Мифы о соотечественниках и сеансы их разоблачения. Сеанс третий: кому и что должна россия?
Конгресс соотечественников, прошедший в Москве, для меня, как «профессионального соотечественника», стал революционным. Впервые, когда представители российской высшей политической элиты общались с представителями зарубежья, не прозвучала фраза о том, что Россия «в долгу перед соотечественниками». Данная формулировка была фетишем подобных собраний ещё с ельцинских времён. Правда, тогда её употребляли представители маргинальных политических сил - коммунисты и истерико-патриотические движения. Позже камлание о долге России стало общепринятой риторикой.
Сложились даже шаманские ритуалы - когда фраза произносилась в присутствии представителей российской власти, то тональность говорившего соблюдалась в стиле гневной фронды, а в обязательно следовавшей паузе для аплодисментов необходимо было мимикой продемонстрировать сердечную скорбь о судьбе соотечественников.
Вторая вариация подразумевала обращение непосредственно к соотечественникам. В этом случае спикер сначала демонстрировал скорбь, а по завершении магической формулы принимал вид виновато-умильный.
Третья вариация заклинания звучала из уст самих соотечественников, но в этом случае единый ритуал как-то не сложился, видимо в связи с разобщённостью соотечественников.
Очевидно, что после последних конгрессов, первый из которых определил переход от противостояния кредитных и патерналистских отношений к целенаправленному партнёрству, а второй зафиксировал принципы этого партнёрства, мантра о долге России снова отойдёт в маргинальное поле, но стоит подвести черту под этим мифом.
Миф о долге России соотечественникам родился после того, как бывшие части СССР стали строить национальные государства и предприняли попытку вывести выходцев из России из числа собственников новых строений. В разных регионах ситуация развивалась неоднотипно. В Республике Ичкерия просто не осталось русских, на Украине ситуацию заморозили почти на десятилетие, в Приднестровье русским удалось создать отдельное, хотя до сих пор непризнанное государство. А вот в Латвии и Эстонии русских оставили жить, но большинство из них лишили гражданских прав, что стало основой продолжающегося «мягкого геноцида». Причём произошло это в результате банального «кидка» со стороны Латвии и Эстонии - в соглашении о выходе прибалтийских республик из СССР было прописано сохранение гражданских прав за всеми жителями этих стран. «Кидок» был предопределён - заключившее соглашение о гарантиях государство - СССР - перестало существовать, а элиты «новой России» не были способны, а вернее заинтересованы в защите русских даже на своей территории - в национальных субъектах Федерации.
В середине 1990-х народ России начал оправляться от послекризисного стресса. Во время первой чеченской войны, выигранной русскими солдатами и офицерами вопреки всем властям, стало возрождаться достоинство русского человека. Вместо «дорогих россиян» вновь появился народ. И хотя эта первая победа была предана государством, общество после этой войны стало другим - слова «патриот», «родина» перестали быть звуком.
Этими изменениями воспользовалась левая оппозиция. Увлечь российский народ перспективой восстановления социализма было безнадёжным занятием. Не пользовалась успехом и националистическая риторика. А вот судьбу соотечественников, как в Приднестровье, в Севастополе, так и в Прибалтике, россияне воспринимали как свою боль. Тогда-то в национал-патриотических кругах появилась мантра о долге соотечественникам. Стоит признать, что на определённом этапе эта риторика приносила пользу - ельцинский режим был вынужден учитывать давление общественного мнения и имитировать поддержку соотечественников, проживающих за рубежом. А после перехвата этой риторики Юрием Лужковым под эгидой Правительства Москвы началась реализация действенной поддержки соотечественников, проживающих за рубежом.
Можно сказать, что идея защиты, поддержки соотечественников стала одной из основополагающих ценностей современного российского народа. Но был ли долг России?
