Африканские дороги. Часть 1-я. Кения, Южный Судан, Уганда.
Дэмиен, эльзасский француз и главный мой собутыльник по Милимани-гесту в Найроби, неоднократно пытался разговаривать со мной на языке разума.
- Послушай, ну на фига тебе сдалась эта с'аная Эфиопия, да ещё через Мойяле?! Поехали лучше со мной на побе'ежье, оттопыримся... Там пиво, коконаты, си-фуд, и девки вулканического темпе'амента. Малинди, Момбаса, Ламу... Выби'ай!
А давайте-ка я продолжу сюда африканскую тематику, а, дорогие мои? Как вы считаете? Расскажу вам про африканские дороги, Мойяле, ошибки в логистике и охрипшем голосе разума... Подсыплю в ваши мониторы немного африканской пыли и практически информации, вдруг кому-то всё это пригодится, особенно первое?
Пригодится, для того чтобы поехать сразу в Геленджик Малинди, не останавливаясь на достигнутых мной ошибках.
Многие ли знают, зачем в Африку брать пустые мешки и что такое правило соседней страны в эфиопских посольствах?
Ну да ладно. Обо всём в эпизодическом беспорядке.
Хотя тему всё-таки придётся изобличить в двух частях, ибо транспортное сообщение Уганды, Кении и Южного Судана имеет много общего, при этом отличаясь от эфиопского.
Вынимается такой вот разг'ёбанный багаж из трюма автобуса, пришедшего, к примеру, из Кампалы в Джубу. Разгрёбанный от клеток с рыжими курами, кочанами капусты, чата, покрышками и прочей контрабанды.
Доставать его нужно одетым в невозмутимость. Это Африка.
А это автовокзал в Джубе, который я, впрочем, уже демонстрировал.
Но чтобы добраться до него из города Кампала, нужно сначала взять ноги в руки (ну или хотя бы боду) и прогуляться по похожим авеню в поисках точки отправления.
Кампала это один из моих любимейших городов в Африке. Напоминает чересчур загорелый, но дешёвый Воронеж. Я тут отдыхаю.
Где-то недалеко отсюда, с Аруа роуд, по вечерам уходят басы в Южный Судан.
Но перенесёмся, на границу. Пусть это будет первым эпизодом.
Раннее время как результат двенадцати часов пути, помноженных на триста пятьдесят грамм бонда. Доброжелательная соседка. Глядя на меня, не выпускала из рук книжку с псалмами.
Выползаю наружу, в розовеющее африканское утро. Оно приветливо дышит свежестью, за ночь пригладив рыжую пыль и трепеща листьями громадных манговых деревьев. Приветливо дышу утру в ответ, остатками бонда. На душе лежит предвкушение новенькой страны.
Вокруг признаки чуть суетливого пробуждения. Хлопанье дверей, покашливание и похрюкивание, журчание многочисленных утренних ручейков. За колючей оградой соседнего компаунда слышны нечеловеческие крики. Вероятно, там кого-то пиздют бьют.
А мой автобус упёрся в длиннющий хвост из фур с различной контрабандой.
Вот он, мой автобус.
Попытку сделать это изображение хотели было прервать вопросом "уат-а-ю-дуин?!!!". В ответ, на них громко наехала вон та дама с бутылкой воды. По-моему, раздавила всех.
Я даже не успел вступить в обычную для таких случаев полемику.
Отстояв густую очередь, выписываюсь из Уганды.
У приграничного шлагбаума застыло всё, включая воздух, автобусы, фуры и громадные манговые деревья. Ничего не колышется и больше уже не трепещется. 10 утра. Пекло.
Снимать нечего. В художественных достоинствах наземных погранпереходов не сомневаются только заслуженные работники эф-эс-бее, в данном случае - Южного Судана. Но я-то работаю на свою Чукотку.
Попытался снять красивое дерево манго, но откуда-то вынырнула девица и посадила его в таз.
Теперь оно так и будет расти, в этом журнале.
Расстроенный ходом съёмки, иду искать себе пиво. Вообще-то оно всегда меня само находит, но последняя пядь угандийской земли наполнена бизнесом и маркетингом, и это на полчаса заслонило от меня пиво.
Здесь можно купить себе чат, самосы, корову и членство в аль каиде. Здесь могут сделать стрижку, шиномонтаж, минет и выгнать из членов аль каиды за пьянство.
А ещё здесь можно спокойно поменять южно-суданские фунты, и курс будет лучше, чем в Джубе.
Я поменял десять американских долларов, купил самосы и заказал в этом ресторане два пива. Весь остальной шиномонтаж я отверг, с негодованием.
Оказалось, что стоящие во всю прыть транспортные средства это результат очередной забастовки бедных таможенников водителей фур, корни которой растут где-то на южно-суданском КПП.
