февральское
И в городе снова шел снег. Зима обессилела, пошла на убыль - кажется, она утомилась от всех необузданных, безумных метелей, и сейчас снежинки скользили в воздухе с тихим шелестом, задевали друг друга, шурша своими одежками, меняли траекторию, ускорялись, и, падая на землю, издавали еле слышное шипение. П-ш-шш. И в этой музыке не было ничего случайного, она была тихим шепотом природы, воспрянувшей в конце зимы стихии - не такой яростной, как раньше, а мягкой, покорной - и невольно хотелось настроить свой слух на одну, только ей понятную частоту, чтобы слышать лишь тонкие звуки ее эфемерной симфонии. Вот улица, двор, здесь лапами по снегу прошуршала собака, а здесь только что с легким поскрипыванием прошел человек, оставляя после себя следы от ребристой подошвы ботинок на тонком кружеве едва выпавшей снежной пелены. Звука уже нет, только слух улавливает эти повисшие в воздухе ноты, парящие, длинные, относимые ветром куда-то на юг..