был ответной реакцией народа на репрессии и невозможность отстоять свои элементарные права мирными и законными способами.
Восьмого ноября 1905 года, когда похороны убитой в Красноярске полицейскими агентами уфимской социал-демократки Емельяновой стихийно превратились в политическую демонстрацию, власти попытались устроить показательную расправу - путь похоронной процессии преградили шеренги солдат с винтовками наперевес. Тогда по команде Ивана Якутова впереди колоны выдвинулись вооруженные дружинники. Солдатские шеренги дрогнули и расступились. В тот день обошлось без крови…
А ведь еще жива была в памяти уфимцев златоустовская бойня в марте 1903 года, когда по приказу уфимского губернатора Николая Богдановича из-за чисто экономических требований - не ухудшать существующие условия труда, застрелили 69 рабочих, а 250 ранили, десятки осудили и сослали. Среди убитых и раненых были женщины и дети. Впрочем, и самому Богдановичу вскоре не поздоровилось. 6 мая того же 1903 года уфимский эсер, рабочий железнодорожных мастерских Егор Дулебов при входе в Ушаковский сад, ставшим позже парком Александра Матросова, «привел в исполнение смертный приговор над «врагом трудящихся». При этом террорист хладнокровно оставил на месте бумагу с текстом приговора.
7 декабря 1905 года в Уфе, как и по сей стране, по заводскому гудку в 3 часа дня, началась политическая забастовка, в которой приняли участие не только рабочие уфимских железнодорожных мастерских, но и работники других предприятий города, а также учащиеся мужской гимназии и городские служащие. В тот же день на базе стачечного комитета был образован совет рабочих депутатов из 35 человек, председателем которого и стал Иван Якутов, вошедший в историю как первый председатель уфимского городского совета.
В воскресенье, 9 декабря на территории сборочного цеха мастерских созвали городской митинг, в котором приняло участие более 2 тысяч человек, что для города с населением примерно в 80 тысяч было много. Митинг открыл Якутов. Почти сразу против митингующих горожан выдвинули войска, впереди толкались колеблющиеся солдаты, а сзади их подпирали казаки и полиция. Для предотвращения кровопролития Якутов и другие участники митинга несколько раз обращались к нижним чинам с призывом остановиться и не применять оружие против народа, не слушать своих офицеров. Но губернское начальство отдало приказ: «Идти на приступ»!
Тогда же стал ясен замысел карателей: блокировать собравшихся в сборочном цехе и устроить там кровавую бойню, как в Златоусте два года назад. Полиция уже начала постепенно окружать район мастерских. По команде Якутова дружинники открыли огонь из револьверов и бросили самодельные бомбы. Несколько солдат были ранены. Получив решительный отпор, каратели отступили. Устроить в Уфе свое «кровавое воскресенье» над безоружными людьми властям не удалось. После отпора карателям, Иван Якутов решил прекратить митинг, и организовано отступить.
Группа, среди которых были женщины и дети, под охраной вооруженных дружинников, разными путями ушли в город, другие, в составе которой был Якутов, перешла р.Белую по льду. Полиция не решилась преследовать. Очень не хотелось никому из защитников престола получить пулю в лоб из револьвера. Несколько человек остались в мастерских, надеясь на милость победителей. Часть из них - гимназисты, были арестованы, другие - рабочие, растерзаны полицией. Вечером и ночью в городе прошли массовые аресты и обыски. Полиция хватала и избивала всех подряд.
10 декабря 1905 года железнодорожные мастерские закрыли, а всех рабочих уволили. На Самаро-Златоустовской железной дороге вскоре ввели чрезвычайное положение. Локауты были объявлены и на других фабриках и заводах Уфы. В ответ эсеры 20 декабря 1905 года совершили в Большой Сибирской гостинице (сегодня это Дом офицеров) покушение на руководившего декабрьскими карательными акциями вице-губернатора Аркадия Келеповского, тяжело ранив его тремя пулями.
Нашлись несколько штрейкбрехеров из числа рабочих («доказчиков») , они добровольно выслеживали и строчили доносы в полицию на своих же товарищей, обычно сводя при этом личные счеты. Впрочем, и им впоследствии пришлось туго. Доносчиков разоблачали и воздавали по заслугам.
Расправа со стороны властей ждала ИТР и служащих, поддержавших стачку. Арестовывали, выгоняли с работы, изымали казенное жилье. Ивану Якутову и его соратникам пришлось покинуть Уфу. Так прекратил свою деятельность первый уфимский городской совет рабочих депутатов. (Следующий совет начнет свою работу уже после февральской революции 1917 года).
После подавления декабрьского вооруженного выступления в Уфе , главным организатором которого был Якутов, его переправляют в Харьков подальше от репрессий , там он продолжал революционную работу.