Я мысленно боролся с могучей африканской коррупцией, разглядывая донышко второй бутылки, когда мимо меня плавно покатился мой автобус.
От угандийского КПП в Бибии, до Нимуле на южно-суданской стороне, примерно 12 километров. Все эти километры в тот день выглядели как-то так.
И это здесь такое же обычное явление, как засуха.
Но экипаж моего судна хорошо знал фарватер. Только однажды оно немножечко дало крен и мне пришлось сойти на берег.
Как уже известно, я благополучно перепрыгнул в Южный Судан и всё закончилось попаданием в Джубу.
Там я несколько времени восторгался достопримечательностями этого города, а потом улетел в Найроби, будучи не в силах перейти границу с Эфиопией по земле.
Второй эпизод вы проведёте со мной в матату.
Этим словом пугают всех начинающих Африку, наравне с малярией и спидом. Избегая матату, приезжие ищут себе прокатные джипы, но... джипы спасают от африканских дорог так же эффективно, как кенийские общественные ящики с кондомами - от спида.
Вот, посмотрите, вполне приятная городская маршрутка за 4 рубля/проезд, правда, в Кампале.
Кстати, словом "матату" пользуются только в Танзании - Кении - Уганде.
Найроби прекрасный город, но он не может похвастать равномерным распределением транспортного потока. Офисы автобусных контор исполняют поп-направления - Накуру, Кисуму, Арушу (это гора Килиманджаро, если что) и, конечно же, Момбасу. В эти дестинации можно сваливать из Найроби каждый час, с утра и до глубокой ночи. А вот Марсабит, Лодвар или Маралал не любит никто. Туда нет асфальта. В моём случае его проложили только до Исиоло, а это только 300 км из 800, искомых до Мойяле, что на эфиопской границе. Так и не найдя в Найроби конторы по высылке желающих в Исиоло - Марсабит - Мойяле, я отправился к матату-стэйшн на Аккра роуд. Там, в постоянных боестолкновениях за клиента, проходит погрузка на северо-восток.
В подобных местах отправление случается по мере наполнения, и на вопрос "кто первый уходит?", обычно человек пять хором отвечают "Я!". Здесь важно не дать себя обмануть и сесть в самую загруженную.
И вот я сижу на заднем сиденье в недрах матату, имея план доехать до Исиоло, а оттуда застопить в ночь что-нибудь дальше. Соседи укоризненными африканскими глазами смотрят на меня... что, что-то не так? А, так я же не пристегнулся! Исправляюсь. Для тех, кто смотрит на Африку с высоты российского пдд - в кенийских междугородных маршрутках пассажиры обязаны пристёгиваться.
Кстати, мои укоризненные соседи оказались весьма приятной прослойкой столичного офисного планктона - кейсы, тронутые позолотой очёчки, тронутые маникюром пальчики. Доходчивый английский. Вот на каком-то мимолётном стопе нас атакуют овощи и фрукты... Спрашиваю цену связки бананов, получаю прайс в сто шиллингов (~ 40 рублей). Смеюсь в голос, тем более, что бананов мне и не хотелось. Но очень приятная дама слева (тронутая маникюром) быстро разговаривает с фруктами на суахили... Оказывается, всего-то 20 шиллингов (8 рублей) за связку.
После такой любезности я не смог их не купить, ага.
Но это была не последняя любезность, которой мы обменивались в недрах матату.
Вот дамочка скушала подаренный бананчик, который нежелательно испачкал ей пальчики (тронутые маникюром). Это был роскошный повод, чтобы блеснуть, теперь уже мне... Элегантным жестом Аммиака Акопяна извлекаю пачку влажных салфеток. В ответ мне был подарен влажный, как салфетки, взгляд благодарных африканских глаз. Я был приподнят. Кажется, так должны чувствовать себя принцы в командировке, вдали от принцесс.
На этой приподнятой волне я бы с радостью приник к бутылочке бонда... но мешали пристяжные ремни, ага.
Солнце брызнуло в глаза стаканом апельсинового сока. Уже на закате, неумолимом и стремительном, моя матату вкатилась в Исиоло.
Но на картинке не Исиоло... так... где-то за час до.
Эпизод третий, заключительный. Трак на Мойяле.
Но сначала два слова про Исиоло, хотя это место заслуживает двадцать два куплета, и все напалмом... Это был уже мой второй Исиоло в жизни и оба раза мне казалось, что Кения незаметно и на цыпочках куда-то отсюда ушла. Ушла, забрав с собой асфальт, полицию, общественный транспорт и прочие детали от государственного аппарата. Ушла, оставив только снопы миры (он же чат) вместо пива и под бесконечные предзакатные азаны разбросала в пыли тела торчков вдоль трассы федерального обозначения. Городом издавна правят сомалийцы и близкие к ним борана, сразу за его окраинами начинается Самбуру-лэнд и если где-нибудь в Найроби каждый первый облачён в майку с физиономией Обамы, а каждый второй это просто его родственник, то Исиоло зеркально политкорректен к Бен Ладену.
