То, что я услышала сразу вслед за этим, из уст образованной пишущей женщины, знавшей наизусть бесчисленное количество классики, сыгранной или отсмотренной на самых престижных подмостках, поразило меня гораздо больше, нежели вся та муть, которую мне довелось выслушать о моей стране за почти тридцать лет моего проживания во Франции (просто для сравнения: у меня были случаи, когда меня спрашивали, не на Кавказе ли находится Москва, или почему в России бродячих животных помещают в специальные «лагеря» во избежание страшных эпидемий...)
- Вы, русские, не можете понять, что такое настоящий трагизм, - сказала актриса, и я замерла в предвкушении. - Вы не настолько пострадали в этой войне.
Я приободрилась.
- Вы не знаете, что такое жить в страхе, когда у вас немцами оккупирована половина страны. Сидеть без масла, неделями. Закладывать в ломбард собственные часы. Не иметь возможности поехать в Париж, навестить родителей, потому что у вас нет пропуска, а в Париже немцы...
- Так вы всё военное время жили в «свободной зоне»?..
- Да, в Марселе. И если бы вы могли знать, что мы пережили, вы бы не позволили себе упрекать мой роман в «чрезмерном трагизме». Просто вы слишком мало пострадали от этой войны...
Помню, я некоторое время молча смотрела на неё, не зная, как мне быть. Стоит ли зайти с конца или с начала и стоит ли «заходить» вообще.
https://vz.ru/opinions/2018/5/7/921435.html * * *
В общем, ну их всех в европе нахуй.