Причины распада Югославии
Распад Югославии стал результатом политических процессов, происходивших в 1991 - 2008 гг., в результате которых СФРЮ разделилась на шесть государств и еще одно частично признанное государство.
В России существует широко распространенное мнение о том, что югославский процесс был инспирирован Западом, в частности, в качестве подготовки к разделу России.
При всей наивности этой точки зрения нельзя не обратить внимания на схожесть многих аспектов развития СФРЮ - Сербии и СССР - России, особенно, в контексте западной политики ослабления обоих наших государств.
Что касается внутренних причин конфликта, то будучи предвосхищенными в знаменитом Меморандуме Сербской академии наук и искусств 1986 г., эти предпосылки кажутся настолько неприятными для слуха российских властей, что текст Меморандума на русском языке неоднократно «пропадал» из российского Интернета.
В Меморандуме сербских академиков, опубликованном в 1986 г., говорилось о замедлении темпов развития общества, экономических трудностях, росте социальной напряженности, открытых межнациональных столкновениях и беспокойстве о судьбе страны.
«Не только политическая система, но весь общественный порядок переживает глубокий кризис. Расхлябанность и безответственность на рабочем месте, отсутствие правовой защищенности, бюрократическое своеволие, попрание закона, растущее недоверие среди людей и грубый индивидуальный и групповой эгоизм стали повседневными явлениями».
По правде говоря, это и портрет современной России. Однако Россия не распадается на национальные образования. Прежние мятежные окраины становятся менее мятежными, несмотря на рост всех тех негативных явлений, которые сербские академики отметили для своей страны. Может даже сложиться впечатление, что Россия как целое есть нечто такое, что обладает автономией от всех частных российских проблем, и что, когда всё в ней разрушится, Россия от этого не пострадает. Впечатление это вряд ли верное, но югославская государственность, во всяком случае, российским запасом прочности не обладала. Российские этносы привыкли жить под российской властью из поколения в поколение на протяжении более 200 лет. Привыкли к такой жизни даже в условиях «расхлябанности и безответственности на рабочем месте, в отсутствие правовой защищенности, в условиях бюрократического своеволия и попрания закона, недоверия среди людей, грубого индивидуального и группового эгоизма.
Хотя сразу после распада СССР было много опасений того, что и Россия начнет терять регион за регионом, политические процессы у нас развивались в сторону от суверенизации к большей консолидации власти. Практически исчезли группы или даже индивиды, кто желал бы решать существующие проблемы на путях автономного регионального развития. Югославский пример не оказался заразительным. В отличие от России, Югославия была молодым государством, составленным из этнических общностей, которые в своем недавнем прошлом были врагами, как сербы, хорваты и боснийцы, либо принадлежали к разным культурам: православной, католической, исламской.
Югославия была еще одной попыткой построить многонациональное государство на руинах прежних империй: римской, византийской, османской и австро-венгерской. С одной стороны, здесь не было недостатка в богатом культурном наследии, а с другой стороны, это наследие не составляло целостной системы, на которую могла бы опереться некая особая югославская государственность.
С самого начала Югославия не могла найти выход из дилеммы жесткого сербской гегемонии, для чего у сербов просто не хватало сил, либо распада страны.
В результате поражения Австро-Венгрии и Германии в 1 мировом конфликте, 1 декабря 1918 года было образовано Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, переименованное в 1929 году в Королевство Югославия.
Первая Югославия управлялась из Белграда сербской королевской династией Карагеоргиевичей, установивших, несмотря на свои первоначальные обещания, сербскую гегемонию во всей стране. Особенно сильное неприятие это вызывало у хорватов.
В 1934 году король Югославии Александр I был убит во время своего визита во Францию террористической группой, состоявшей из хорватских и македонских националистов. После гибели короля правительство Югославии попыталось урегулировать сербско-хорватский конфликт. В 1939 году был подписан договор о создании Хорватской Бановины, фактически предоставлявший Хорватии автономию внутри Югославии. По этому договору, Герцеговина и Посавина (северная область Боснии) вошли в состав Хорватии. Однако в хорватских националистических кругах уже тогда сложилось представление, что и территория Боснии и Герцеговины является «исконно» хорватской. Идея объединения с хорватами находила отклик и у мусульманской боснийской элиты.