От бесконечного чата губы местных синие, как спелый баклажан, а членами аль каиды здесь не становятся - рождаются.
Глубоким чернильным вечером я сижу на ступеньках ларька, одного из придорожной торговой линии и, чашку за чашкой, поглощаю липкий чай, стараясь погрузиться в эфиопскую лоньку. Где-то в полночь, к моему ларьку подгребёт трак, идущий из Найроби в Мойяле фирмы Мойяле Раха Экспресс, так и не найденной мною в самом городе.
Я купил билет на этот рейс. Завтра вечером я буду в Эфиопии.
Вокруг довольно много гнусных физиономий, и большая их часть интересуется мною. Хелперы... некоторые поразительно пьяные. Мой тонкий слух улавливает нотки технического спирта. Из черноты периодически выныривают убиенные ещё в прошлом веке тачки, хозяева которых молниеносно закупают чат, воду и печенюшки в ларьках, и так же быстро исчезают.
Но самое интересное происходит прямо у меня под ногами. В темноте можно различить постоянное шевеление и колыхание неясных теней. Большинство из них упорно ползет к ларькам, судя по всему, ориентируясь по лампочкам. Один такой поползень лежит сейчас у меня под ногами, явно набираясь сил для финишного рывка. Он почти полностью погрузил свою морду, набитую чатом, в серый придорожный прах, слившись с ним воедино. Но вот его голова медленно поднимается, в мутных глазах различим блеск придорожной надежды. Изо рта его, толстым бубль гумом тянется тяжёлая от пыли слюна, которая, видимо, не даёт оторвать несчастную голову полностью от земли. Идёт мучительная борьба с притяжением, которая длится сантиметров десять, или даже двадцать... после чего бедолага обессиленно возвращается обратно в прах. Кажется, я где-то читал что-то похожее...
Но вот, прямо к порогу, гудя как сумасшедшая конкордия, подкатывает мой трак. Разбрасывая по дороге хелперов, влезаю. Питошу затаскиваю внутрь, кладу в проход, сам занимаю пустующие места на заднем ряду. Быстро засыпаю.
Не знаю, сколько я проспал, но проснулся я от неимоверной тряски и... и от необычного ощущения со своей головой. Привычная мысль, что с ней не всё в порядке, не может меня разбудить, нет... Это было, сквозь сон - "Ну зачем я надел шапку... надо срочно её снять... шапку... я не ношу шапок-только-бандану-она в Питоше... шапку? КАКУЮ ШАПКУ?!" Просыпаюсь, и касаюсь пальцами головы - я не почувствовал ими собственных волос! Но шапка осыпалась, мне за шиворот.
Это была пыль. Легендарная красная африканская пыль, кромешная и густая, она пробивалась сквозь многочисленные щели и форточки, быстро покрывая внутренности трака, и задний ряд в особенности.
На утро, когда мы подъезжали к Марсабиту, я достал влажную салфетку и провёл ею по шее.
Второе такое касание я тут же решил сфотографировать. Это выглядело так:
В Марсабите пассажиры дружно покинули салон в надежде позавтракать и оправиться.
Маленькая девчушка, оравшая всю ночь что-то на матерном детском, безмятежно играла на своём сиденье, но потом подняла голову и... и вдруг обнаружила меня.
Левый бантик чуть дрогнул, и, тихо шурша, сполз с её головки.
Выхожу и я, освежиться. Марсабит выглядит слегка заспанным, как и любой деловой центр региона в столь утреннее время. Вот скоро откроются сабвеи, помчатся офисные клерки, уткнувшись в планшеты.
Я же иду позавтракать, вон в тот ресторан, что справа. Внутри людно, гамно, пахнет аммиаком (не акопяном) и дощатые столы. Всё занято... но столик, возле которого я остановился, освободился как-то подозрительно и быстро.
Я съел два самоса, с чечевицей.
Пора рассказать вам что означает слово "трак" (truck) в обычном, африкано-пассажирском понимании.
Это грузовик (обычно бывшего военно-транспортного назначения) на базе которого устанавливают салон, набросав туда пассажирских сидений, сколько влезет. В мой влезло сорок пять - восемь рядов, два сиденья слева и три справа. Напоминает российскую северную вахтовку, но эконом-класса. Никакой отделки плюшем - всё сколочено из очень металлических балок, уголков и швеллеров.