В сентябре 1906 года по доносу провокатора лидера уфимских большевиков Ивана Якутова схватили в Харькове и этапировали в Уфу. В жандармских ориентировках Ивана тогда называли чрезвычайно опасным: «является главным агитатором к устройству рабочих беспорядков и организатором в Уфе боевых дружин». В начале ноября следующего года состоялся скорый и неправый суд. Ни в ходе предварительного следствия, ни во время суда Якутов не выдал ни одного человека и не назвал ни одной фамилии соратников, вел себя исключительно выдержанно и хладнокровно.
По тем временам и порядкам ему грозила максимум каторга. Но командующий войсками Казанского военного округа генерал Александр Сандецкий решил , что такой как Якутов должен быть казнен. Сандецкий регулярно слал в Уфу депеши, требовал ускорить суд и непременно казнить Якутова и его товарищей. Наконец он не выдержал, примчался в Уфу 6 ноября 1907 года и устроил выволочку членам суда за «излишний либерализм». Особенно вывело генерала из себя, что двух соратников Ивана Якутова - Алексея Олезова и Ивана Воронина не удалось отправить на виселицу. Не колеблясь, Сандецкий утвердил смертный приговор Якутову. Судьи цинично пытались найти слабину в характере Ивана Степановича и уговорить его назвать фамилии и адреса, обещая сохранить жизнь. Тщетно. Якутов не повелся на эту уловку.
«Подсудимого мещанина Ивана Степановича Якутова 39 лет, за участие в скопище, оказавшим противодействие войскам… лишить всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через повешение».
Это строки из приговора временного военного суда. Заседание суда было закрытым. Даже сам факт нахождения Якутова в уфимской тюрьме власти пытались поначалу скрыть - так он их страшил. Поскольку у подсудимого не было никакого имущества, то судебные издержки и расходы на палача великодушно отнесли на счет казны.
И.С.Якутов встретил приговор достойно. И только один на один в беседе с тюремным товарищем посетовал:
- Мне-то все равно терять нечего, и виселица меня не пугает, но тяжело - остаются дети при больной жене.
Ночью 8 ноября 1907 года Ивана Якутова повесили во дворе уфимского тюремного замка. Несмотря на все старания тюремщиков исполнить приговор тайно , когда его вели на казнь, политические заключенные, а они тогда составляли основную часть тюремного контингента, устроили бунт в казематах и пели революционные песни. Той же ночью жена Якутова вместе с детьми дежурила у здания уфимской тюрьмы. Когда тюремный корпус огласился пением " Вы жертвую пали в борьбе роковой , в любви бесконечной к народу...." . Это пение , которое услышали жена и дети Якутова, было последним отголоском жизни Якутова.
В то время даже возникла неожиданная проблема: кому вешать? Профессиональных палачей катастрофически не хватало. Они «работали» на износ и возили их из одного города в другой под усиленной охраной. Власти пытались привлечь к этому грязному делу уголовников, но и среди криминальных элементов желающих не было. Это считалось в уголовном мире последней степенью нравственного падения и каралось безжалостно. А кому из воров хотелось стать изгоем и получить от своих же урок удар заточкой в бок? Кстати палача Ивана Якутова, надевшего петлю во дворе уфимской тюрьмы, подпольщики впоследствии изобличили и ликвидировали.
После казни, тело Якутова тайно закопали, страшась народных волнений во время похорон. После октябрьской революции попытки найти могилу народного героя к успеху не привели.
Семью Ивана Степановича по указанию полиции вышвырнули вместе с тремя малолетними детьми из съемного жилья на мороз, а жену Наталью Константиновну выгнали с работы. Все годы после казни Якутова рабочие мастерских, собирая деньги по копеечке, материально помогали его семье, а после победы Октябрьской революции в 1924 году назначили за счет предприятия пожизненную пенсию вдове.
Был создан парк имени Якутова с участием самих рабочих уфимских железнодорожных мастерских и назывался до революции нейтрально «Сад общества трезвости». Там выступал хор и оркестр рабочих мастерских. Иван Якутов и большинство рабочих уфимских железнодорожных мастерских были равнодушны к спиртному, несмотря на то, что в районе нынешнего ТРЗ тогдашними отцами города было открыто полтора десятка кабаков и пивнушек - пусть пьют сколько душе угодно, лишь бы не шли против существующих порядков.
=============
Интересна судьба убийцы Ивана Якутова генерала Сандецкого.
Генерал Сандецкий, отправлявший людей пачками на виселицу и на расстрел, в том числе и по анонимным доносам, был одним из наиболее одиозных участников конвейера смерти в России начале прошлого века, уступая печальное первенство только генералу Павлу Ранекампфу, которому откровенно завидовал. Правда, бравым генералом Сандецкий был только при расправах над собственным народом, а по своему прямому «генеральскому назначению» себя никак не проявил: в русско-японской войне не участвовал, на германском фронте тоже не был ни одного дня. Но и ему пришлось нести ответ.