Собственно говоря, современная Россия и та, которая поддержала Беловежский сговор, - суть разные общества. Можно сказать даже - не имеющие преемственности. Но официально ответственность и за действия как ельцинского режима, так и властей СССР Россия признаёт, и по-этому «право требования» формально оправдано. Но имеют ли право все соотечественники им пользоваться?
На мой взгляд, однозначно имеет это право только одна категория соотечественников - ветераны Великой Отечественной войны и жертвы нацистского геноцида. Думаю, не стоит расшифровывать почему. А вот в связи с остальными соотечественниками я бы не стал утверждать этого. Особенно с учётом того, что в современной практике понятие «соотечественник» стало более универсальным - если раньше этим термином обозначали только русских жителей бывших республик СССР, то сейчас под этим термином подразумеваются и различные волны эмиграции как из СССР, так и из России.
После этого объединения, на мой взгляд, среди соотечественников по-явилась ещё одна категория соотечественников, перед которыми Россия обязана испытывать чувство вины и долга, - это представители так называемой белой эмиграции и их потомки, покинувшие родину не по своей воле. Впрочем, и здесь присутствует исключение - те белоэмигранты, которые во время войны стали пособниками нацистов. Лишать права быть российскими соотечественниками их потомков безнравственно, а вот зарубежных русских, которые героизируют казацкие дивизии СС и власовцев, считать российскими соотечественниками безнравственно вдвойне. Соответственно ни о каком долге России не может быть и речи.
Сложнее ситуация с советской и постсоветской эмиграцией. Стоит признать, что многие из этих людей уезжали с ненавистью к Советской России, и, к сожалению, некоторые из них имели на это право. Но у части эмиграции ненависть к России не идеологическая - причина скорее в том, что, уезжая за лучшей долей на Запад и не достигнув там успеха, эти люди не находят сил признать свою ошибку. Но это был их выбор, и говорить о каком-либо долге России перед ними как-то неуместно по определению.
Впрочем, говоря о долге России, в первую очередь имеют в виду русских жителей постсоветского пространства. Якобы они были оставлены, брошены Россией... Но если вспомнить референдум о сохранении СССР, то, например, в Прибалтике за выход из СССР проголосовало подавляющее большинство населения, в том числе и русские. Вспомните риторику тех лет - мол, эстонцы да латыши умеют жить хорошо, а значит, и нам под их крылом будет жить лучше, чем в России. На бытовом уровне существовал балто-русский снобизм, и подчёркивать свое отличие от живущих в «Рашке» было крайне модно.
Собственно «кидку» националистами русских Прибалтики предшествовал «кидок» России со стороны русских. Конечно, в русских общинах Прибалтики сохранялись люди, испытывавшие чувство долга к Родине, но большинство в эйфории поддержали отделение от России. Потом наступило отрезвление, но Россия уже оказалась в том положении, в котором на долгие годы лишилась возможности кого-либо защищать. Так, собственно, кто кому должен?
Никто и никому. Не вина людей, что жить в СССР уже было невозможно. Нельзя винить тех, кто не мог понять, что ликвидация Союза обернётся русофобскими режимами, а Россия на десятилетие окажется на грани распада. Ошибки совершали и те, кто жил в национальных республиках, и россияне. Никто никого не имеет право обвинять, а любые спекуляции о «долге» ведут к обвинениям. Президент РФ Дмитрий Медведев, обращаясь к соотечественникам, впервые называл их так же, как граждан своей страны, - россияне и заявил, что «главное - оставаться едиными, сплочёнными, действовать солидарно и ответственно. Это действительно очень важно. И каждый соотечественник должен знать: за вами Россия».
В этом обращении, на мой взгляд, содержится квинтэссенция изменения отношения России к соотечественникам - ими для неё является не тот, кому она «должна», а тот, кто, невзирая на причины, заставившие его жить вне России, невзирая на то, что имеет иное гражданство, ощущает себя частью народа России, русским и ощущает общность своей судьбы и судьбы Российской Федерации.
Дмитрий Кондрашов
"Балтийский мир" №6 2009