Семь лет назад начался процесс разъединения Украины с Россией
В конце ноября 2013 года на Украине начались массовые антиправительственные выступления под антироссийскими и националистическими лозунгами, завершившиеся падением правительства В. Януковича и политическим братанием с Западом, а 23-24 февраля 2014 года под давлением пророссийских активистов была осуществлена смена исполнительных органов власти Севастополя.
26 февраля сторонники меджлиса и новой украинской власти попытались занять здание крымского парламента и заблокировали его работу. Рано утром 27 февраля российский спецназ занял здания органов власти АР Крым, после чего депутаты Верховного Совета АР Крым, собравшиеся в здании парламента, отправили в отставку правительство Анатолия Могилёва и назначили главой нового правительства Крыма лидера партии «Русское единство» Сергея Аксёнова, заявившего о непризнании нового руководства Украины и обратившегося к руководству России за «содействием в обеспечении мира и спокойствия на территории Автономной Республики Крым».
С российской перспективы точкой невозврата был второй Майдан, с украинской - уход Крыма, однако, объективная оценка должна исходить из того, что инерция прежних гуманитарных связей была уже исчерпана. Украинцы и русские утратили ощущение общего пространства, а политика лишь зафиксировала эту утрату.
Семь лет мы прожили в новой реальности, в которой СССР перестал быть палочкой-выручалочкой, решающей за Россию многосложные проблемы её дипломатии, и, одновременно, любимым объектом поругания со стороны властей.
Мы отчетливо видим, как власть пытается инкорпорировать советский опыт в реальность олигархического капитализма. Это первое изменение, которое следует отметить.
Одним из главных терминов олигархически-советского «старояза» стало «наведение порядка». Первый удар светлого настоящего обрушился на беззащитного простого человека: пусть маску носит, сидит дома и платит налоги. Однако и над сильными мира сего к концу семилетки сгустились тучи. Ветры перемен погнали из России засидевшихся «творцов» ельцинского чуда, которых предполагается заменить термоядерным синтезом и чудо-вакциной. Очень сомневаюсь в реальности второй части марлезонского балета, но уже то, что власть задумалась о том, как она дошла до жизни такой, дает повод для слабого оптимизма. (Может быть, и на ближайшие лет семь обойдется)
Вторым значимым новшеством стало копирование передового украинского опыта в сфере идеологии с неизбежным впадением в футуро-архаику с ее сорока сороками. Антисоветчина перебежала именно в этот лагерь во главе, как ни странно, с КПРФ. Хотя что в этом странного? Наводить порядок поручено технократам с каменными лицами, а куда интеллигентному крестьянину податься?
Наведение порядка вкупе с дискредитацией западных идей и возросшими опасениями по поводу их местных носителей значительно подстегнуло процесс «силовизации» всех политических и экономических процессов, оказавшихся в подчинении у человека с ружьем. В этом отношении российская власть достигла невиданных успехов, превзойдя даже Аракчеева. По крайней мере, ни царям, ни комиссарам не доводилось выводить служивых из-под действия царских, либо комиссарских законов.
Неизбежным печальным следствием такого положения станет моральная и профессиональная деградация силовой России. Как бы нам не оказаться в итоге перед лицом полной незащищенности Отечества, ввиду такого укрепления его защитников?
Мало что можно сказать положительного о гуманитарной составляющей российской политической мысли, формирующей образ, слово, и поступки практической политики. Политические теория и практика отступили в самое начало XIX века, ловят жар-птиц в болоте пошлого мистицизма, и страшно слепы в отношении происходящего в обществе.
Последнее разделилось на две группы. Наиболее успешные и толковые покинули Родину, завершается вторая великая русская эмиграция. Остальные деградируют до уровня узников всероссийского гулага и, в интересах выживания, приобретают криминальные черты, утрачивая интерес к цивилизованным формам общежития.
Техническая интеллигенция разобщена, криминализирована либо включена во власть и не имеет собственного общественного голоса.
Гуманитарная интеллигенция остается, пожалуй, единственным самостоятельным общественным институтом, обладает внутренней сплоченностью, однако, представляет собой институт западного (или доморощенного) просветительства, и не вносит, соответственно, интеллектуальный вклад в развитие «своего» общества, которое она не считает более своим по тем или иным интеллигентским основаниям, от либеральных до православных. В любом случае «правда» находится где-то еще, а не в той стране, где обитает туземный интеллигент.
Может показаться, что выше слово «соответственно» было лишним. Однако давайте вспомним бердяевскую характеристику российского интеллигента как человека не слишком интеллектуального. В этом различии и состоит трагедия современного русского гуманитарного ума.
Этот ум утратил интеллектуальные черты, приобретя, напротив, вкус к проповеди некой «правды», к просветительству. Это ум образца XIX века, когда в России решалась задача приучения крестьян к городскому общежитию, и просветительство было востребовано.
В XXI веке такой ум не востребован урбанизированными образованными обществами, просвещать которые уже не нужно, соответственно, он и ютится под обветшалыми партийными знаменами или тускло светит в бедламе теле-шоу.