Еще при Временном правительстве по решению собрания офицеров казанского гарнизона, посчитавшего «деятельность этого генерала … преступной», Сандецкого арестовали. Когда его вели по казанским улицам, конвой с огромным трудом спас бывшего командующего округом от самосуда жителями города и солдатами. Как это часто бывает с душегубами, с Сандецкого сразу слетела прежняя спесь: он стал жаловаться на возраст, симулировал болезни, пытался все свалить на царя и взывал к милосердию. Предъявленные 31 августа 1917 года, еще при Временном правительстве, обвинения, были настолько серьезны, что мало кто сомневался, что его ждет суровое наказание.
Но в 1918 году, уже после Октябрьской революции, за него неожиданного вступился ..... сам Лев Троцкий, курировавший "буржуазных спецов". Троцкий поспособствовал в освобождении генерала из тюрьмы. Александру Генриховичу была даже назначена пенсия от советского государства! В архивах сохранились документы, датированные 27 августа - 30 сентября 1918 года об этом назначении. Еще более удивительно то, в какое время это было сделано: после покушения на Ленина 30 августа 1918 года и убийства нескольких большевистских вождей, когда в стране объявили наконец «красный террор». Сандецкий же в это время спокойно и открыто жил в Москве своей квартире на Сивцевом вражке и хлопотал о пенсии. Но заступничество Троцкого все же не спасло генерала. Вмешалась Надежда Крупская. Она настояла на аресте и расследовании деятельности Сандецкого. В декабре 1918 года генерал был расстрелян.
------------------
Письма семье
У Ивана Степановича оставалась жена Наталья Константиновна и дети: сын Иван, дочери Мария и Анна. Всех их он любил. До нас дошли подлинные письма И.С.Якутова, написанные им в самые трагические дни и перед смертью. Они адресованы родным, но обращены и к нам. Выдержки из них были опубликованы в газете "Вперед!" в июне 1918 года. Они охватывают период с ареста в Харькове в августе 1906 года до 6 ноября 1907 года.
В харьковской тюрьме Якутов получает письмо от жены Натальи Константиновны. Она упрекает его за революционную работу, советует жить мирно и спокойно.
"Ты хотела, - пишет он жене, - удержать меня около себя, чтобы я не занимался политическими делами, была бы довольна, если бы я не был перевоспитан политически. Но нет. Этого я не могу сделать просто потому, что я человек от природы честный, люблю честных и ненавижу подлецов. Свое личное "я", свою личную жизнь и семейную я поставил на второй план..."
Непонимание женой его жизни он не ставит ей в вину.
"Теперь меня к мещанской жизни не вернешь, - пишет Якутов. - Ты теперь должна оглядеться, что делать. Я делал добро и буду делать еще, если окажется возможным".
В некоторых письмах Иван Степанович извиняется перед женой, за то, что так резко реагирует на ее "вздор", агитацию:
"Нервы так за последние годы развинчены, что я не могу ни при ком воздержаться, а неприятностей так много на каждом шагу". Это отнюдь не недостаток чувств к близкому человеку. Он советует, куда обратиться жене за помощью малолетним ребятам.
11-летнему сыну Якутов пишет:
"Советую больше читать и учиться. Будь борцом, помни, через кого я страдаю, старайся развиваться".
Любовь к семье, к детям Иван Степанович сохранил до последнего часа:
"Прощайте дети, не поминайте меня лихом", - пишет он в предсмертном письме.
В одном из послеоктябрьских стихотворений посвященном Якутову ("Письма к жене") были такие слова:
...Пускай мое письмо последним будет,
Но холода тюремного в нем нет.
Знай, что тюрьма мне сердце не остудит,
Я верен клятве, - ею здесь согрет.
В борьбе за то, чтоб вольным стать народу.
Лишь правды сердце требует мое.
В чем жизни суть?
В сраженьи за свободу!
Сверкнули над землей лучи ее.
Я не листок, что сорван непогодой,
Я - ленинец.
Солдат я и сейчас.
Не сладить душегубам со свободой,
Не растоптать идей, чье пламя - в нас.
Мы вместе на заре свободы будем.
Рвусь день и ночь я к дочерям моим...
Люби их за меня!
Удел наш труден,
Но верю я - узнать свободу им!...
***
После февральской революции дочери Ивана Якутова Мария и Анна вступили в молодежную организацию при местном комитете большевиков. После Октябрьской Революции- в Красной Гвардии, сражались в знаменитом отряде Александра Чеверева. В июле 1918 года Мария была направлена в разведку в тыл колчаковцев . Раненая попала в руки карателей и погибла в Дюртюлях от чудовищных пыток. Анна Якутова - медсестра отряда Чеверева - погибла в боях с белыми в начале 1919 года под Уфой, когда выносила с поля боя раненного красноармейца.
источник - http://9e-maya.com/index.php?topic=2539.msg1045097#msg1045097