Новая политэкономия
Оригинал взят у chispa1707 в Развитие республики
Первая республика отражена в копном праве.
Неравные по статусу поколения имеют собственные сходки, а потом представители колен встречаются и утрясают детали.
В такой республике промыслы и доходы ранжированы по статусу, но младших всегда больше, чем старших, а потому они - и есть народ.
Система прочная, жесткая, почти исключающая преступность и насилие - просто в силу солидарной ответственности колена.
Вторая республика - в городах-государствах.
Земельная аристократия поставляет в город товары, а купеческая их реализует. Есть и противоречия, и общие интересы.
Если игнорировать интересы хоть одной значимой страты, все остановится.
Поэтому дожей режут, партии устраивают масштабные стычки, но город стоит и врагу отвечает, как единый кулак.
Быстро формируются семейные кланы профессиональных политиков - на практике уже несменяемые.
И дело не в коррупции и не в семейственности; надо на деле знать, как содержать город и согласовывать интересы.
Третья республика в первых территориальных государствах.
Это, например, ВКЛ, Киевская Русь, Кастилия. В какой-то мере это прямое продолжение городской республики.
Есть земельная аристократия, есть купцы, есть кланы уже профессиональных полководцев и есть их парламент.
Что-то заныкать король не может, за ним наблюдают все, и никто его не боится.
Почему не боятся? А ему, кроме его личных вассалов, никто ничего не должен; в парламенте ему все - ровня.
Единственное, что король может сделать для себя, - помочь своей семье подняться. Просто в силу положения.
Ясно, что со временем формируются несколько уже несменяемых семей, особо приближенных к самому верху.
Нарастающий системный конфликт.
На деле, это проблема роста: рано или поздно международные отношения входят в тупик конфликта интересов.
Власть королей на этом этапе развития достаточно формальна.
По-настоящему проблему способны решить только две страты: купцы и военные. Они на практике и решают.
А единственной стратой без рычагов становится земельная аристократия с ее широкими народными массами за спиной.
Именно эта страта вылетает из внешней политики целиком, поскольку она никогда на внешние рынки сама не выходила.
При этом внутри страны она наиболее массивна; если землевладельцы забастуют, остановится вообще все.
Поскольку войны - товарные или сразу горячие - рано или поздно начинаются, сообщества попадают в новую ситуацию.
Проигравшие страны становятся должны, - но не все их части. Товарные ресурсы есть только у купцов - их и выдаивают.
Между воевавшими офицерами и солдатами антагонизма, скорее всего не будет: как стояли в разных гарнизонах, так и будут стоять.
Не вижу причин и напрягать присоединенную земельную аристократию: не она дела делала, да и трогать опасно - пусть работают.
Королевские кланы? Ну, да, главных принцесс за кого надо, выдадут, а главных принцев кастрируют. Но на этом все.
Попадают на бабки (в то время - на товарные запасы) только купцы.
Так образуется второй системный конфликт.
Купцы выигравшей стороны становятся заметно богаче - даже не конфискатом, а новыми возможностями. Они - единственная выигравшая страта.
Специальный нюанс: торговое дело не является обычным феодальным типом собственности: чтобы его взять, не надо давать вассальной присяги.
Чтобы завладеть участком земли, присягу давать надо. Чтобы войти в чужую военную элиту, - однозначно надо. С купцами все не совсем так.
Отняв условную Бенгалию у монашеского торгового ордена, ты у него ничего не отнимаешь, это не его земля, эта земля бенгальских раджей.
Подлинное богатство купца - лежащие поверх Бенгалии логистические цепи - достаточно виртуально.
Да, сам орден - строго феодальная структура, должности в которой раздаются строго вассалам, но победитель не собирается туда вступать.
Изгнанный из Бенгалии орден оказывается на улице, а главный его ресурс - возможность торговать - переходит победителю.
Принципиальный результат укрупнения.
По итогам войны военные нескольких объединенных регионов так и остаются разобщены.
Земельная аристократия - безусловно остается разобщена. Каждый сидит на своей земле.
Королевские дома как-то роднятся, кого-то оттирают, кого-то подымают, но система-то вассальная; унитарного государства еще нет!
Как решалось все парламентами фуэрос, так и будет решаться. По факту короли воспользоваться плодами победы не могут.
