(no subject)
Что двигало командиром «Варяга»
Всеволодом Рудневым, когда 27 января 1904 года он принял решение прорываться из осаждённого японцами порта Чемульпо? Очевидно, что за этим стояли верность воинскому долгу, патриотизм и личная храбрость.
Однако не лежал ли в основе его поведения более сложный комплекс мотивов, чем это представляется сейчас, когда подвиг «Варяга» стал хрестоматийным, войдя не в одну военно-морскую историю, но и народные поговорки?
По крайней мере, прежней своей карьерой Руднев не демонстрировал наклонность к героическому или выдающемуся. 48 лет от роду. Звание капитана 1-го ранга получено всего лишь три года назад. Карьера неровная: после командования броненосцами, имея приличный морской ценз, Руднев не переводится на берег - в штаб, но получает то миноносец, то канонерскую лодку.
«Варяг», учитывая возраст, это - последняя ступенька: дальше отставка и пенсия, три десятилетия флотской службы позади. Не помогают даже личные связи: адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока, под началом которого Руднев некогда плавал на крейсере «Адмирал Корнилов», бывшего подчинённого двигать не собирается.
Но тут случается война, которая, как всегда, приходит не вовремя. И дело не только в том, что до заслуженного отдыха совсем немного, «Варяг», три года назад вступивший в строй, находится в качестве корабля-стационера в корейском Чемульпо.
Крейсер там не один: помимо канонерской лодки «Кореец» и парохода «Сунгари», в порту ещё несколько иностранных военных кораблей - британский, французский, итальянский, американский. Великие державы контролируют все потенциальные горячие точки мира, Корейский полуостров - не исключение.
Чемульпо, по причине близости к Японии, наиболее уязвим и в военное время превращается в ловушку: от Сасебо до него вражеской эскадре около суток ходу. Но пока, несмотря на разлитое в воздухе напряжение, всё спокойно.
Ситуация резко меняется 24 января, когда в Чемульпо становится известно, что Япония разорвала дипломатические отношения с Россией. Война вот-вот начнётся, и было бы неплохо знать, что делать.
Согласно плану, «Варяг» должен оставаться в порту: когда откроются боевые действия, непременно подойдёт подмога, по крайней мере, такой вариант предусматривался в стратегических играх, когда миноносцы из Порт-Артура успевали в Чемульпо раньше японцев.
Но всё равно - тревожно, и 25 января Руднев выезжает в Сеул к тамошнему российскому консулу для совета. Возможно, командир «Варяга» рассчитывает не только на совместный мозговой штурм, но и на прямой приказ покинуть Чемульпо, который с каждым часом всё более превращается в ловушку.
Нет, чиновник Министерства иностранных дел не мог напрямую вмешиваться в оперативные распоряжения Морского ведомства, но изобрести острую гуманитарную необходимость, обязывающую покинуть корейский берег не только пароход «Сунгари» с персоналом дипмиссии, но и крейсер «Варяг» превратиться в эскорт, консул вполне бы сподобился.
Однако никто не хотел брать на себя ответственность: ни адмиралы в Порт-Артуре, ни дипломаты в Сеуле. Потому Рудневу ничего не остаётся, как на следующий день 26-го января, вернуться в Чемульпо.
В городе ещё не знают, что судьба и его, и всей Кореи уже решена. Накануне от флота адмирала Того отделилась эскадра контр-адмирала Уриу и направилась в сторону Чемульпо: высадить десант и уничтожить русские корабли.
У Руднева, не имеющего ни приказа, ни иных указаний, связаны руки. Единственное, чем он может распорядиться, исходя из доступных ему полномочий, это - отправить с дипломатической почтой в Порт-Артур канонерскую лодку «Кореец».
Разделять свой отряд сейчас, безусловно, рискованно, но это - единственный способ достучаться до наместника и командующего эскадрой: «Что мне ДЕЛАТЬ?» 27-го «Кореец» будет в Артуре; ещё день, чтобы начальство вспомнило про «Варяг» и решилось его отозвать; 29-го канонерка вернётся; 30-го, с утренним приливом, можно будет уходить на всех парах. Надо продержаться всего четыре дня.