В условиях вновь разгоравшейся в Европе войны югославские политики лавировали между демократиями Запада, СССР и Германией, однако последняя сумела добиться присоединения Югославии к державам «Оси». Договор был подписан 24 марта 1941 года, но уже на следующий день в Белграде произошел военный переворот и договор с Третьим Рейхом был разорван. Это заставило Гитлера пересмотреть планы начала кампании на Востоке и обрушиться на Югославию и Грецию, которые могли стать плацдармом для вторжения английских войск.
6 апреля 1941 года Вермахт начал операцию «Марита» - вторжение в Югославию. Через пару дней к немцам присоединились Италия, Венгрия и Болгария. Подразделения королевской армии, укомплектованные хорватами, словенцами и боснийскими мусульманами переходили на сторону захватчиков. Несмотря на отдельные очаги героического сопротивления, за 11 дней югославская армия была полностью разбита и капитулировала.
Первая Югославия прекратила свое существование. В Загребе, при поддержке немцев и итальянцев было провозглашено Независимое Государство Хорватское (НГХ), в котором заправляли вернувшиеся из эмиграции террористы из организации «усташей». Вся территория Боснии и Герцеговины была включена в состав НГХ. В мае-июне 1941 года «усташи», в ряды которых влилось немало боснийских мусульман, развернули на территории БиГ масштабную кампанию террора против православных сербов. Массовые убийства, происходившие на территории Боснии во второй мировой войне, изменили этническую карту этой страны так, что сербы уже никогда не составляли там большинство, уступив первенство мусульманам.
Из-за геноцида, развязанного усташами, боснийские сербы активно вступали в партизанские формирования двух ведущих сил, оказывавших сопротивление захватчикам и коллаборационистам на территории Югославии. Одной из них были отряды монархистов-четников под командованием Драголюба Михайловича. Другой стали коммунисты-партизаны Иосипа Броза Тито. Очень быстро между этими антифашистскими движениями вспыхнула вражда, переросшая в жестокую гражданскую войну.
Основные военные действия между партизанами Тито, четниками, усташами, немцами и итальянцами, происходили в 1941-45 гг. на территории Боснии. Один немецкий офицер назвал то, что там происходило «бурлящим дьявольским котлом». Из 1.700.000 югославов погибших во время второй мировой войны, около 1.000.000 погибло в результате взаимного уничтожения.
После войны, стремясь смягчить сепаратистские тенденции, вновь возникшие в 60-е годы среди хорватов, руководство СФРЮ избрало курс, прямо противоположный сербской гегемонии, и пошло на предоставление республикам все большей административной и экономической самостоятельности. Апогеем этого процесса стала конституция 1974 г., по которой вторая Югославия практически превращалась в конфедерацию.
Эти шаги были частью концепции «Братства и Единства», однако, она, как оказалось, была действенной лишь при жизни обожаемого югославами маршала. После смерти Тито в 1980 году, «Братство и Единство» народов СФРЮ продержалось всего 10 лет.
По конституции 1974 г. республиканские парламенты получили широкие права законодательной деятельности, а правительства республик могли устанавливать прямые контакты с международными организациями. В Сербии ее автономии - Косово и Метохия и Воеводина - получили права, равные республиканским.
В условиях относительной политической свободы, установившейся после смерти Э. Карделя в 1979 г. и И. Тито в 1980-м, был запущен процесс формирования этнократических кланов, парализовавших руководство СФРЮ.
Паралич центральной власти на фоне участившихся антисербских провокаций подтолкнул сербов к консолидации на националистической платформе, близкой к взглядам четников, некогда противостоявших «пролетарскому интернационализму».
Ядром новой сербской оппозиции стал Комитет в защиту свободы мысли и выражения, состоявший из писателей, ученых и деятелей искусства во главе с писателем Добрицей Чосичем, пользовавшемся в Сербии большим авторитетом.
(Чосич избирался генеральным секретарем Движения Неприсоединения, был президентом Югославии на этапе ее распада в 1992 - 93 гг.)