Есть лишь одна структура, объединяющая побежденных и победителей в одно целое - торговые сети.
Ясно, что каждая страта стремится к лучшему положению.
Военный может перекинуться и вместе со всем своим отрядом присягнуть другому сюзерену.
У военных одна беда: их капитал - они сами. Других капиталов у них нет.
Землевладелец может отложиться и примкнуть к другому королевству, желательно соседнему, чтобы вывоз зерна не фатально подорожал.
Понятно, что у землевладельцев реальные возможности перекинуться не особо велики - один-два варианта от силы.
С купцом и вообще с любым средневековым финансистом не так. Он обычно работает через откуп. Платит и работает.
Если купца прижали, он отказывается от ставшего невыгодным откупа (например, за торговлю белкой) и просто перебрасывает активы - абсолютно свободно.
Иногда для этого даже не надо менять сюзерена. Была белка, стало зерно.
Именно в этой части купец выпадает из системы феодальных отношений и становится параллельной властью.
И эта власть - единственная, объединяющая страну в одно реальное целое.
Простая аналогия.
Капитал подобен крови, текущей в точном соответствии с разницей давлений. Капитал - не орган тела.
Земельный аристократ - орган, военные - орган, короли - орган и даже купцы - орган, а принадлежащий им капитал - нет.
Слить капитал можно, а ранить заточкой - нет. И понятно, что эта принципиальная неуязвимость всех раздражает.
Война как бизнес.
Именно на этом уровне война крайне выгодна, главным образом, потому, что нет острого сопротивления некупеческих страт.
Земельная аристократия как сидела на своей земле, так и будет сидеть; ей главное, чтобы белку и зерно вовремя вывозили.
Для военных главное - соблюдение с ними контракта; все остальное они делают сами. Держи слово, и тебя тоже не предадут.
Война идет лишь между купеческими кланами и только за виртуальные логистические цепи, не подчиненные вассалитету.
Это мы в 13-14 веках и видим: воюют Пиза, Лукка, Генуя, Венеция, Карфаген... точнее, купеческие семьи этих городов.
Когда нам пишут, что воюет Император или Папа, есть повод засомневаться; за такими должностями всегда стоят семьи торговцев.
Начало экономических кризисов.
Рано или поздно сферы влияния устаканиваются, а товары заполняют все платежеспособное пространство.
Крестьяне множатся, земельная аристократия производит все больше, а сбыть некому.
Ну, или новый поставщик появляется - тот же Египет с его сверхдешевым зерном. И что делать?
Первые купцы чаще всего монополисты, и, чтобы снизить закупочные цены на зерно, им не надо их снижать, - достаточно поднять цены на ввозную соль.
Или на металл... - на любой ввозной товар. По форме это ограбление народа, а по сути выход из кризиса сбыта доступными средствами.
Понятно, что такому способу есть пределы, и тогда появляется сверхдорогая ювелирка и цветмет, позволяющий делать накопления.
На деле, такое накопление иллюзорно, все накопленное сбыть невозможно, но тот же земельный аристократ этого не понимает.
А купцам - передышка.
Ремесленники в городах, кующие позолоченные латы и вставляющие в шлемы крашеные перья, делают важнейшее дело - изымают из села излишки.
Сходную функцию выполняют натуральные подати.
Чем больше зерна изъял административно, тем ниже давление лишнего зерна на рынки. Можно не сбрасывать закупочных цен.
Сходную функцию выполняла и церковная десятина. Церковь и сама себя прекрасно кормила, но не сдаивать излишки продукта было нельзя.
Приостановился, - значит, тут же вызвал кризис.
Появление рынка долгов.
Тема тесно связана с еврейским ростовщичеством и еврейским же правом собирать подати в откуп - так было во всей Европе.
И евреи здесь - лишь лакмусовая бумажка, сигнализирующая о том, что процесс обеднения деревни начал набирать обороты.
Напомню, что до конца 19 века подати - строго натуральные. Ну, хорошо, в развитых регионах - до середины 19 века.
Но деревня все подати отдать не может, ей что-то еще и продать надо, чтобы обеспечить себе подорожавшую соль и медь.