В отсутствии развитого интеллектуального гуманитарного ума я вижу главную проблему России.
26 февраля сторонники меджлиса и новой украинской власти попытались занять здание крымского парламента и заблокировали его работу. Рано утром 27 февраля российский спецназ занял здания органов власти АР Крым, после чего депутаты Верховного Совета АР Крым, собравшиеся в здании парламента, отправили в отставку правительство Анатолия Могилёва и назначили главой нового правительства Крыма лидера партии «Русское единство» Сергея Аксёнова, заявившего о непризнании нового руководства Украины и обратившегося к руководству России за «содействием в обеспечении мира и спокойствия на территории Автономной Республики Крым».
С российской перспективы точкой невозврата был второй Майдан, с украинской - уход Крыма, однако, объективная оценка должна исходить из того, что инерция прежних гуманитарных связей была уже исчерпана. Украинцы и русские утратили ощущение общего пространства, а политика лишь зафиксировала эту утрату.
Семь лет мы прожили в новой реальности, в которой СССР перестал быть палочкой-выручалочкой, решающей за Россию многосложные проблемы её дипломатии, и, одновременно, любимым объектом поругания со стороны властей.
Мы отчетливо видим, как власть пытается инкорпорировать советский опыт в реальность олигархического капитализма. Это первое изменение, которое следует отметить.
Одним из главных терминов олигархически-советского «старояза» стало «наведение порядка». Первый удар светлого настоящего обрушился на беззащитного простого человека: пусть маску носит, сидит дома и платит налоги. Однако и над сильными мира сего к концу семилетки сгустились тучи. Ветры перемен погнали из России засидевшихся «творцов» ельцинского чуда, которых предполагается заменить термоядерным синтезом и чудо-вакциной. Очень сомневаюсь в реальности второй части марлезонского балета, но уже то, что власть задумалась о том, как она дошла до жизни такой, дает повод для слабого оптимизма. (Может быть, и на ближайшие лет семь обойдется)
Вторым значимым новшеством стало копирование передового украинского опыта в сфере идеологии с неизбежным впадением в футуро-архаику с ее сорока сороками. Антисоветчина перебежала именно в этот лагерь во главе, как ни странно, с КПРФ. Хотя что в этом странного? Наводить порядок поручено технократам с каменными лицами, а куда интеллигентному крестьянину податься?
Наведение порядка вкупе с дискредитацией западных идей и возросшими опасениями по поводу их местных носителей значительно подстегнуло процесс «силовизации» всех политических и экономических процессов, оказавшихся в подчинении у человека с ружьем. В этом отношении российская власть достигла невиданных успехов, превзойдя даже Аракчеева. По крайней мере, ни царям, ни комиссарам не доводилось выводить служивых из-под действия царских, либо комиссарских законов.
Неизбежным печальным следствием такого положения станет моральная и профессиональная деградация силовой России. Как бы нам не оказаться в итоге перед лицом полной незащищенности Отечества, ввиду такого укрепления его защитников?
Мало что можно сказать положительного о гуманитарной составляющей российской политической мысли, формирующей образ, слово, и поступки практической политики. Политические теория и практика отступили в самое начало XIX века, ловят жар-птиц в болоте пошлого мистицизма, и страшно слепы в отношении происходящего в обществе.
Последнее разделилось на две группы. Наиболее успешные и толковые покинули Родину, завершается вторая великая русская эмиграция. Остальные деградируют до уровня узников всероссийского гулага и, в интересах выживания, приобретают криминальные черты, утрачивая интерес к цивилизованным формам общежития.
Техническая интеллигенция разобщена, криминализирована либо включена во власть и не имеет собственного общественного голоса.
Гуманитарная интеллигенция остается, пожалуй, единственным самостоятельным общественным институтом, обладает внутренней сплоченностью, однако, представляет собой институт западного (или доморощенного) просветительства, и не вносит, соответственно, интеллектуальный вклад в развитие «своего» общества, которое она не считает более своим по тем или иным интеллигентским основаниям, от либеральных до православных. В любом случае «правда» находится где-то еще, а не в той стране, где обитает туземный интеллигент.
Может показаться, что выше слово «соответственно» было лишним. Однако давайте вспомним бердяевскую характеристику российского интеллигента как человека не слишком интеллектуального. В этом различии и состоит трагедия современного русского гуманитарного ума.
Этот ум утратил интеллектуальные черты, приобретя, напротив, вкус к проповеди некой «правды», к просветительству. Это ум образца XIX века, когда в России решалась задача приучения крестьян к городскому общежитию, и просветительство было востребовано.
В XXI веке такой ум не востребован урбанизированными образованными обществами, просвещать которые уже не нужно, соответственно, он и ютится под обветшалыми партийными знаменами или тускло светит в бедламе теле-шоу.
В отсутствии развитого интеллектуального гуманитарного ума я вижу главную проблему России.