Государство и экономика как антиобщественные явления
Это не такая уж редкость.
Буржуазное государство и буржуазная экономика были антиобщественными явлениями по отношению к феодальному обществу. А рабовладельцы и их высокообразованные рабы, возможно, не радовались феодалам в грязных овечьих шкурах.
Однако издержки ломки прежнего общества оправдывались более высокой эффективностью нового общества уже на самых ранних стадиях его возникновения. Признаками новой эффективности были, например, национальные рынки, рост общественных доходов, появление новых технологий, создание армий труда вместо армий безработных.
Всё это заставляло людей соглашаться с тем, что новая несправедливость, оставаясь таковой, все-таки кормит, развлекает, одевает, учит больше людей.
В 1998 г. счет российских либеральных революционеров был по всем статьям отрицательным. Они кормили, одевали, развлекали, учили и защищали не больше, а меньше людей, чем прежний Советский Союз.
Важнейшим признаком войны государства и сросшихся с ним экономических субъектов против общества был, конечно, и масштабный вывоз капитала из России. За минусом этого вывоза, итог государственной и экономической деятельности в России был отрицательным.
Своеобразным итогом псевдолиберальной революции 1991 - 1998 гг. стал окончательный отказ государства и основных субъектов экономической деятельности от исполнения обязательств перед обществом.
С учетом изложенных обстоятельств, все мероприятия правительства Примакова можно охарактеризовать одной фразой: это была попытка вернуть государственной и экономической деятельности общественный смысл.
Смысл этот, однако, не был сформулирован. Совершается ли уход в сторону от «ельцинщины» или мы все еще движемся по краю ямы 1998 года?
«Пожарные» меры Примакова, в отсутствие общей стратегии развития России, в известном смысле заменили эту стратегию, получив современное название «ручного управления».
Это далеко не новая для России практика. Екатерина II, в пору ее увлечения русским законодательством, обнаружила что самим русским оно неведомо. Однако многочисленные начальники и тогда управляли, принимая «пожарные» меры, со временем ставшие рутиной. Сперанский обратил эту рутину в «Свод законов», в котором невозможно отыскать общий смысл, но есть много дельных готовых решений по конкретным вопросам.
Так же и действия Примакова были эффективными, но единичными, а после его ухода «заглохли». Надо думать, до следующего пожара.
«…на подступах к рынкам Москвы, Санкт-Петербурга, многих других городов крестьян поджидают часто «сросшиеся» с милицией группы лиц, которые отбирают у них по «установленным» ценам продукты, а затем продают на рынке намного дороже. Поручил министру внутренних дел лично выехать на окружную дорогу, где преступники останавливали эти фуры, - там их обычно скапливалось немало».
- из воспоминаний Е. М. Примакова
Не этой ли особенностью российской практики объясняются многие трудности в отношениях с Западом, где люди, как ни странно, привыкли соблюдать из века в век одни и те же законы и вообще всё планировать наперед?
Переговоры Примакова и Камдессю, возглавлявшего в ту пору МВФ, показали, что иностранец никак не мог взять в толк, как при отсутствии правил в России, можно ожидать возврата денег из России.
Почему-то Камдессю не поверил, что министр по возврату денег лично выйдет на окружную дорогу, отберет у бандитов деньги и отправит их в МВФ. А у нас ведь по-другому и не делается!
Позволю себе такое сравнение. «Непьющий алкоголик». Наркологам известно, что алкоголики делятся на пьющих и не пьющих. Нельзя, к сожалению, перестать быть алкоголиком. Но можно перестать пить.
Государство и экономика в России - это непьющий алкоголик?
Буржуазное государство и буржуазная экономика были антиобщественными явлениями по отношению к феодальному обществу. А рабовладельцы и их высокообразованные рабы, возможно, не радовались феодалам в грязных овечьих шкурах.
Однако издержки ломки прежнего общества оправдывались более высокой эффективностью нового общества уже на самых ранних стадиях его возникновения. Признаками новой эффективности были, например, национальные рынки, рост общественных доходов, появление новых технологий, создание армий труда вместо армий безработных.
Всё это заставляло людей соглашаться с тем, что новая несправедливость, оставаясь таковой, все-таки кормит, развлекает, одевает, учит больше людей.
В 1998 г. счет российских либеральных революционеров был по всем статьям отрицательным. Они кормили, одевали, развлекали, учили и защищали не больше, а меньше людей, чем прежний Советский Союз.
Важнейшим признаком войны государства и сросшихся с ним экономических субъектов против общества был, конечно, и масштабный вывоз капитала из России. За минусом этого вывоза, итог государственной и экономической деятельности в России был отрицательным.
Своеобразным итогом псевдолиберальной революции 1991 - 1998 гг. стал окончательный отказ государства и основных субъектов экономической деятельности от исполнения обязательств перед обществом.
С учетом изложенных обстоятельств, все мероприятия правительства Примакова можно охарактеризовать одной фразой: это была попытка вернуть государственной и экономической деятельности общественный смысл.
Смысл этот, однако, не был сформулирован. Совершается ли уход в сторону от «ельцинщины» или мы все еще движемся по краю ямы 1998 года?
«Пожарные» меры Примакова, в отсутствие общей стратегии развития России, в известном смысле заменили эту стратегию, получив современное название «ручного управления».
Это далеко не новая для России практика. Екатерина II, в пору ее увлечения русским законодательством, обнаружила что самим русским оно неведомо. Однако многочисленные начальники и тогда управляли, принимая «пожарные» меры, со временем ставшие рутиной. Сперанский обратил эту рутину в «Свод законов», в котором невозможно отыскать общий смысл, но есть много дельных готовых решений по конкретным вопросам.
Так же и действия Примакова были эффективными, но единичными, а после его ухода «заглохли». Надо думать, до следующего пожара.
«…на подступах к рынкам Москвы, Санкт-Петербурга, многих других городов крестьян поджидают часто «сросшиеся» с милицией группы лиц, которые отбирают у них по «установленным» ценам продукты, а затем продают на рынке намного дороже. Поручил министру внутренних дел лично выехать на окружную дорогу, где преступники останавливали эти фуры, - там их обычно скапливалось немало».
- из воспоминаний Е. М. Примакова
Не этой ли особенностью российской практики объясняются многие трудности в отношениях с Западом, где люди, как ни странно, привыкли соблюдать из века в век одни и те же законы и вообще всё планировать наперед?
Переговоры Примакова и Камдессю, возглавлявшего в ту пору МВФ, показали, что иностранец никак не мог взять в толк, как при отсутствии правил в России, можно ожидать возврата денег из России.
Почему-то Камдессю не поверил, что министр по возврату денег лично выйдет на окружную дорогу, отберет у бандитов деньги и отправит их в МВФ. А у нас ведь по-другому и не делается!
Позволю себе такое сравнение. «Непьющий алкоголик». Наркологам известно, что алкоголики делятся на пьющих и не пьющих. Нельзя, к сожалению, перестать быть алкоголиком. Но можно перестать пить.
Государство и экономика в России - это непьющий алкоголик?