Объективно на всеобщее обеднение работают три обстоятельства:
- рост числа крестьян при фиксированном количестве земли;
- рост количества непроизводящего населения (от дворянских детей до чиновников и военных);
- завышенные цены на все, что поставляет подконтрольный купцам город.
Эта проблема в рамках феодального устройства нерешаема.
Власти разрешают ситуацию, как могут, и первым делам передают сбор податей в откуп чужакам - где евреям, где татарам.
Иначе податей попросту не собрать: свои будут жалеть своих.
При этой всеобщей бедности на рынках зерна избыток, отсюда и низкие закупочные цены. отсюда и бедность села.
Поэтому сборщик податей всегда работает в паре с ростовщиком: нет зерна? Мы дадим - под будущий урожай.
Все расчеты строго натурой, поэтому схема беспроигрышная. Инфляция за год ничего не съест ввиду отсутствия денег как таковых.
Понятно, что долги нарастают и появляется новый вид изъятия - долговые расписки.
Расписка предусматривает процент по ссуде, а потому стоит заведомо дороже того, во что обошлась.
И это тоже способ снизить вброс того же зерна на рынок: помещик его не вбросит, пока не расплатился по ссуде.
Ссудное дело в такой ситуации - социальный механизм снижения напряжения и откладывания катастрофы на потом.
И ясно, что долго это не длится, - от силы лет тридцать-пятьдесят.
Роль катастрофы.
Катастрофа рывком убрала все лишнее зерно с рынков при том, что наросшие до неприличных размеров долги села остались.
Семь лет неурожая, и при сссудной ставке 10 % долг удваивается.
На практике все шло намного фатальнее: остутствие зерна подталкивало ссудный процент вверх - до 40 % и выше. Видел цифру 216 %.
То есть, на практике расплатиться невозможно.
Однако роль катастрофы вспомогательная. В это положение все равно бы попали, просто чуток позже.
Специфическое положение евреев.
Проблема пары "мытарь-ростовщик" в том, что они не держат в руках реальных ресурсов.
Снизу под ними ненавидящая их деревня, а сверху - купцы с их реальными складскими запасами и монархи с реальными войсками.
Сами они в этой ситуации - никто. Да, в какой-то момент они сконцентрировали в своих руках массу долгов, но долги эти виртуальны.
Придать этим долгам реальность можно только с помощью королевской армии, купеческих запасов и согласия сельской аристократии.
С евреями произошло ровно то же, что с нью-йркскими биржевыми маклерами в 1929 году, - их попросту сделали крайними.
Республиканская идея как застрельщик погромов.
Народные восстания 13-14 веков чрезвычайно однозначно связаны со стихийными бедствиями, хроническим неурожаем и долгами.
И первым делом восставшие убивают евреев и сжигают свои расписки.
Четкого понимания, как они попали в такую кабалу, у восставших нет, но они понимают, что 500-600 % по долгам это как-то ненормально.
Надо помнить, что в племенных отношениях никаких процентов по долгам нет, - общество внизу сильно попроще.
Земельная аристократия понимает, что случилось, но ей погромы выгодны, - их расписки тоже горят.
Церковь раздваивается: там, где ситуация получше, епископы стараются сохранить стабильность, и "своих евреев" защищают.
Там, где надежды на сохранение статус-кво уже нет, священники принимают сторону восставших.
Взрывная концентрация собственности.
Методом тыка реальной властью были нащупаны несколько работающих на выход из кризиса способов.
1. Конфискация тамплиерского имущества, которым возможно оплатить вздорожавший провиант
2. Насильственное поглощение редких сохранивших урожайность сельскохозяйственных регионов
3. Крестовые походы в Африку и Восточную Европу с целью перекрышевания золотых и серебряных рудников
4. Борьба с еретиками, позволяющая подводить целые кланы под конфискацию имущества
5. Ставка на бедных: бедные правильные христиане доносят на неправильных богатых христиан
6. Принуждение евреев к крещению с последующим обвинением в том, что крещение притворно. Итог - конфискация
7. Потакание антисемитизму при том, что все расписки наследуются властью и неуклонно предъявляются - уже от себя
8. Формальный запрет ссудного дела при том что сама папская Золотая Сеть продолжает ссужать под проценты
9. Определенно злонамеренный крах Золотой Сети, позволивший не возвращать некоторые внутренние долги
Возможно ли было придумать иные механизмы? На том уровне развития общества - нет. В то время и это - хай-тек.
