Гурченко и Ильхом
Click to viewЭта любимая песня моей мамы и покойного Жени Дмитриева. Мама с Женей даже однажды вместе пели её у нас дома в Ташкенте. Я сегодня смотрела спектакль Ильхома и там Женькин младший брат Жора был уже совсем копия Женька, только как-то еще выше и здоровее.
Я сидела на балконе, одна в пустом зале, еще до прихода зрителей, подсматривая за последними приготовлениями сцены и камланием артистов перед спектаклем. Они там приводили в порядок этот песок, щеткой собирая его в круг и потом поливая из алюминиевой лейки - так же методично-меланхолично как это делают узбечки-опушки каждое утро на рассвете в своих дворах - заученными годами движениями рук. Бегали, проверяли микрофоны, какие-то мелочи. Перед самым пуском зрителей один из артистов сказал: "Это не мой халат". Его обнаружился тут же, на другом артисте. Обменялись халатами. Это было как часть ритуала. А халаты-то были одинаковые, понятно, спутали.
А спектакль как-то так... Кажется, московский режиссёр ничего не понял ни про Среднюю Азию, ни про Навои, ни про Ильхом. Кроме того, что они умеют петь и танцевать. Это у них действительно здорово получается. Они музыкальны и пластичны. Но Ильхом Вайля (пока это небьющаяся пара) случался как раз там, где возникали паузы и тишина. И была режиссерская мысль - всегда про сегодняшние, волнующие всех и каждого вопросы, часто острая и бескомпромиссная мысль. И была игра и актёрский ансамбль и возникало напряжение-натяжение всех нитей - на сцене и сцены с залом. Сегодня прекрасны и непостижимы были Ольга Володина, Сейдулло Молдаханов и Алёна Лустина. Но как-то отдельно от всех.
Конечно, само по себе явление Ильхома в Москве это событие, и зал был наполнен людьми, их любовью, памятью и благодарностью. Но в целом получилась такая красивая "азиатская штучка", сделанная специально на экспорт. Качественно и дорого. И громко. Но как-то не цепляет.
Я понимаю, всё это похоже на старческие или снобские сетования. Мы с К. и Т. даже почувствовали себя своеобразной фрондой в среде своих прекраснодушных коллег и земляков.
А сразу после спектакля сказали, что Людмила Марковна умерла...