«Кореец» вернулся через три часа. У острова Ричи его перехватили японские миноносцы и заставили лечь на обратный курс. Это означало войну, которая, однако, пока не была объявлена. Ловушка, о которой не хотелось прежде думать, захлопнулась.
Японцы высаживали с транспортов десант, готовясь взять Чемульпо без боя, крейсера перегородили фарватер. Шансов, что в ночи «Варяг» и «Кореец» сумеют проскочить мимо шести японских кораблей, не наскочив на отмель, почти не было. По крайней мере, Руднев рисковать не стал.
Возможно, это была его главная ошибка: ночь, годная, чтобы проявить инициативу и смутить противника, была упущена. В половине восьмого утра прозвучал ультиматум: русские должны до полудня покинуть Чемульпо, иначе их атакуют прямо в гавани, прочим стационерам, в случае боя, дозволялось покинуть порт. Дерзость японцев была понятна: они являлись хозяевами положения, воевать же с ними, ради спасения русского крейсера, никто бы не отважился - своя обшивка ближе к телу.
Руднев, который не был по натуре героем, очутился в отчаянном положении: его подставило собственное командование, из-за нерасторопности которого он оказался один на один с целой эскадрой (шесть крейсеров, восемь миноносцев, превосходство - абсолютное).
Соответственно, у него было только два выхода. Либо спустить флаги сдаться на милость японцев. Но Руднев прекрасно помнил о судьбе командира фрегата «Рафаил» Стройникова, который за аналогичный поступок лишился доброго имени, прав состояния, невесты и едва не был казнён.
Правда, это случилось почти восемьдесят лет назад, с тех пор нравы смягчились, по крайней мере, к тем офицерами, кто поднимал белый флаг во время Цусимского сражения, было проявлено снисхождение - их не добивали. Но кто такое мог предугадать в январе 1904?..
Второй выход - идти на прорыв, без надежды, заранее простившись, и, сражаясь до последнего снаряда, погибнуть, но не уронить честь Русского флота. Путь - жертвенный, героический, требующий самоотвержения. В том же Цусимском бою этой дорогой прошёл не один корабль.
Однако Руднев сумел-таки найти свой - особенный третий путь, хотя поначалу казалось, что у него ничего не получится и от судьбы Стройникова ему не деться. Что он сделал? Он затопил свой «Варяг», причём обставил это таким образом, чтобы его не могли впоследствии обвинить в трусости, поскольку формальности (бой и прочее) оказались соблюдены.
И действительно, если рассматривать прорыв «Варяга» и «Корейца» не как легендарный подвиг, прославленный в веках, но как операцию в контексте конкретной войны, то неизбежно бросаются в глаза смущающие детали.
27 января, за сорок минут до истечения срока ультиматума, отряд Руднева сеялся с якоря и направился к выходу из залива Чемульпо, где его поджидали шесть японских крейсеров адмирала Уриу. В 11-45 огонь открыл флагманский «Асама», за ним - остальная эскадра.
«Варяг» отвечал всеми калибрами, выпустив 425 152-мм снарядов, 470 75-мм, 210 47-мм. Против японских крейсеров эффект могли иметь только шестидюймовые, миноносцы, на поражение которых были рассчитаны 75-мм и 47-мм пушки, в бою не участвовали.
Японцы добились нескольких попаданий, и в 12-15, т.е. через полчаса после начала боя, «Варяг», как пишет сам Руднев, «желая выйти из сферы огня», стал уклоняться от боя: прорыв, если он и был запланирован всерьёз, завершился.
На этом, собственно, и закончился сам бой, потому что дальше «Варяг» развернулся и, отстреливаясь орудиями левого борта, двинулся назад в Чемульпо. Японцы его непродолжительное время преследовали, причём очень непродолжительное, поскольку уже через полчаса, в 12-45, «Варяг» прекратил огонь из-за дальности дистанции.