Под влиянием Чосича и его сторонников дискуссии о прошлом Югославии, о судьбе сербского народа, охватили с 1983 г. все сферы духовной жизни страны. В частности, проблема этнической реконкисты Косово, широко освещавшаяся в печати и на телевидении, превратилась для сербов в национальны приоритет номер 1.
В частности, протестные акции косовских сербов в Белграде при поддержке Комитета Чосича оказывали постоянное давление на центральные власти страны. Часть членов высшего руководства СФРЮ и Сербии стала склоняться к принятию националистической платформы Чосича.
Весной 1986 г. президент Сербии И. Стамболич обратился к руководству Сербской академии науки и искусства с просьбой высказать мнение по актуальным вопросам политической и экономической жизни страны. Ответом на эту просьбу и стал Меморандум сербской интеллигенции.
Сербское руководство хотело получить сбалансированный документ примирительного толка. Но чем дальше, тем больше работа над Меморандумом приобретала скандальный характер. Все явственнее выступали противоречия между «пролетарским» и «четническим» видением сербской политики. Понимая, что процесс зашел в тупик, власти прибегли к провокации. 24 сентября 1986 г. в белградской газете « Вечерние новости» был опубликован несогласованный текст Меморандума (Комиссия по его подготовке успела проработать 30 страниц из 70), сопровождавшийся оценками вроде того, что «академики призывают к братоубийственной войне и новым потокам крови».
На Меморандум обрушились издания сербских коммунистов, оценившие его в качестве «шовинистического памфлета», «манифеста ненависти» и т. д. Однако эффект получился обратным: пытаясь напугать сербское общество, власти лишь усилили его сочувственный интерес к Меморандуму.
Многие его положения касаются проблем, актуальных и для России.
На мой взгляд, все проблемы Югославии проистекали из того, что Югославия в качестве жизнеспособного общественного мифа так и не появилась на свет.
При сербской гегемонии времен первой Югославии возник негативный миф, объединивший вокруг себя хорватов и мусульман с целью войны с сербами.
Устранение сербов из «югославского уравнения», подобно тому, как сегодня в России многие нерусские деятели хотели бы устранить русских из «российского уравнения», породило государство без государствообразующего народа, и, как отмечали сербские академики, привело к «крушению нравственных норм и престижа ведущих институтов общества», «общественной апатии, отчуждению личности от всех представителей и символов общественного порядка».
Сразу после распада СССР, новые российские власти во главе с Ельциным, предлагали российским субъектам брать как можно больше «суверенитета» по югославскому образцу. Эта политика и привела к двум чеченским войнам.
Что же касается югославского урока, то в Меморандуме сербских академиков отмечалось, что «попытка заменить экономическое планирование и рынок системой договоров и соглашений по частным вопросам потерпела полный провал. Система, в которой все должны были консультироваться со всеми по всем вопросам, и не имела изначально перспектив к нормальному функционированию».
В Югославии, с ее богатым опытом этнических раздоров, экономический кризис в первую очередь выразился в тенденции к автаркии ее регионов, в дроблении крупных предприятий на все более мелкие.
Экономическое регулирование было заменено политическими заклинаниями, раздававшимися из Белграда.
Знакомый нам по годам путинского благополучия социальный паразитизм бизнеса, приближенного к власти, обернулся в Югославии 1980-х падением общественных доходов на 30% и зависимостью страны от ее западных кредиторов.
«Субсидии экономике в виде кредитов, покрытие убытков из государственных фондов, терпимость к низкому качеству - всё это создавало очень легкие условия производства». Авторы Меморандума сочли важнейшей причиной югославского кризиса то, что на протяжении 40 лет плохое экономическое поведение не наказывалось ни через механизмы рынка, ни в смысле ответственности субъектов экономики перед централизованной системой планирования.
Благодаря западным кредитам и коррупции в Югославии, вместе с тем, сложился слой людей, которые рассматривали «личное потребление, граничащее с расточительностью, как свое неотъемлемое право».
Этот слой, тесно связанный с высшим руководством страны, наиболее активно сопротивлялся попыткам предложить более разумную политику или хотя бы осмыслить происходящее.
