(no subject)
Чему
нас - в очередной раз - учит кинокартина «Золото Умальты»? Тому, что жизнь проёбов не прощает игнорирование сценарных законов никогда не остаётся без возмездия.
Можно набрать замечательных актёров, пошить великолепные костюмы, создать атмосферные декорации, дать впечатляющую картинку, но если нарушена нарративная ткань, если смазана повествовательная архитектоника, ничто не спасёт фильм от провала - даже округлые бёдра обнажённой Софьи Эрнст.
Завязка истории - похищение сорока пудов золота, которые перевозят с прииска промышленника Булыгина. Соответственно, всё последующее действие - это борьба за этот груз, борьба жестокая, безжалостная, но главное - энергичная, захватывающая всё зрительское внимание, заставляющая сопереживать любимому герою или антигерою, в зависимости от предпочтения.
Однако здесь сопереживать некому, ибо довольно скоро выясняется, что ни хозяин золота, ни похитители нравственного права на него не имеют. Богатейский богатина Булыгин, хоть он меценат и американофил, тот ещё фрукт - подлинный сын эксплуататорского класса, выжига и хам.
Противостоящий ему штабс-капитан Долецкий, организатор похищения, не менее отвратителен - убийца, лжец, клятвопреступник, тать. Про содержанку Булыгина Карпович, которая, собственно, и является застрельщицей всего дела, тоже доброго слова сказать нельзя - негодная мать, распутница, выпивоха, обманщица и интриганка.
Но коли нет того, кому можно сочувствовать, коли всё равно, кто, в конечном счёте, завладеет золотом, то какой смысл оставаться в просмотровом зале? Когда идёт «Свой среди чужих, чужой среди своих», можно в сотый раз трепетать за чекиста Шилова, который рискует головой не для своей единоличной выгоды, но оттого, что золото, которое надо переправить в Москву, непременно спасёт тысячи голодающих.
Потому все дальнейшие фабульные шевеления никакого любопытства не вызывают: «Не доставайся же ты никому!» И авторы сценария, словно бы чувствуя этот фатальный провис, принимаются менять правила игры прямо по её ходу.
«Золото Умальты», стартовав как чёткая приключенческая картина, примерно за треть до финала вдруг оборачивается разнузданным антиколониальным кино, вызывая законную оторопь: «Мы же так не договаривались!»
Внезапно выясняется, что наш золотопромышленник Булыгин не просто рвач и мироед, он ещё и расист, вследствие чего - вопреки всякому смыслу - вместо погони за украденными сорока пудами, купчина приказывает разорить стойбище тунгусов, безмятежно себе живущих в тайге.
Булыгин подозревает туземцев в вооружённом ограблении и потому не щадит ни старых, ни малых, сжигая чумы прямо с кричащими от ужаса детьми. Зачем же - в де-факто юношеском кино - устраивать натуральное Сонгми?
Затем, чтобы, запустив пиршество многонационалии, наконец-то обозначить единственного положительного героя - бывшего каторжника Чагина, который все эти две трети метража ходил в служебных персонажах (собственно, его функциональное назначение - рассказать Булыгину, где схоронили украденное золото), но вдруг ощутил в себе неодолимое стремление к подвигу и спасению.
В столь резкое преображение Чагина, которое следовало бы подготовить куда более основательно, не слишком веришь, отчего вся эта новая сюжетная линия производит впечатление скверно замаскированного протеза; по крайней мере, в «Аватаре» перемена героем лагеря была подана гораздо достовернее.
После «Танцев с волками» в исполнении Чагина тайна концовки, которая, собственно, и прежде не была особо секретной, рассеивается полностью: золото однозначно не достанется ни вашим, ни нашим, а как именно это произойдёт - несущественные детали.
Предчувствие не обмануло: «В общем, все умерли». Даже те, кто не имел ни прямого, ни косвенного отношения к похищенным сорока пудам. Зло наказано. Добро вроде как поощрено. Но вопрос - зачем нас заставили почти два часа смотреть за похождениями не просто несимпатичных людей, но тех, кто по определению не мог вызвать приязни? - остался.
Впрочем, нет. Есть, есть человек, кто достоин искреннего сочувствия и поддержки. Это - губернатор Хабаровского края Михаил Дегтярёв, чьё имя в финальных титрах призвано прикрыть огорчительной неудачи съёмочной группы, точнее, её сценарного отдела.
И он, разумеется, прикрывает: Бог с ними с повествовательными огрехами, главное - напомнить обществу, что есть у нас Дальний Восток, что он могуч, величественен и прекрасен. Но осадочек всё равно остаётся.
