Сон из крови по Фрейду.
Кровь, это просто кровь, жидкость красного цвета.
Красный, самый красивый из цветов.
Это цвет человека, цвет жизни. Цвет всех высших форм существования на этой планете.
Член, разрывал ее, он бился в ней вне законов порядка. Он был воплощением хаоса, того первозданного, откуда все и началось. Он как бы говорил: вернись к истокам, вернись назад и забудь обо всем, опыте, все что тебе нужно, это дикость, это желания, чувства, и то, что, поднимается, изнутри, столь древнее, отточенное миллионами лет эволюции, она, твоя, похоть.
Внутри нее, он не двигался продоль или поперек, он даже не просто танцевал внутри, нет… он… Это как импровизация на скрипке, или импровизация, почти божественная импровизация мастера мечника, доступная единицам и то только с легким оружием, например катаной, это когда ты не знаешь куда он, смычек или клинок качнуться в следующий раз, в следующую секунду. Но и сам владелец этого смычка или клинка тоже не представляет этого, но в независимости от того куда рванет он через долю секунды, его движение будет невероятно точным, быстрым, сильным, поставленным так будто ушли годы на отработку этого предельно хаотического движения, его просто невозможно прочитать, никак, абсолютно, это движение, эти движения они фатальны.
Удар, еще удар.
Насаженая, проткнутая. Боль, сильнейшая пронзила все тело, и все сильнее, с каждой секундой, она задохнулась, не могла не только дышать, все тело будто потонуло в пламени адской невыносимой боли, мелькнула мысль что сердце не выдержит… Но оно выдержало, и еще и еще, и снова и снова, удары… Один за другим, словно гигантский поршень входил в нее, по нему, по ее бедрам текла кровь, но…. В ней просыпалась она, ее собственная, похоть… Чем сильнее и быстрее, чем больнее, чем невыносимее, тем ближе, и вот… Все словно взорвалось, опять, боль была невыносимая, она билась и все внутри сокращалось, и ей это не то чтобы нравилось… Она просто этого хотела, сейчас, не разумом, он то понимал что это значит, всем телом, каждой порой, странное чувство, уже почти тошнота от боли, но сквозь это, как вдруг открывающееся второе дыхание спортсмена на финишной прямой, когда он понимает, что это, все, что у него есть было и есть и будет в его жизни, все быстрее, и он понимает вдруг, что несмотря на то что он уже не ощущает тела, и боли, он может, может спокойно, просто так, взять и продолжать бежать, и все, просто может и не упадет, и может быстрее, даже чем на старте, только это, означает, что его организм, перешел все свои пределы самоограничения, и стал работать на саморазрушение, но это ничего не значит, для него здесь и сейчас, все что у него есть это он сам и финиш, что маячит впереди.
Кончает, и рвется оргазм наружу, один еще один, сколько же их. И что вообще с ней происходит. Ее тело, измученное и покалеченное словно жило своей, абсолютно ненормальной и страшной, но такой притягательной жизнью, продолжая, испытывать, это.
Бедра обхваченные тентаклями, груди укушенные ими, кровь с молоком, и она вся в слизи и крови, своей …
Укус
Раскрылся бутон груди, кровавый и стремится и к сердцу и грызет ее тело…
Глаза открылись, немигающий взгляд, слезы и кровь по лицу, наслаждение и боль…
Пасть открылась на стебле из ее вагины и клитор исчез в ней, боль еще страшнее прежней прошла сквозь все тело, и словно эта слизь и не слизь вовсе, а сильнейший наркотик наслаждения, она испытывает серию оргазмов, они как автоматная очередь …
Она понимала уже что умрет. Но это ничего не значило. Инстинкт, что должен был ее остановить, он просто уступил место другому, а точнее нескольким, и там где работали они, там где была она, ее похоть, ничего не оставалось, только страсть, и желание, быть тут до конца.
Она становилась какой-то частью, элементом этой системы, она…
Аррр…ха… Задохнулась и поняла что вот оно, это…
Уже в который раз ее тело сотрясал оргазм, но как повторное пробуждение, можно ли испытать еще один, не следующий, а тот что скрыт внутри основного, тот что манит, каждый раз, она его не чувствовала, только странная атмосфера и невероятно сильная боль, и полная отчужденность от мира и своего будущего, все было решено, ей самой, но теперь она могла это чувствовать, еще и еще снова и снова, она потеряла счет скольким оргазмам, ее тело, она вся в поту, в слизи, вся в щупальцах, вся, по пояс, и вокруг, и везде, только она и ее похоть, все быстрее, те поршни, что гуляли так свободно внутри ее тела, ее живот, наполненный ими, ее анус, наполненный ими, ее желудок, наполненный ими , и им нет конца, а во рту привкус пряной и кисловатой слизи, и странный зовущий полуметаллический привкус запредельной похоти, боль, ее тело на пределе, еще немного и не выдержит, …
Секунды и во-о-от…
Рождается оно, самый главный поток стремится к ней, врезается в нее, и боль и вспышка света, искры, темные пятна, крик, почти рычание, она даже не понимает что это ее крик, ей не до этого, она как серфер, вдруг понявший - это его шторм, это его волна, ну и что - 9 баллов, ну и что - смерть, подумаешь, все взрывается, она кричит, задыхается, почти теряет сознание и взрывается, все внутри нее, этого никто не испытывал думает она, и довольна умирая, бьется, бьется сатанинская оргазм-машина, внутри нее.
Ххххрр аааа
Ее тело билось в конвульсиях, ее тело рвалось по швам, он была мертва, уже , она была так счастлива, все еще, глаза остановились открытые окончательно лицо лежало, тонуло в жиже, пузыри, ее рвали и жрали ненасытные щупальца, она была куском мяса, очень питательным, и некогда красивым, и все…
Ее живот взорвался, внутренности, кишки, матка, все рвали, деля между собой жадные щупальца, их пасти рвали и пожирали ее тело…
Он перестал читать и посмотрел на девочку. Ткнул пальцем в её голый живот, она дернулась и встала по стойке смирно, стараясь не смотреть на него.
-Кишки, матка… любишь биологию?
Девочка стала пунцовой, как рак. Он продолжил читать отрывок.
Расширенными от ужаса глазами девочка подросток лет тринадцати наблюдала за этим, и не понятно видела она что сейчас творилось или уже была без сознания, подвешенная в разорванной одежде, несколько щупалец лениво шевелились проникая потихоньку во все её отверстия, она, она понимала, насытившись, они, через пару дней, опять захотят есть, и придет ее черед, испытать и боль и наслаждение, и быть им кормом, и е маленькие груди, торчавшие соски, ее лицо, заплаканное и прекрасное, она боялась, она хотела жить, да, но внутри, постепенно, вслед за прорастающим отчаянием, пускали ростки, слабые, семена похоти, они скоро вырастут, и увянет все остальное, этот сорн6як выпьет все соки из ее души, из почвы, в которую посажен, ведь только абсолютная похоть сможет подавить в ней чувство страха….
Одно из щупалец чуть сильнее обычного сжало ее грудь, второе рванулось в ее шёлке, и кончила она, сразу, впервые за свою жизнь, и крича, одним глазом смотрела на лицо той первой, что осталось, пока и оно не исчезло в одной из столь жадных пастей…