Трудно ли быть задротом? (ч.3)
(или история моего соседа)
Стало совсем темно, для олежика ночь была самым любимым временем суток. Как точную науку он знал то, что в 23:41 престарелое тело начинало громко прерывисто храпеть, а в 24:06 огромный, мясной шар лежащий рядом в цветастой ночнушке, начинал судорожно дергать ножкой, и было очевидно, что во сне он задорно прыгает в «классики».
Олежик вдохнул и на выдохе плавно вынул ногу из платяной петли, привязанной к ножке кровати. На цыпочках он пробрался на балкон и, закрыв за собой дверь, достал из заначки «приму» и старый кассетный плеер. Он сел на ящик из-под рассады, сделал глубокую затяжку надел наушники и включил кассету. Было прохладно, олежик, нащупал на подоконнике какую-то ветошь, прикрыл плечи и глубоко затянулся еще раз. Он смотрел на горизонт, туда, где ночное небо плавно опускалось в реку, а в наушниках слышался голос Антонова - «Ах белый теплоход, бегущая вода, уносишь ты меня, скажи куда….» это был его самый любимый мотив в этот момент, он, представлял себя капитаном большого корабля дальнего плаванья. Олежик всегда сидел на балконе тихо, в низине, так чтобы не потревожить течение жизни, но сейчас его посетило ясное чувство подняться и показать себя всему миру, самой жизни. Он поднялся, встал посередине балкона, раскинул руки в стороны, поднял голову, штопанные семейники развивались на ветру, словно укороченная цыганская юбка. В этом одеянии он выглядел как бездомный шотландец. Олежик не успел сделать и пары вдохов, как чья-то тяжелая рука крепко схватила его за шею и в секунду задала траекторию внутрь помещения. Все расстояние он пролетел почти горизонтально, порожняком бороздя конечностями воздух, пока не очутился на расправленном диване. Вокруг стоял шум, непонятная суета, два почти неразличимых на вид очертания одновременно что-то орали ему прямо в лицо. Цветастый шар негодовал, что не доставит ему удовольствия уйти в мир иной, оставив ее мучиться совестью и убедительно вопил то, что ему придется прибыть на тот свет в холодильнике, за который не погашен кредит, а они останутся вовсе без холодильника, потому что старый уже на свалке.
Казалось, это не закончится никогда, ужасно ныла шея, от воплей разрывались барабанные перепонки, хотелось спать, а с балкона доносился знакомый до боли мотив - «Море, море - мир бездонный, белый шелест волн прибрежных. Надо мной встают как горы, надо мной встают как горы, нашей юности надежды…»