А в 13-00 крейсер был уже на рейде Чемульпо, где команда приступила к осмотру повреждений. Итог японской стрельбы: из двенадцати 152-мм выведены из строя, по свидетельству Руднева, пять; из двенадцати 75-мм - семь; из восьми 47-мм - восемь. Если вычесть малый калибр, который мог сыграть роль только при клинчевании «борт в борт», то потенциал «Варяга» уменьшился примерно наполовину.
Потери личного состава оказались такими: убит один офицер и тридцать восемь нижних чинов; ранено три офицера и семьдесят нижних чинов. Штатная численность экипажа крейсера - 21 офицер и 559 нижних чинов.
Т.е. до положения миноносца «Стерегущего», который, в отличие от Рудневского отряда, оказался полностью окружён японцами и лишился всех офицеров, «Варягу» было далеко. Сопровождавший крейсер «Кореец» вообще обошёлся без потерь и в бою де-факто не участвовал: по крайней мере, японцы своим вниманием его не удостоили.
Итак, как мы видим, возможности для повторного сражения у Руднева были: умереть за Родину и уйти на дно с гордо развевающимся Андреевским флагом ему, когда расстрелянный и обгоревший «Варяг» будет в таких руинах, что уже точно не попадёт в состав неприятельского флота, - никто не мог запретить.
Однако у Руднева на этот счёт были иные планы. Первая часть задуманного (дать бой и снять с себя подозрения в трусости) была исполнена, дело было за второй - затопить крейсер и перейти на борт иностранных концессионеров, с которым Всеволод Фёдорович поддерживал плотный контакт, как оказалось впоследствии, чересчур плотный
После проведения осмотра, общее собрание офицеров, как пишет Руднев, «убедившись в… полной невозможности вступить в бой [машины работали; снарядов хватало; исправные орудия оставались] и не желая дать неприятелю возможность одержать победу [выход одного против шестерых, когда даже флагманский «Асами» сильнее - это, разумеется, не предоставление врагу такого шанса] над полуразрушенным крейсером» постановили корабль затопить.
По уму, если было непременное желание, чтобы «Варяг» ни при каких условиях не достался японцам, его следовало взорвать, но командиры иностранных кораблей были против (взрыв может повредить другие стационеры, хотя им ничто не мешало покинуть бухту, например), и Руднев не решился идти против их мнения: в конец концов, надо учесть пожелания того, кто тебя вскорости приютит.
Ограничились открытием кингстонов, что, в условиях мелководного Чемульпо было равносильно непосредственной передаче крейсера японцам: выступавший во время отлива на четыре метра («Где же эти русские спрятали свой корабль?»), «Варяг» был поднят уже в следующем году - ещё до окончания боевых действий. Взорванный «Кореец» японский флот не усилил, его останки сразу отправились на слом.
Теперь, когда Руднев очутился в безопасности, самое время было приступить к третьей части плана, едва ли не главной: составление рапорта наместнику Дальнего Востока с целью убедить высокое начальство, что он не Стройников и «Варяг» не «Рафаил». И в этом, надо отдать должное Рудневу, он проявил подлинный блеск: всё-таки тридцать лет службы не проходят даром, выковывая талант отмазываться из любых ситуаций.
Итак, как следует правильно расставить акценты, чтобы утрата двух боевых кораблей и неполное служебное соответствие выглядели если не подвигом, то хотя бы удалью? Очень просто: завышаем нанесённый противнику урон, занижаем собственные возможности и бьём на жалости.
По первому пункту. Согласно рапорту Руднева, он уничтожил японский миноносец, серьёзно повредил флагманский «Асами» (большой пожар; двадцать убитых; кормовая башня выведена полностью из строя), утопил крейсер «Такачихо», который не выдержал перехода в Сасебо.