Результат: преодоление кризиса и взрывная концентрация собственности в немногих руках.
Не люблю повторяться, но именно в это время Церкви концентрируют до трети всей собственности в Европе, России и Эфиопии.
Это означает, что вторая треть - у народа, а третья - у верховной власти, и она эту свою треть немедленно вложит в саморазвитие.
Неизбежность секуляризации.
Пока у Церкви было 5-10 % от общего количества собственности, она пользовалась податными льготами.
Когда стала треть, льготы означали сокращение налогооблагаемой базы на треть - ни один режим этого не выдержит.
Секуляризацию часто представляют как отъем, но это не так; это, скорее, приватизация с целью вывода из льготной сферы.
Неизбежность поступления земли на рынок.
Казне сложно управлять конфискованной у еретиков третью страны лично, на равных с опытной земельной аристократией.
А вот выбросить землю на продажу в ипотеку - ровно то, что надо. И для этого следует отменить вассалитет и ленную систему.
И земля, и крестьянин - то есть, основные средства производства - должны стать обычным товаром.
И поскольку у инициатора треть собственности (а когда церковь поддержит, то две трети), сопротивляться этой реформе невозможно.
Для этого дворянам даруются вольности. Мелкие вассалы оптом получают арендованные по сути земли в собственность.
Здесь мы снова видим республиканскую идею - специфическим образом обработанную. Равенство как принцип.
Побочных эффектов от реформы два:
1. Рыцарские и т. н. "крестьянские" восстания, спонсируемые крупными феодалами, но они обречены продуть
2. Серия "войн за наследство" - польское, австрийское, испанское, пфальцское - до тех пор, пока матрилинейное Салическое право не отменят все
Мотивы конфликтов одни и те же: на патрилинейность согласны все, но только после того, как мы уберем чужаков у нашего трона.
Это. кстати, тоже вполне республиканская идея.
И там, где она победила, например, в Латинской Америке, стало возможным уклониться от дальнейших реформ, и режимы оптом проиграли.
Остальное нам уже хорошо известно.
Первая республика отражена в копном праве.
Неравные по статусу поколения имеют собственные сходки, а потом представители колен встречаются и утрясают детали.
В такой республике промыслы и доходы ранжированы по статусу, но младших всегда больше, чем старших, а потому они - и есть народ.
Система прочная, жесткая, почти исключающая преступность и насилие - просто в силу солидарной ответственности колена.
Вторая республика - в городах-государствах.
Земельная аристократия поставляет в город товары, а купеческая их реализует. Есть и противоречия, и общие интересы.
Если игнорировать интересы хоть одной значимой страты, все остановится.
Поэтому дожей режут, партии устраивают масштабные стычки, но город стоит и врагу отвечает, как единый кулак.
Быстро формируются семейные кланы профессиональных политиков - на практике уже несменяемые.
И дело не в коррупции и не в семейственности; надо на деле знать, как содержать город и согласовывать интересы.
Третья республика в первых территориальных государствах.
Это, например, ВКЛ, Киевская Русь, Кастилия. В какой-то мере это прямое продолжение городской республики.
Есть земельная аристократия, есть купцы, есть кланы уже профессиональных полководцев и есть их парламент.
Что-то заныкать король не может, за ним наблюдают все, и никто его не боится.
Почему не боятся? А ему, кроме его личных вассалов, никто ничего не должен; в парламенте ему все - ровня.
Единственное, что король может сделать для себя, - помочь своей семье подняться. Просто в силу положения.
Ясно, что со временем формируются несколько уже несменяемых семей, особо приближенных к самому верху.
Нарастающий системный конфликт.
На деле, это проблема роста: рано или поздно международные отношения входят в тупик конфликта интересов.
Власть королей на этом этапе развития достаточно формальна.
По-настоящему проблему способны решить только две страты: купцы и военные. Они на практике и решают.
А единственной стратой без рычагов становится земельная аристократия с ее широкими народными массами за спиной.
Именно эта страта вылетает из внешней политики целиком, поскольку она никогда на внешние рынки сама не выходила.
При этом внутри страны она наиболее массивна; если землевладельцы забастуют, остановится вообще все.
