Годовщина распада СССР и закрытия Огонька
4 года как журнал «Огонек» перестал выходить: журналистский коллектив известили об увольнении «в связи с оптимизацией». Они хотели капитализма - и они получили от капитализма. А капитализм не помнит услуг, которые уже оказаны, а одним умением предавать ближнего сейчас на западе семью не прокормишь - это ценится дёшево, ибо владеют все. Зато есть стабильный спрос на психологов, прорабатывающих популярный запрос: "почему у меня нет друзей".
Слово правды весь мир перевесит и один человек со своим мнением через сто лет станет большинством - если он прав. Но это лет через сто. А если вы сейчас скажете - то завтра где вы будете? С вами воевали 30 лет - и линия фронта проходит через школы.
Жизнь - это добрая сказка со счастливым концом. Просто я в ней - отрицательный персонаж.
Меняю скатерть самобранку на аналогичную простыню.
В Штатах драконовские сроки прописаны в законах за каждую ерунду, при этом дают сроки минимальные. Т.о. возможности "досудебной торговли" всё расширяются.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит, выдает
девицу за лесничего и, в шутку,
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
Слово правды весь мир перевесит и один человек со своим мнением через сто лет станет большинством - если он прав. Но это лет через сто. А если вы сейчас скажете - то завтра где вы будете? С вами воевали 30 лет - и линия фронта проходит через школы.
Жизнь - это добрая сказка со счастливым концом. Просто я в ней - отрицательный персонаж.
Меняю скатерть самобранку на аналогичную простыню.
В Штатах драконовские сроки прописаны в законах за каждую ерунду, при этом дают сроки минимальные. Т.о. возможности "досудебной торговли" всё расширяются.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит, выдает
девицу за лесничего и, в шутку,
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.