Итого: один крейсера и один миноносец - вполне равноценный обмен, а, учитывая соотношение сил, просто - победа. Впрочем, со временем рудневский «осётр» подвергся урезанию: «Такачихо» остался жив, взамен его гибели «Варяг» повредил три крейсера, миноносец корректировать не стали - посчитали утонувшим.
Позднее счёт уменьшили до одного «Асами», которому «Варяг» зарядил в кормовую башню; сейчас, со ссылкой на японские источники, известно, что крейсер в том бою не добился ни одного попадания, у эскадры Уриу потерь не было.
Второй пункт - состояние материальной части - уже разбирался. Третьим пунктом Руднев раскрыл личное: «…был контужен в голову командир крейсера, убиты наповал стоявшие по обеим сторонам его горнист и барабанщик, ранен в спину вблизи стоявший рулевой старшина… одновременно ранен в руку ординарец командира».
Возымел бы этот рапорт действие в иной обстановке, мы не знаем (по крайней мере, у адмирала Алексеева особых симпатий к капитану Рудневу не было), но тут, на счастье Всеволода Фёдоровича, вмешалась большая политика.
Пока его офицеры ожидали, по возвращению домой, ареста и суда за утрату вверенного корабля, в Петербурге решили, что не стоит педалировать первые военные неудачи (помимо «Варяга» и «Корейца» японцы записали в свой актив повреждённые в Порт-Артуре в ходе ночной торпедной атаки броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада»), и поражение превратилось в моральную победу.
Место чемульпского боя в истории русского флота было определено самим Государем, уподобившим его подвигам экипажей брига «Меркурий» и линейного корабля «Азов», что означало наивысшее признание.
Таким образом, интересы Руднева и политическая необходимость совпали, что вылилось для него в орден Св. Георгия 4-й степени, звание флигель-адъютанта и назначение командовать строящимся линкором «Андрей Первозванный». Прекрасный исход для того, кто, сложись конъюнктура немного иначе, вполне мог бы стать вторым Стройниковым - вечным позором флота.
В национальные герои, как выясняется, ведут разные, порой очень замысловатые, пути.
Всеволодом Рудневым, когда 27 января 1904 года он принял решение прорываться из осаждённого японцами порта Чемульпо? Очевидно, что за этим стояли верность воинскому долгу, патриотизм и личная храбрость.
Однако не лежал ли в основе его поведения более сложный комплекс мотивов, чем это представляется сейчас, когда подвиг «Варяга» стал хрестоматийным, войдя не в одну военно-морскую историю, но и народные поговорки?
По крайней мере, прежней своей карьерой Руднев не демонстрировал наклонность к героическому или выдающемуся. 48 лет от роду. Звание капитана 1-го ранга получено всего лишь три года назад. Карьера неровная: после командования броненосцами, имея приличный морской ценз, Руднев не переводится на берег - в штаб, но получает то миноносец, то канонерскую лодку.
«Варяг», учитывая возраст, это - последняя ступенька: дальше отставка и пенсия, три десятилетия флотской службы позади. Не помогают даже личные связи: адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока, под началом которого Руднев некогда плавал на крейсере «Адмирал Корнилов», бывшего подчинённого двигать не собирается.
Но тут случается война, которая, как всегда, приходит не вовремя. И дело не только в том, что до заслуженного отдыха совсем немного, «Варяг», три года назад вступивший в строй, находится в качестве корабля-стационера в корейском Чемульпо.
Крейсер там не один: помимо канонерской лодки «Кореец» и парохода «Сунгари», в порту ещё несколько иностранных военных кораблей - британский, французский, итальянский, американский. Великие державы контролируют все потенциальные горячие точки мира, Корейский полуостров - не исключение.
Чемульпо, по причине близости к Японии, наиболее уязвим и в военное время превращается в ловушку: от Сасебо до него вражеской эскадре около суток ходу. Но пока, несмотря на разлитое в воздухе напряжение, всё спокойно.
Ситуация резко меняется 24 января, когда в Чемульпо становится известно, что Япония разорвала дипломатические отношения с Россией. Война вот-вот начнётся, и было бы неплохо знать, что делать.
