Что я прочитал. А. Н. Энгельгардт. Письма из деревни
Предыстория. Не прошло ещё и десяти лет после отмены крепостного права. Профессор химии получает в наследство находящееся в расстроенном состоянии деревенское имение и решает бросить свою науку (на которую положил 20 лет жизни) и заняться сельским хозяйством (не имея до того никакого опыта в этой области).
Наверное, самая интересная книга, прочитанная мной за последний год. Очень умный человек интересно, спокойно и подробно описывает деревенскую жизнь, крестьян, недостатки системы управления и проч. Наверное, можно было бы написать по этой книге целую серию заметок.
Интересно, что у Энгельгардта не видно ни восхищения крестьянами, ни пренебрежения ими. Рассказывает об их житье он так, как должен рассказывать этнограф о своём предмете. Впрочем, не знаю даже, нужно ли читать эти письма ратующим за «традиционные ценности». А то прочитает о том, как процветала в деревне того периода проституция и обозлится на человека с немецкой фамилией, клевещущего на патриархальную милую старину:
> Но зато у баб гораздо более инициативы, чем у мужчин. Бабы скорее берутся за всякое новое дело, если только это дело им, бабам, лично выгодно. Бабы как-то более жадны к деньгам, мелочно жадны, без всякого расчета на будущее, лишь бы только сейчас заполучить побольше денег. Деньгами с бабами гораздо скорее все сделаешь, чем с мужчинами. Кулакам это на руку, и они всегда стремятся зануздать баб, и раз это сделано -- двор или деревня в руках деревенского кулака, который тогда уже всем вертит и крутит. У мужика есть известные правила, известные понятия о чести своей деревни, поэтому он многого не сделает, чтобы не уронить достоинства деревни. У бабы же на первом плане -- деньги. За деньги баба продаст любую девку в деревне, сестру, даже и дочь, о самой же и говорить нечего. "Это не мыло, не смылится", "это не лужа, останется и мужу", рассуждает баба. А мужик, настоящий мужик, не развращенный подлаживанием барам, не состоящий под командой у бабы, ни за что не продаст. А проданная раз девка продаст, лучше сказать, подведет, даже даром, всех девок из деревни для того, чтобы всех поровнять. Охотники до деревенской клубнички очень хорошо это знают и всегда этим пользуются. Нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы только никто не знал, лишь бы шито-крыто, делают все. Да и сами посудите: поденщина на своих харчах от 15 до 20 копеек, за мятье пуда льна 30 копеек -- лен мнут ночью и за ночь только лучшая баба наминает пуд, -- за день молотьбы 20 копеек. Что же значит для наезжающего из Петербурга господина какая-нибудь пятерка, даже четвертной, даже сотенный билет в редких случаях. Посудите сами! Сотенный билет за то, что "не смылится", и 15 копеек -- за поденщину. Поставленные в такие условия, многие ли чиновницы устоят?
Но дальше:
> Что же касается настоящего чувства, любви, то и баба не только ни в чем не уступит чиновнице, но даже превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого человека, тот вообще не знает, как может любить женщина.
Вообще книга подтверждает моё старое мнение, что человек с мозгами и образованием, плюс к тому готовый работать всегда обойдёт того, кто «впитал традиции с молоком матери». Энгельгардт человек практический и хотя не имел никакого опыта деревенской жизни всё хорошее от крестьян берёт наблюдением, но знания помогают ему получить гораздо более того.
Он придумал распахивать облоги и засевать льном, стал получать большие прибыли - и вот уже у него, городского барина стали учиться крестьяне. Крестьяне верили, что костерь получается во ржи сам по себе, а профессор просто стал очищать зерно перед посадкой - и вот уже его рожь гораздо лучше и чище крестьянской и уже крестьяне покупают у него посевное зерно.