Поскольку войны - товарные или сразу горячие - рано или поздно начинаются, сообщества попадают в новую ситуацию.
Проигравшие страны становятся должны, - но не все их части. Товарные ресурсы есть только у купцов - их и выдаивают.
Между воевавшими офицерами и солдатами антагонизма, скорее всего не будет: как стояли в разных гарнизонах, так и будут стоять.
Не вижу причин и напрягать присоединенную земельную аристократию: не она дела делала, да и трогать опасно - пусть работают.
Королевские кланы? Ну, да, главных принцесс за кого надо, выдадут, а главных принцев кастрируют. Но на этом все.
Попадают на бабки (в то время - на товарные запасы) только купцы.
Так образуется второй системный конфликт.
Купцы выигравшей стороны становятся заметно богаче - даже не конфискатом, а новыми возможностями. Они - единственная выигравшая страта.
Специальный нюанс: торговое дело не является обычным феодальным типом собственности: чтобы его взять, не надо давать вассальной присяги.
Чтобы завладеть участком земли, присягу давать надо. Чтобы войти в чужую военную элиту, - однозначно надо. С купцами все не совсем так.
Отняв условную Бенгалию у монашеского торгового ордена, ты у него ничего не отнимаешь, это не его земля, эта земля бенгальских раджей.
Подлинное богатство купца - лежащие поверх Бенгалии логистические цепи - достаточно виртуально.
Да, сам орден - строго феодальная структура, должности в которой раздаются строго вассалам, но победитель не собирается туда вступать.
Изгнанный из Бенгалии орден оказывается на улице, а главный его ресурс - возможность торговать - переходит победителю.
Принципиальный результат укрупнения.
По итогам войны военные нескольких объединенных регионов так и остаются разобщены.
Земельная аристократия - безусловно остается разобщена. Каждый сидит на своей земле.
Королевские дома как-то роднятся, кого-то оттирают, кого-то подымают, но система-то вассальная; унитарного государства еще нет!
Как решалось все парламентами фуэрос, так и будет решаться. По факту короли воспользоваться плодами победы не могут.
Есть лишь одна структура, объединяющая побежденных и победителей в одно целое - торговые сети.
Ясно, что каждая страта стремится к лучшему положению.
Военный может перекинуться и вместе со всем своим отрядом присягнуть другому сюзерену.
У военных одна беда: их капитал - они сами. Других капиталов у них нет.
Землевладелец может отложиться и примкнуть к другому королевству, желательно соседнему, чтобы вывоз зерна не фатально подорожал.
Понятно, что у землевладельцев реальные возможности перекинуться не особо велики - один-два варианта от силы.
С купцом и вообще с любым средневековым финансистом не так. Он обычно работает через откуп. Платит и работает.
Если купца прижали, он отказывается от ставшего невыгодным откупа (например, за торговлю белкой) и просто перебрасывает активы - абсолютно свободно.
Иногда для этого даже не надо менять сюзерена. Была белка, стало зерно.
Именно в этой части купец выпадает из системы феодальных отношений и становится параллельной властью.
И эта власть - единственная, объединяющая страну в одно реальное целое.
Простая аналогия.
Капитал подобен крови, текущей в точном соответствии с разницей давлений. Капитал - не орган тела.
Земельный аристократ - орган, военные - орган, короли - орган и даже купцы - орган, а принадлежащий им капитал - нет.
Слить капитал можно, а ранить заточкой - нет. И понятно, что эта принципиальная неуязвимость всех раздражает.
Война как бизнес.
Именно на этом уровне война крайне выгодна, главным образом, потому, что нет острого сопротивления некупеческих страт.
Земельная аристократия как сидела на своей земле, так и будет сидеть; ей главное, чтобы белку и зерно вовремя вывозили.
Для военных главное - соблюдение с ними контракта; все остальное они делают сами. Держи слово, и тебя тоже не предадут.
Война идет лишь между купеческими кланами и только за виртуальные логистические цепи, не подчиненные вассалитету.
Это мы в 13-14 веках и видим: воюют Пиза, Лукка, Генуя, Венеция, Карфаген... точнее, купеческие семьи этих городов.