Согласно плану, «Варяг» должен оставаться в порту: когда откроются боевые действия, непременно подойдёт подмога, по крайней мере, такой вариант предусматривался в стратегических играх, когда миноносцы из Порт-Артура успевали в Чемульпо раньше японцев.
Но всё равно - тревожно, и 25 января Руднев выезжает в Сеул к тамошнему российскому консулу для совета. Возможно, командир «Варяга» рассчитывает не только на совместный мозговой штурм, но и на прямой приказ покинуть Чемульпо, который с каждым часом всё более превращается в ловушку.
Нет, чиновник Министерства иностранных дел не мог напрямую вмешиваться в оперативные распоряжения Морского ведомства, но изобрести острую гуманитарную необходимость, обязывающую покинуть корейский берег не только пароход «Сунгари» с персоналом дипмиссии, но и крейсер «Варяг» превратиться в эскорт, консул вполне бы сподобился.
Однако никто не хотел брать на себя ответственность: ни адмиралы в Порт-Артуре, ни дипломаты в Сеуле. Потому Рудневу ничего не остаётся, как на следующий день 26-го января, вернуться в Чемульпо.
В городе ещё не знают, что судьба и его, и всей Кореи уже решена. Накануне от флота адмирала Того отделилась эскадра контр-адмирала Уриу и направилась в сторону Чемульпо: высадить десант и уничтожить русские корабли.
У Руднева, не имеющего ни приказа, ни иных указаний, связаны руки. Единственное, чем он может распорядиться, исходя из доступных ему полномочий, это - отправить с дипломатической почтой в Порт-Артур канонерскую лодку «Кореец».
Разделять свой отряд сейчас, безусловно, рискованно, но это - единственный способ достучаться до наместника и командующего эскадрой: «Что мне ДЕЛАТЬ?» 27-го «Кореец» будет в Артуре; ещё день, чтобы начальство вспомнило про «Варяг» и решилось его отозвать; 29-го канонерка вернётся; 30-го, с утренним приливом, можно будет уходить на всех парах. Надо продержаться всего четыре дня.
«Кореец» вернулся через три часа. У острова Ричи его перехватили японские миноносцы и заставили лечь на обратный курс. Это означало войну, которая, однако, пока не была объявлена. Ловушка, о которой не хотелось прежде думать, захлопнулась.
Японцы высаживали с транспортов десант, готовясь взять Чемульпо без боя, крейсера перегородили фарватер. Шансов, что в ночи «Варяг» и «Кореец» сумеют проскочить мимо шести японских кораблей, не наскочив на отмель, почти не было. По крайней мере, Руднев рисковать не стал.
Возможно, это была его главная ошибка: ночь, годная, чтобы проявить инициативу и смутить противника, была упущена. В половине восьмого утра прозвучал ультиматум: русские должны до полудня покинуть Чемульпо, иначе их атакуют прямо в гавани, прочим стационерам, в случае боя, дозволялось покинуть порт. Дерзость японцев была понятна: они являлись хозяевами положения, воевать же с ними, ради спасения русского крейсера, никто бы не отважился - своя обшивка ближе к телу.
Руднев, который не был по натуре героем, очутился в отчаянном положении: его подставило собственное командование, из-за нерасторопности которого он оказался один на один с целой эскадрой (шесть крейсеров, восемь миноносцев, превосходство - абсолютное).
Соответственно, у него было только два выхода. Либо спустить флаги сдаться на милость японцев. Но Руднев прекрасно помнил о судьбе командира фрегата «Рафаил» Стройникова, который за аналогичный поступок лишился доброго имени, прав состояния, невесты и едва не был казнён.
Правда, это случилось почти восемьдесят лет назад, с тех пор нравы смягчились, по крайней мере, к тем офицерами, кто поднимал белый флаг во время Цусимского сражения, было проявлено снисхождение - их не добивали. Но кто такое мог предугадать в январе 1904?..
