Владимир Маканин
Наткнулся на очередной хороший пост про Трифонова. Обидно. Про Трифонова пишут, про Шукшина пишут, а вот про Маканина почти не пишут. Даже Лангобард иногда пишет про Трифонова и никогда не пишет про Маканина. Поэтому про Маканина напишу я.
Трифонов и Шукшин попали в какой-то шаблон, и оттого вроде как уже классики. Маканин не попал в шаблон. Он писал о человеке, который лишён шаблона, при этом отсутствие шаблона осознаётся как утрата. У Маканина есть повесть, которая так и называется - "Утрата". Она о том, что настоящая утрата, это когда уже не понятно, что именно утрачено, а чувство утраты ещё остаётся. Мне эта повесть не очень нравится, я не люблю, когда Маканин умничает, но я люблю, когда Маканин рассказывает истории и в этих историях это идёт контекстом. Система координат следующая. Культурный бэкграунд полностью аннигилирован, никаких "духовных горизонтов", но и никакой лжи. Остаётся, с одной стороны, голая социальность, а с другой - голая физиология. И то что - между. Вот это между - отдушина, пустое место, где сходится небо с холмами - и есть такая специфическая экзистенциальная человечность маканинского человека.
Маканинский человек был моим вторым художественным откровением в послевоенной советской литературе. Первым откровением был лирический герой Бродского. Они, кстати, из одной исторической эпохи. Эта эпоха началась в 70-е годы и продолжается до сегодня, то есть это - наша эпоха. А Маканин, сответственно, бытоописатель наших ландшафтов. Трифоновым и Шукшиным мы себя осуждаем и себя жалеем. Маканинские "Погоня", "Отдушина", "Красное и голубое", "Гражданин убегающий", "Антилидер", "Где сходилось небо с холмами" - это то что мы есть, без осуждения, но и без самолюбования. А "Предтеча" - это повесть о единственном предтече, которого мы заслуживаем.
С точки зрения Маканина, мессию мы не заслужили.
Трифонов и Шукшин попали в какой-то шаблон, и оттого вроде как уже классики. Маканин не попал в шаблон. Он писал о человеке, который лишён шаблона, при этом отсутствие шаблона осознаётся как утрата. У Маканина есть повесть, которая так и называется - "Утрата". Она о том, что настоящая утрата, это когда уже не понятно, что именно утрачено, а чувство утраты ещё остаётся. Мне эта повесть не очень нравится, я не люблю, когда Маканин умничает, но я люблю, когда Маканин рассказывает истории и в этих историях это идёт контекстом. Система координат следующая. Культурный бэкграунд полностью аннигилирован, никаких "духовных горизонтов", но и никакой лжи. Остаётся, с одной стороны, голая социальность, а с другой - голая физиология. И то что - между. Вот это между - отдушина, пустое место, где сходится небо с холмами - и есть такая специфическая экзистенциальная человечность маканинского человека.
Маканинский человек был моим вторым художественным откровением в послевоенной советской литературе. Первым откровением был лирический герой Бродского. Они, кстати, из одной исторической эпохи. Эта эпоха началась в 70-е годы и продолжается до сегодня, то есть это - наша эпоха. А Маканин, сответственно, бытоописатель наших ландшафтов. Трифоновым и Шукшиным мы себя осуждаем и себя жалеем. Маканинские "Погоня", "Отдушина", "Красное и голубое", "Гражданин убегающий", "Антилидер", "Где сходилось небо с холмами" - это то что мы есть, без осуждения, но и без самолюбования. А "Предтеча" - это повесть о единственном предтече, которого мы заслуживаем.
С точки зрения Маканина, мессию мы не заслужили.