Когда нам пишут, что воюет Император или Папа, есть повод засомневаться; за такими должностями всегда стоят семьи торговцев.
Начало экономических кризисов.
Рано или поздно сферы влияния устаканиваются, а товары заполняют все платежеспособное пространство.
Крестьяне множатся, земельная аристократия производит все больше, а сбыть некому.
Ну, или новый поставщик появляется - тот же Египет с его сверхдешевым зерном. И что делать?
Первые купцы чаще всего монополисты, и, чтобы снизить закупочные цены на зерно, им не надо их снижать, - достаточно поднять цены на ввозную соль.
Или на металл... - на любой ввозной товар. По форме это ограбление народа, а по сути выход из кризиса сбыта доступными средствами.
Понятно, что такому способу есть пределы, и тогда появляется сверхдорогая ювелирка и цветмет, позволяющий делать накопления.
На деле, такое накопление иллюзорно, все накопленное сбыть невозможно, но тот же земельный аристократ этого не понимает.
А купцам - передышка.
Ремесленники в городах, кующие позолоченные латы и вставляющие в шлемы крашеные перья, делают важнейшее дело - изымают из села излишки.
Сходную функцию выполняют натуральные подати.
Чем больше зерна изъял административно, тем ниже давление лишнего зерна на рынки. Можно не сбрасывать закупочных цен.
Сходную функцию выполняла и церковная десятина. Церковь и сама себя прекрасно кормила, но не сдаивать излишки продукта было нельзя.
Приостановился, - значит, тут же вызвал кризис.
Появление рынка долгов.
Тема тесно связана с еврейским ростовщичеством и еврейским же правом собирать подати в откуп - так было во всей Европе.
И евреи здесь - лишь лакмусовая бумажка, сигнализирующая о том, что процесс обеднения деревни начал набирать обороты.
Напомню, что до конца 19 века подати - строго натуральные. Ну, хорошо, в развитых регионах - до середины 19 века.
Но деревня все подати отдать не может, ей что-то еще и продать надо, чтобы обеспечить себе подорожавшую соль и медь.
Объективно на всеобщее обеднение работают три обстоятельства:
- рост числа крестьян при фиксированном количестве земли;
- рост количества непроизводящего населения (от дворянских детей до чиновников и военных);
- завышенные цены на все, что поставляет подконтрольный купцам город.
Эта проблема в рамках феодального устройства нерешаема.
Власти разрешают ситуацию, как могут, и первым делам передают сбор податей в откуп чужакам - где евреям, где татарам.
Иначе податей попросту не собрать: свои будут жалеть своих.
При этой всеобщей бедности на рынках зерна избыток, отсюда и низкие закупочные цены. отсюда и бедность села.
Поэтому сборщик податей всегда работает в паре с ростовщиком: нет зерна? Мы дадим - под будущий урожай.
Все расчеты строго натурой, поэтому схема беспроигрышная. Инфляция за год ничего не съест ввиду отсутствия денег как таковых.
Понятно, что долги нарастают и появляется новый вид изъятия - долговые расписки.
Расписка предусматривает процент по ссуде, а потому стоит заведомо дороже того, во что обошлась.
И это тоже способ снизить вброс того же зерна на рынок: помещик его не вбросит, пока не расплатился по ссуде.
Ссудное дело в такой ситуации - социальный механизм снижения напряжения и откладывания катастрофы на потом.
И ясно, что долго это не длится, - от силы лет тридцать-пятьдесят.
Роль катастрофы.
Катастрофа рывком убрала все лишнее зерно с рынков при том, что наросшие до неприличных размеров долги села остались.
Семь лет неурожая, и при сссудной ставке 10 % долг удваивается.
На практике все шло намного фатальнее: остутствие зерна подталкивало ссудный процент вверх - до 40 % и выше. Видел цифру 216 %.
То есть, на практике расплатиться невозможно.
Однако роль катастрофы вспомогательная. В это положение все равно бы попали, просто чуток позже.
Специфическое положение евреев.
Проблема пары "мытарь-ростовщик" в том, что они не держат в руках реальных ресурсов.
Снизу под ними ненавидящая их деревня, а сверху - купцы с их реальными складскими запасами и монархи с реальными войсками.
Сами они в этой ситуации - никто. Да, в какой-то момент они сконцентрировали в своих руках массу долгов, но долги эти виртуальны.