Второй выход - идти на прорыв, без надежды, заранее простившись, и, сражаясь до последнего снаряда, погибнуть, но не уронить честь Русского флота. Путь - жертвенный, героический, требующий самоотвержения. В том же Цусимском бою этой дорогой прошёл не один корабль.
Однако Руднев сумел-таки найти свой - особенный третий путь, хотя поначалу казалось, что у него ничего не получится и от судьбы Стройникова ему не деться. Что он сделал? Он затопил свой «Варяг», причём обставил это таким образом, чтобы его не могли впоследствии обвинить в трусости, поскольку формальности (бой и прочее) оказались соблюдены.
И действительно, если рассматривать прорыв «Варяга» и «Корейца» не как легендарный подвиг, прославленный в веках, но как операцию в контексте конкретной войны, то неизбежно бросаются в глаза смущающие детали.
27 января, за сорок минут до истечения срока ультиматума, отряд Руднева сеялся с якоря и направился к выходу из залива Чемульпо, где его поджидали шесть японских крейсеров адмирала Уриу. В 11-45 огонь открыл флагманский «Асама», за ним - остальная эскадра.
«Варяг» отвечал всеми калибрами, выпустив 425 152-мм снарядов, 470 75-мм, 210 47-мм. Против японских крейсеров эффект могли иметь только шестидюймовые, миноносцы, на поражение которых были рассчитаны 75-мм и 47-мм пушки, в бою не участвовали.
Японцы добились нескольких попаданий, и в 12-15, т.е. через полчаса после начала боя, «Варяг», как пишет сам Руднев, «желая выйти из сферы огня», стал уклоняться от боя: прорыв, если он и был запланирован всерьёз, завершился.
На этом, собственно, и закончился сам бой, потому что дальше «Варяг» развернулся и, отстреливаясь орудиями левого борта, двинулся назад в Чемульпо. Японцы его непродолжительное время преследовали, причём очень непродолжительное, поскольку уже через полчаса, в 12-45, «Варяг» прекратил огонь из-за дальности дистанции.
А в 13-00 крейсер был уже на рейде Чемульпо, где команда приступила к осмотру повреждений. Итог японской стрельбы: из двенадцати 152-мм выведены из строя, по свидетельству Руднева, пять; из двенадцати 75-мм - семь; из восьми 47-мм - восемь. Если вычесть малый калибр, который мог сыграть роль только при клинчевании «борт в борт», то потенциал «Варяга» уменьшился примерно наполовину.
Потери личного состава оказались такими: убит один офицер и тридцать восемь нижних чинов; ранено три офицера и семьдесят нижних чинов. Штатная численность экипажа крейсера - 21 офицер и 559 нижних чинов.
Т.е. до положения миноносца «Стерегущего», который, в отличие от Рудневского отряда, оказался полностью окружён японцами и лишился всех офицеров, «Варягу» было далеко. Сопровождавший крейсер «Кореец» вообще обошёлся без потерь и в бою де-факто не участвовал: по крайней мере, японцы своим вниманием его не удостоили.
Итак, как мы видим, возможности для повторного сражения у Руднева были: умереть за Родину и уйти на дно с гордо развевающимся Андреевским флагом ему, когда расстрелянный и обгоревший «Варяг» будет в таких руинах, что уже точно не попадёт в состав неприятельского флота, - никто не мог запретить.
Однако у Руднева на этот счёт были иные планы. Первая часть задуманного (дать бой и снять с себя подозрения в трусости) была исполнена, дело было за второй - затопить крейсер и перейти на борт иностранных концессионеров, с которым Всеволод Фёдорович поддерживал плотный контакт, как оказалось впоследствии, чересчур плотный
После проведения осмотра, общее собрание офицеров, как пишет Руднев, «убедившись в… полной невозможности вступить в бой [машины работали; снарядов хватало; исправные орудия оставались] и не желая дать неприятелю возможность одержать победу [выход одного против шестерых, когда даже флагманский «Асами» сильнее - это, разумеется, не предоставление врагу такого шанса] над полуразрушенным крейсером» постановили корабль затопить.