Вот предел того, что можно получить «природы»:
> Но что меня больше всего поражает, это необыкновенная память у крестьян. Неграмотный сельский староста помнит, сколько за кем есть недоимки, сколько с кого и когда он получил денег и пр. Разносчик, торгующий бабьим товаром -- платками, кралями и разною мелочью, -- на сто верст в округе раздает свой товар в долг и помнит, где какая баба сколько ему должна и что именно брала. Наконец, и в извозе: пришло время ехать в извоз, столковались крестьяне в деревне. Один из деревни, разумеется, голова-воротило, отправляется в город искать работы. Найдя в городе работу, он подряжается, например, везти пеньку из Д. в С., торгуется с купцом, условливается насчет цены и количества подвод. Через несколько дней крестьяне всей деревней отправляются в город под навалку -- кто на четверке, кто на тройке, кто на паре. Наваливаются. На каждую лошадь кладут взвешенное количество пеньки, различное, смотря по силе лошади; все это делается в присутствии рядчика, который получает от купца накладную и задаток. Рядчик должен запомнить, сколько пеньки навалено каждому хозяину и, следовательно, сколько денег тому придется получить при окончательном расчете. Навалившись, разумеется, зашли в кабачок, выпили, взяли по селедочке, по калачику -- за все платит рядчик из задатка, потому что ни у кого из крестьян денег с собою нет. Отправились в путь. Всю дорогу расход ведет рядчик, который на постоялых дворах, в кабаках платит один за всех за взятое сено, харчи, водку и все эти расходы помнит. Доставили товар. Опять взвесили, недовес, положим, оказался против накладной, купец-приемщик вычел из следующей за провоз платы ценность недостающего товара и отдал причитающиеся деньги рядчику. Зашли в кабак, выпили по стаканчику, кому нужно, взяли у рядчика денег на покупки в городе, справили все дела и отправились домой. Дома расчет. Сосчитали, сколько на кого было положено пеньки и сколько кому причитается денег, сколько у кого было недовесу, сколько кто взял дорогой, сколько в городе и сколько кому остается получить.
Мужик отлично понимает счет, отлично понимает все хозяйственные расчеты, он -- вовсе не простофиля. Конечно, не все мужики умны, конечно, есть между ними и идиоты, и дураки, и простофили, неспособные вести хозяйство, но так как дураки, при крестьянской обстановке, неминуемо должны гибнуть от бедности, вследствие своей неспособности хозяйничать, то понятно, что встретить в деревне между крестьянами дурака случается редко, и каждый, сталкиваясь с серым народом, выносит впечатление о его несомненной сметливости, сообразительности.
А этого очень и очень мало чтобы преуспеть. И потому, к сожалению, до самой революции сидели крестьяне в деревнях на своих крохотных кусках земли, голодали, уменьшали и без того малые доли общинной земли (ну тут, конечно, правительство подгадило с общинной землёй).
В общем, книгу рекомендую с чистой совестью всем и каждому. У Мошкова она есть.
Наверное, самая интересная книга, прочитанная мной за последний год. Очень умный человек интересно, спокойно и подробно описывает деревенскую жизнь, крестьян, недостатки системы управления и проч. Наверное, можно было бы написать по этой книге целую серию заметок.
Интересно, что у Энгельгардта не видно ни восхищения крестьянами, ни пренебрежения ими. Рассказывает об их житье он так, как должен рассказывать этнограф о своём предмете. Впрочем, не знаю даже, нужно ли читать эти письма ратующим за «традиционные ценности». А то прочитает о том, как процветала в деревне того периода проституция и обозлится на человека с немецкой фамилией, клевещущего на патриархальную милую старину:
> Но зато у баб гораздо более инициативы, чем у мужчин. Бабы скорее берутся за всякое новое дело, если только это дело им, бабам, лично выгодно. Бабы как-то более жадны к деньгам, мелочно жадны, без всякого расчета на будущее, лишь бы только сейчас заполучить побольше денег. Деньгами с бабами гораздо скорее все сделаешь, чем с мужчинами. Кулакам это на руку, и они всегда стремятся зануздать баб, и раз это сделано -- двор или деревня в руках деревенского кулака, который тогда уже всем вертит и крутит. У мужика есть известные правила, известные понятия о чести своей деревни, поэтому он многого не сделает, чтобы не уронить достоинства деревни. У бабы же на первом плане -- деньги. За деньги баба продаст любую девку в деревне, сестру, даже и дочь, о самой же и говорить нечего. "Это не мыло, не смылится", "это не лужа, останется и мужу", рассуждает баба. А мужик, настоящий мужик, не развращенный подлаживанием барам, не состоящий под командой у бабы, ни за что не продаст. А проданная раз девка продаст, лучше сказать, подведет, даже даром, всех девок из деревни для того, чтобы всех поровнять. Охотники до деревенской клубнички очень хорошо это знают и всегда этим пользуются. Нравы деревенских баб и девок до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных обстоятельствах, лишь бы только никто не знал, лишь бы шито-крыто, делают все. Да и сами посудите: поденщина на своих харчах от 15 до 20 копеек, за мятье пуда льна 30 копеек -- лен мнут ночью и за ночь только лучшая баба наминает пуд, -- за день молотьбы 20 копеек. Что же значит для наезжающего из Петербурга господина какая-нибудь пятерка, даже четвертной, даже сотенный билет в редких случаях. Посудите сами! Сотенный билет за то, что "не смылится", и 15 копеек -- за поденщину. Поставленные в такие условия, многие ли чиновницы устоят?