Придать этим долгам реальность можно только с помощью королевской армии, купеческих запасов и согласия сельской аристократии.
С евреями произошло ровно то же, что с нью-йркскими биржевыми маклерами в 1929 году, - их попросту сделали крайними.
Республиканская идея как застрельщик погромов.
Народные восстания 13-14 веков чрезвычайно однозначно связаны со стихийными бедствиями, хроническим неурожаем и долгами.
И первым делом восставшие убивают евреев и сжигают свои расписки.
Четкого понимания, как они попали в такую кабалу, у восставших нет, но они понимают, что 500-600 % по долгам это как-то ненормально.
Надо помнить, что в племенных отношениях никаких процентов по долгам нет, - общество внизу сильно попроще.
Земельная аристократия понимает, что случилось, но ей погромы выгодны, - их расписки тоже горят.
Церковь раздваивается: там, где ситуация получше, епископы стараются сохранить стабильность, и "своих евреев" защищают.
Там, где надежды на сохранение статус-кво уже нет, священники принимают сторону восставших.
Взрывная концентрация собственности.
Методом тыка реальной властью были нащупаны несколько работающих на выход из кризиса способов.
1. Конфискация тамплиерского имущества, которым возможно оплатить вздорожавший провиант
2. Насильственное поглощение редких сохранивших урожайность сельскохозяйственных регионов
3. Крестовые походы в Африку и Восточную Европу с целью перекрышевания золотых и серебряных рудников
4. Борьба с еретиками, позволяющая подводить целые кланы под конфискацию имущества
5. Ставка на бедных: бедные правильные христиане доносят на неправильных богатых христиан
6. Принуждение евреев к крещению с последующим обвинением в том, что крещение притворно. Итог - конфискация
7. Потакание антисемитизму при том, что все расписки наследуются властью и неуклонно предъявляются - уже от себя
8. Формальный запрет ссудного дела при том что сама папская Золотая Сеть продолжает ссужать под проценты
9. Определенно злонамеренный крах Золотой Сети, позволивший не возвращать некоторые внутренние долги
Возможно ли было придумать иные механизмы? На том уровне развития общества - нет. В то время и это - хай-тек.
Результат: преодоление кризиса и взрывная концентрация собственности в немногих руках.
Не люблю повторяться, но именно в это время Церкви концентрируют до трети всей собственности в Европе, России и Эфиопии.
Это означает, что вторая треть - у народа, а третья - у верховной власти, и она эту свою треть немедленно вложит в саморазвитие.
Неизбежность секуляризации.
Пока у Церкви было 5-10 % от общего количества собственности, она пользовалась податными льготами.
Когда стала треть, льготы означали сокращение налогооблагаемой базы на треть - ни один режим этого не выдержит.
Секуляризацию часто представляют как отъем, но это не так; это, скорее, приватизация с целью вывода из льготной сферы.
Неизбежность поступления земли на рынок.
Казне сложно управлять конфискованной у еретиков третью страны лично, на равных с опытной земельной аристократией.
А вот выбросить землю на продажу в ипотеку - ровно то, что надо. И для этого следует отменить вассалитет и ленную систему.
И земля, и крестьянин - то есть, основные средства производства - должны стать обычным товаром.
И поскольку у инициатора треть собственности (а когда церковь поддержит, то две трети), сопротивляться этой реформе невозможно.
Для этого дворянам даруются вольности. Мелкие вассалы оптом получают арендованные по сути земли в собственность.
Здесь мы снова видим республиканскую идею - специфическим образом обработанную. Равенство как принцип.
Побочных эффектов от реформы два:
1. Рыцарские и т. н. "крестьянские" восстания, спонсируемые крупными феодалами, но они обречены продуть
2. Серия "войн за наследство" - польское, австрийское, испанское, пфальцское - до тех пор, пока матрилинейное Салическое право не отменят все
Мотивы конфликтов одни и те же: на патрилинейность согласны все, но только после того, как мы уберем чужаков у нашего трона.
Это. кстати, тоже вполне республиканская идея.
И там, где она победила, например, в Латинской Америке, стало возможным уклониться от дальнейших реформ, и режимы оптом проиграли.
Остальное нам уже хорошо известно.