По уму, если было непременное желание, чтобы «Варяг» ни при каких условиях не достался японцам, его следовало взорвать, но командиры иностранных кораблей были против (взрыв может повредить другие стационеры, хотя им ничто не мешало покинуть бухту, например), и Руднев не решился идти против их мнения: в конец концов, надо учесть пожелания того, кто тебя вскорости приютит.
Ограничились открытием кингстонов, что, в условиях мелководного Чемульпо было равносильно непосредственной передаче крейсера японцам: выступавший во время отлива на четыре метра («Где же эти русские спрятали свой корабль?»), «Варяг» был поднят уже в следующем году - ещё до окончания боевых действий. Взорванный «Кореец» японский флот не усилил, его останки сразу отправились на слом.
Теперь, когда Руднев очутился в безопасности, самое время было приступить к третьей части плана, едва ли не главной: составление рапорта наместнику Дальнего Востока с целью убедить высокое начальство, что он не Стройников и «Варяг» не «Рафаил». И в этом, надо отдать должное Рудневу, он проявил подлинный блеск: всё-таки тридцать лет службы не проходят даром, выковывая талант отмазываться из любых ситуаций.
Итак, как следует правильно расставить акценты, чтобы утрата двух боевых кораблей и неполное служебное соответствие выглядели если не подвигом, то хотя бы удалью? Очень просто: завышаем нанесённый противнику урон, занижаем собственные возможности и бьём на жалости.
По первому пункту. Согласно рапорту Руднева, он уничтожил японский миноносец, серьёзно повредил флагманский «Асами» (большой пожар; двадцать убитых; кормовая башня выведена полностью из строя), утопил крейсер «Такачихо», который не выдержал перехода в Сасебо.
Итого: один крейсера и один миноносец - вполне равноценный обмен, а, учитывая соотношение сил, просто - победа. Впрочем, со временем рудневский «осётр» подвергся урезанию: «Такачихо» остался жив, взамен его гибели «Варяг» повредил три крейсера, миноносец корректировать не стали - посчитали утонувшим.
Позднее счёт уменьшили до одного «Асами», которому «Варяг» зарядил в кормовую башню; сейчас, со ссылкой на японские источники, известно, что крейсер в том бою не добился ни одного попадания, у эскадры Уриу потерь не было.
Второй пункт - состояние материальной части - уже разбирался. Третьим пунктом Руднев раскрыл личное: «…был контужен в голову командир крейсера, убиты наповал стоявшие по обеим сторонам его горнист и барабанщик, ранен в спину вблизи стоявший рулевой старшина… одновременно ранен в руку ординарец командира».
Возымел бы этот рапорт действие в иной обстановке, мы не знаем (по крайней мере, у адмирала Алексеева особых симпатий к капитану Рудневу не было), но тут, на счастье Всеволода Фёдоровича, вмешалась большая политика.
Пока его офицеры ожидали, по возвращению домой, ареста и суда за утрату вверенного корабля, в Петербурге решили, что не стоит педалировать первые военные неудачи (помимо «Варяга» и «Корейца» японцы записали в свой актив повреждённые в Порт-Артуре в ходе ночной торпедной атаки броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада»), и поражение превратилось в моральную победу.
Место чемульпского боя в истории русского флота было определено самим Государем, уподобившим его подвигам экипажей брига «Меркурий» и линейного корабля «Азов», что означало наивысшее признание.
Таким образом, интересы Руднева и политическая необходимость совпали, что вылилось для него в орден Св. Георгия 4-й степени, звание флигель-адъютанта и назначение командовать строящимся линкором «Андрей Первозванный». Прекрасный исход для того, кто, сложись конъюнктура немного иначе, вполне мог бы стать вторым Стройниковым - вечным позором флота.
В национальные герои, как выясняется, ведут разные, порой очень замысловатые, пути.