Но дальше:
> Что же касается настоящего чувства, любви, то и баба не только ни в чем не уступит чиновнице, но даже превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого человека, тот вообще не знает, как может любить женщина.
Вообще книга подтверждает моё старое мнение, что человек с мозгами и образованием, плюс к тому готовый работать всегда обойдёт того, кто «впитал традиции с молоком матери». Энгельгардт человек практический и хотя не имел никакого опыта деревенской жизни всё хорошее от крестьян берёт наблюдением, но знания помогают ему получить гораздо более того.
Он придумал распахивать облоги и засевать льном, стал получать большие прибыли - и вот уже у него, городского барина стали учиться крестьяне. Крестьяне верили, что костерь получается во ржи сам по себе, а профессор просто стал очищать зерно перед посадкой - и вот уже его рожь гораздо лучше и чище крестьянской и уже крестьяне покупают у него посевное зерно.
Вот предел того, что можно получить «природы»:
> Но что меня больше всего поражает, это необыкновенная память у крестьян. Неграмотный сельский староста помнит, сколько за кем есть недоимки, сколько с кого и когда он получил денег и пр. Разносчик, торгующий бабьим товаром -- платками, кралями и разною мелочью, -- на сто верст в округе раздает свой товар в долг и помнит, где какая баба сколько ему должна и что именно брала. Наконец, и в извозе: пришло время ехать в извоз, столковались крестьяне в деревне. Один из деревни, разумеется, голова-воротило, отправляется в город искать работы. Найдя в городе работу, он подряжается, например, везти пеньку из Д. в С., торгуется с купцом, условливается насчет цены и количества подвод. Через несколько дней крестьяне всей деревней отправляются в город под навалку -- кто на четверке, кто на тройке, кто на паре. Наваливаются. На каждую лошадь кладут взвешенное количество пеньки, различное, смотря по силе лошади; все это делается в присутствии рядчика, который получает от купца накладную и задаток. Рядчик должен запомнить, сколько пеньки навалено каждому хозяину и, следовательно, сколько денег тому придется получить при окончательном расчете. Навалившись, разумеется, зашли в кабачок, выпили, взяли по селедочке, по калачику -- за все платит рядчик из задатка, потому что ни у кого из крестьян денег с собою нет. Отправились в путь. Всю дорогу расход ведет рядчик, который на постоялых дворах, в кабаках платит один за всех за взятое сено, харчи, водку и все эти расходы помнит. Доставили товар. Опять взвесили, недовес, положим, оказался против накладной, купец-приемщик вычел из следующей за провоз платы ценность недостающего товара и отдал причитающиеся деньги рядчику. Зашли в кабак, выпили по стаканчику, кому нужно, взяли у рядчика денег на покупки в городе, справили все дела и отправились домой. Дома расчет. Сосчитали, сколько на кого было положено пеньки и сколько кому причитается денег, сколько у кого было недовесу, сколько кто взял дорогой, сколько в городе и сколько кому остается получить.
Мужик отлично понимает счет, отлично понимает все хозяйственные расчеты, он -- вовсе не простофиля. Конечно, не все мужики умны, конечно, есть между ними и идиоты, и дураки, и простофили, неспособные вести хозяйство, но так как дураки, при крестьянской обстановке, неминуемо должны гибнуть от бедности, вследствие своей неспособности хозяйничать, то понятно, что встретить в деревне между крестьянами дурака случается редко, и каждый, сталкиваясь с серым народом, выносит впечатление о его несомненной сметливости, сообразительности.
А этого очень и очень мало чтобы преуспеть. И потому, к сожалению, до самой революции сидели крестьяне в деревнях на своих крохотных кусках земли, голодали, уменьшали и без того малые доли общинной земли (ну тут, конечно, правительство подгадило с общинной землёй).
В общем, книгу рекомендую с чистой совестью всем и каждому. У Мошкова она есть.