нас - в очередной раз - учит кинокартина «Золото Умальты»? Тому, что жизнь проёбов не прощает игнорирование сценарных законов никогда не остаётся без возмездия.
Можно набрать замечательных актёров, пошить великолепные костюмы, создать атмосферные декорации, дать впечатляющую картинку, но если нарушена нарративная ткань, если смазана повествовательная архитектоника, ничто не спасёт фильм от провала - даже округлые бёдра обнажённой Софьи Эрнст.
Завязка истории - похищение сорока пудов золота, которые перевозят с прииска промышленника Булыгина. Соответственно, всё последующее действие - это борьба за этот груз, борьба жестокая, безжалостная, но главное - энергичная, захватывающая всё зрительское внимание, заставляющая сопереживать любимому герою или антигерою, в зависимости от предпочтения.
Однако здесь сопереживать некому, ибо довольно скоро выясняется, что ни хозяин золота, ни похитители нравственного права на него не имеют. Богатейский богатина Булыгин, хоть он меценат и американофил, тот ещё фрукт - подлинный сын эксплуататорского класса, выжига и хам.
Противостоящий ему штабс-капитан Долецкий, организатор похищения, не менее отвратителен - убийца, лжец, клятвопреступник, тать. Про содержанку Булыгина Карпович, которая, собственно, и является застрельщицей всего дела, тоже доброго слова сказать нельзя - негодная мать, распутница, выпивоха, обманщица и интриганка.
Но коли нет того, кому можно сочувствовать, коли всё равно, кто, в конечном счёте, завладеет золотом, то какой смысл оставаться в просмотровом зале? Когда идёт «Свой среди чужих, чужой среди своих», можно в сотый раз трепетать за чекиста Шилова, который рискует головой не для своей единоличной выгоды, но оттого, что золото, которое надо переправить в Москву, непременно спасёт тысячи голодающих.
Потому все дальнейшие фабульные шевеления никакого любопытства не вызывают: «Не доставайся же ты никому!» И авторы сценария, словно бы чувствуя этот фатальный провис, принимаются менять правила игры прямо по её ходу.
«Золото Умальты», стартовав как чёткая приключенческая картина, примерно за треть до финала вдруг оборачивается разнузданным антиколониальным кино, вызывая законную оторопь: «Мы же так не договаривались!»
Внезапно выясняется, что наш золотопромышленник Булыгин не просто рвач и мироед, он ещё и расист, вследствие чего - вопреки всякому смыслу - вместо погони за украденными сорока пудами, купчина приказывает разорить стойбище тунгусов, безмятежно себе живущих в тайге.
Булыгин подозревает туземцев в вооружённом ограблении и потому не щадит ни старых, ни малых, сжигая чумы прямо с кричащими от ужаса детьми. Зачем же - в де-факто юношеском кино - устраивать натуральное Сонгми?
Затем, чтобы, запустив пиршество многонационалии, наконец-то обозначить единственного положительного героя - бывшего каторжника Чагина, который все эти две трети метража ходил в служебных персонажах (собственно, его функциональное назначение - рассказать Булыгину, где схоронили украденное золото), но вдруг ощутил в себе неодолимое стремление к подвигу и спасению.
В столь резкое преображение Чагина, которое следовало бы подготовить куда более основательно, не слишком веришь, отчего вся эта новая сюжетная линия производит впечатление скверно замаскированного протеза; по крайней мере, в «Аватаре» перемена героем лагеря была подана гораздо достовернее.
После «Танцев с волками» в исполнении Чагина тайна концовки, которая, собственно, и прежде не была особо секретной, рассеивается полностью: золото однозначно не достанется ни вашим, ни нашим, а как именно это произойдёт - несущественные детали.
Предчувствие не обмануло: «В общем, все умерли». Даже те, кто не имел ни прямого, ни косвенного отношения к похищенным сорока пудам. Зло наказано. Добро вроде как поощрено. Но вопрос - зачем нас заставили почти два часа смотреть за похождениями не просто несимпатичных людей, но тех, кто по определению не мог вызвать приязни? - остался.
Впрочем, нет. Есть, есть человек, кто достоин искреннего сочувствия и поддержки. Это - губернатор Хабаровского края Михаил Дегтярёв, чьё имя в финальных титрах призвано прикрыть огорчительной неудачи съёмочной группы, точнее, её сценарного отдела.
И он, разумеется, прикрывает: Бог с ними с повествовательными огрехами, главное - напомнить обществу, что есть у нас Дальний Восток, что он могуч, величественен и прекрасен. Но осадочек всё равно остаётся.