Год назад...
… у нас родился Тимофей. С чем я его и нас и поздравляю)
Рожаться Тимофей не планировал. Ему и внутри было нормально. Жизнь текла размеренно, без особых встрясок и еду поставляли бесперебойно. Еще часто разговаривали под ухом и иногда пели прямо в пуп. Развлекали. Клали на живот теплые ладошки - и он приникал туда, где рука, и сворачивался клубком. Где-то на седьмом месяце я вычитала, что сердцебиение можно слушать без всяких специальных медицинских трубок - надо просто прислонить ухо к животу в том месте, где предположительно грудка. Дима слушал и слышал, и выстукивал пальцами частый-частый ритм. Я завидовала.
Датой родов насчитали 22 ноября. А тут зима уже на дворе - а он все раздумывает. Как-то я, наконец, понимаю, что началось, и радостно бужу Диму: «Кажется, рожаем!». «Кажется_рожали» мы примерно каждую ночь.
Больше всего я боялась, что деть внутри разъестся так, что я не смогу его родить по-человечески. Очень, знаете, хотелось управиться самостоятельно и быстро, без уколов, щипцов и прочих рукоприкладств. Я могу привести самый полный список мер по выуживанию младенцев наружу: как народных, так и подтвержденных научными исследованиями. Но не буду. Нифига это не помогает. Даже секс. Не говоря уж о мытье полов и хождении по лестницам. А как-то я, дабы ускорить начало родов, даже бегала с ускорениями по парку, как психически нездоровый бегемот.
Самое ужасное, что в аське все постоянно спрашивали: «Ты еще тут?», и меня страшно бесило, что я все еще там.
Потом врачи сказали, что ждать дальше некуда и требуются экстренные меры. И даже сам Матрос Кошка авторитетно подтвердил вероятность рисков.
Вечером пятого декабря мы поехали в St Thomas Hospital, что напротив Биг Бена, чтобы принимать эти самые меры. Меры не понадобились. Ребенок сообразил, что пора уже, наконец, выдвигаться…
Он родился на следующий день около часу дня. Все получилось так, как я хотела: без анестезий и прочих вмешательств, только газом дышала. И я жутко этим горжусь. Хотя эпидурал я все же попросила, когда поняла, что щас помру, но нам сказали, что уже поздно: пока придет анестизиолог, пока подействует укол, я уже рожу и так.
Наконец, он и вылез. Шмякнулся на кровать, начал фыркать, отплевываться недовольно, и наконец, одумавшись, закричал.
- Is he ok? - спросила я у медсестры.
- Sure, - и дала его мне. Он был чистенький, красный и довольно большой (почти четыре килограмма). И безумно красивый. Сейчас я смотрю на фотографии из роддома и не понимаю, почему мне так казалось. То ли дело сейчас ))
А потом Дима носил его по комнате, тихонько пел ему что-то из Стиви Уандера, и светился радужным светом, а я строчила смс-ки. Еще мне позвонила подруга и сказала, что голос у меня такой, будто я родила не только что, а неделю назад. А потом приехала мама, нас отвезли в другое отделение и принесли поесть. А ближе к ночи все ушли и оставили меня с ним одну. А я смотрела на него и боялась уснуть. Вдруг с ним что-нибудь случится, а я не услышу.
Рожаться Тимофей не планировал. Ему и внутри было нормально. Жизнь текла размеренно, без особых встрясок и еду поставляли бесперебойно. Еще часто разговаривали под ухом и иногда пели прямо в пуп. Развлекали. Клали на живот теплые ладошки - и он приникал туда, где рука, и сворачивался клубком. Где-то на седьмом месяце я вычитала, что сердцебиение можно слушать без всяких специальных медицинских трубок - надо просто прислонить ухо к животу в том месте, где предположительно грудка. Дима слушал и слышал, и выстукивал пальцами частый-частый ритм. Я завидовала.
Датой родов насчитали 22 ноября. А тут зима уже на дворе - а он все раздумывает. Как-то я, наконец, понимаю, что началось, и радостно бужу Диму: «Кажется, рожаем!». «Кажется_рожали» мы примерно каждую ночь.
Больше всего я боялась, что деть внутри разъестся так, что я не смогу его родить по-человечески. Очень, знаете, хотелось управиться самостоятельно и быстро, без уколов, щипцов и прочих рукоприкладств. Я могу привести самый полный список мер по выуживанию младенцев наружу: как народных, так и подтвержденных научными исследованиями. Но не буду. Нифига это не помогает. Даже секс. Не говоря уж о мытье полов и хождении по лестницам. А как-то я, дабы ускорить начало родов, даже бегала с ускорениями по парку, как психически нездоровый бегемот.
Самое ужасное, что в аське все постоянно спрашивали: «Ты еще тут?», и меня страшно бесило, что я все еще там.
Потом врачи сказали, что ждать дальше некуда и требуются экстренные меры. И даже сам Матрос Кошка авторитетно подтвердил вероятность рисков.
Вечером пятого декабря мы поехали в St Thomas Hospital, что напротив Биг Бена, чтобы принимать эти самые меры. Меры не понадобились. Ребенок сообразил, что пора уже, наконец, выдвигаться…
Он родился на следующий день около часу дня. Все получилось так, как я хотела: без анестезий и прочих вмешательств, только газом дышала. И я жутко этим горжусь. Хотя эпидурал я все же попросила, когда поняла, что щас помру, но нам сказали, что уже поздно: пока придет анестизиолог, пока подействует укол, я уже рожу и так.
Наконец, он и вылез. Шмякнулся на кровать, начал фыркать, отплевываться недовольно, и наконец, одумавшись, закричал.
- Is he ok? - спросила я у медсестры.
- Sure, - и дала его мне. Он был чистенький, красный и довольно большой (почти четыре килограмма). И безумно красивый. Сейчас я смотрю на фотографии из роддома и не понимаю, почему мне так казалось. То ли дело сейчас ))
А потом Дима носил его по комнате, тихонько пел ему что-то из Стиви Уандера, и светился радужным светом, а я строчила смс-ки. Еще мне позвонила подруга и сказала, что голос у меня такой, будто я родила не только что, а неделю назад. А потом приехала мама, нас отвезли в другое отделение и принесли поесть. А ближе к ночи все ушли и оставили меня с ним одну. А я смотрела на него и боялась уснуть. Вдруг с ним что-нибудь случится, а я не услышу.