Авторы Меморандума утверждали, что доступом к импортным продуктам по низким ценам, возможностями дотированной покупки или аренды жилья пользовались достаточно широкие слои населения. Это напоминает одновременно и социальную политику СССР, и расточительность постсоветского «нового дворянства». Однако многонациональная орава жадных птенцов у кормила власти при первых дуновениях кризиса сразу разлетелась по своим этническим веткам.
Своего рода «косплей» распада югославской элитной кормушки произошел в России после начала СВО.
Отсрочка в анализе причин кризиса дорого обошлась стране. Когда об экономическом кризисе в Югославии все же начали говорить открыто, его масштабы уже превосходили возможности югославской власти.
Как и в Советском Союзе, югославы опоздали с тем, чтобы пригласить науку к управлению страной.
Эта тема также нашла освещение на страницах Меморандума.
«Оправдание экономических трудностей и запоздалого реагирования на кризис иногда ищут в ограниченности экономической науки и неспособности экономистов договориться по ключевым вопросам. Между экономистами всегда были разногласия во всех странах и во все времена, но именно правительство должно решать, чье мнение уважать и нести ответственность за свой выбор. Проблема, однако, в том, что экономическая наука была для властей приемлемой лишь в качестве одобрения их действий».
«Пренебрежение академической наукой, особенно в последние два десятилетия, следует рассматривать как часть тенденции к подчинению экономического развития и экономической эффективности укреплению полицентризма в качестве необъявленной цели. Эта цель проистекает из симбиоза национализма, сепаратизма и жажды власти».
Главным отличием югославской ситуации образца 1986 г. от современной российской было то, что в СФРЮ не было общенационального механизма власти. В СССР таковыми были КПСС, КГБ и органы экономического планирования, сегодня ядром разнообразных общегосударственных функций, по сути, является ФСБ.
Эта власть, конечно, опирается на гораздо более обширные ресурсы, чем были доступны Белграду. Если российская власть способна залить любым количеством продаваемой на мировом рынке нефти любое количество проблем, то сербы столкнулись с тем, что югославские групповые интересы разорвали тришкин кафтан югославской экономики, и от нее ничего не осталось.
К тому же, югославская конституция, предоставив региональным элитам право вето по многим вопросом политики и экономики, возвела фактическое безвластие в ранг национального принципа, что не могло не ускорить процессы входа в экономический кризис и распад конфедерации.
Распад Югославии, начавшийся 25 июня 1991 г. с провозглашения независимости Словении, был обусловлен внутренними причинами. Но уход СССР из Восточной Европы создал здесь вакуум власти, который агрессивно заполнялся влиянием Запада. Сербы оказались в невыгодной международной ситуации: их не воспринимали как хозяев страны, против них выступили все другие части Югославии, СССР был занят собственным распадом, а Западная Европа не хотела сохранения Югославии.
Повторится ли в России югославский сценарий?
Повторится ли в России югославский сценарий?
С высокой вероятностью нет, пока ФСБ ака "российская государственность" опирается на почти неограниченные доходы, и пока эта "государственность" способна залить деньгами любые проблемы.
Однако на деле у нас есть именно деньги, но нет ни государственности, ни государствообразующего народа - в точности, как у югославов.
На заглавном фото изображен Братислав Живкович - командир отряда сербских четников в Крыму и Луганске.
Друзья! Заканчиваются занятия с моей текущей семинарской группой и я объявляю набор на новый курс психоистории.
Это курс состоит из двух частей: теория психоистории и курс психоистории Запада.
Курс психоистории России.
В зависимости от интересов записавшихся, я готов предложить либо то, либо другое, или оба курса сразу, или некую комбинацию из их содержания.
Предлагаемые анонсы не отражают тех изменений, которые я внес в свою науку за последние 4 года. Особенно это касается России.
Лекции читаются по скайпу или в зуме (посмотрим, что будет удобнее). Одна лекция в неделю, 4000 рублей в месяц.
Обычно мы встречаемся в вечернее время по Москве, но это будет зависеть от состава и географии группы.