Топливо тоже едет с нами, бережно хранимое у единственного выхода из салона.
Меньше пятисот раскалённых вёрст от Исиоло до Мойяле трак проходит за 17 часов непрерывного движения по каменной пустыне. Это меньше тридцати км в час. Это именно "проходит", иногда медленно переступая и покачиваясь на всех своих осях как луноход. В этот момент плохо подвешенные внутренности трака содрогаются, разлетаются, и с воплями бьются друг об друга и об металлоконструкции. Кому-то нужно объяснять, что это полсотни пассажиров?
Но когда машине попадается под колёса хоть какой-то простор, начинается новый аттракцион... "познай себя", называется. До поездки в Мойяле я и не знал, что во мне так много всего понавешано... И при сорока км в час, откликаясь на тысячу булыжников, всё моё, понавешанное, начинает содрогаться, разлетаться и жалобно дребезжать, давая понять, что понавешано крепко, но не навсегда.
Я встречал подобные дороги в Гималаях, Сибири, боливийском Альтиплано и на Кавказе. Но чтобы на протяжении пятисот километров - нигде и никогда.
Посмотрите на лица этих счастливых пацанов. Им даже не хватило тени на всех. Но они счастливы, ибо это передышка.
Вот ещё один непременный атрибут поездок на автобусе по кенийскому северу.
Человек с ружьём. Не замечает, что его снимают, зато метко смотрит вдаль, а козлятину на пропитание умеет добыть из любой дыры, одной зубочисткой.
Не знаю, какую смысловую нагрузку несут в автобусах эти крестьяне с аркебузами... но кушать они не просят, сидят прямо на полу в проходах и перемещаются от станции к станции, давая почувствовать себя в немножко дилижансе а-ля Дикий Запад.
Но это не полиция. Когда на маршруте появляется полиция, даже у трака глохнет двигатель.
Козлятину я не зря помянул в надлежащем тексте так уверенно. Тем, кому дантист замуровал все складские помещения, не придётся голодать в поездке. Пища будет однообразной и скучной, но вам что с ней, беседовать что ли?
Тарелка козлятины, чапати и пара глотков Великой Абиссинии - всё за три доллара.
Из удовольствий повсеместен только чат и напитки смутного происхождения, поэтому запасайтесь.
Я здорово уклонился от линии повествования, показывая все колкости переезда локал транспортом.
Тем временем уже далеко за полдник и всё, что от меня осталось, приближается к границе с вожделенной Эфиопией. Ноздри и уши давно и надёжно закупорены пылью, отбиты коленки, а на Питошу нельзя смотреть без содрогания. Пластиковые мешки, некогда покрывавшие его могучее тело, превратились в лохмотья и теперь на нём преобладают следы многочисленной грязной обуви. Понимая, что мне предстоит встреча с официальными лицами, пытаюсь навести на себе порядок. Суетливым жестом вынимаю пачку влажных салфеток, обтираю лицо, руки, шею... пачка заканчивается... потом вторая... и третья. Всё, салфетки закончились вообще. При этом разница в чистоте между первой и последней была минимальной.
Въезжаем в Мойяле и я вижу, что до закрытия иммигрэйшн офиса остаётся полтора часа. Уже не до поисков воды... иду, как есть. Жарко. Я чувствую, как на мне шевелится грязь. Подмётка на левом сандалии (купленном почти за сорок(!) баксов в Кампале в Bata) оторвалась почти до половины, не выдержав перехода переезда, и теперь предательски звонко хлопает при ходьбе.
Вот впереди идёт пара ребят, смеясь над чем-то... При моём приближении они оборачиваются... и тут же очень синхронно расступаются, разом умолкнув.
Но вот и офис. Молодой офицер, весёлый и подтянутый. Быстро сую ему паспорт. Он зачем-то пролистывает его несколько раз, как бы не замечая, что я в крайнем нетерпении - мне ещё стоять на эфиопском контроле.
- Слушайте, но где ваша эфиопская виза? Что-то я не могу её найти...
- Эфиопская виза? Зачем она мне?! Мне поставят её на той стороне. Ставьте же свой штамп скорее.
Он чуть улыбнулся и посмотрел на меня с любопытством.
- Кто вам это сказал? ЭФИОПЫ НЕ СТАВЯТ ВИЗЫ В МОЙЯЛЕ. Только штамп, в готовую. Поэтому мне лучше не выпускать вас из Кении, для вас же.
Я перестал чувствовать свои колени.
- Это шутка, офицер?
В ответ он впервые посмотрел на меня серьёзно, внимательно и серьёзно. Случилась пауза. Мне было слышно, как селевые потоки рыжей грязи катятся по моим щекам, погребая под собой молодую щетину.
- Хорошо. Раз вы мне не верите, сходите в Эфиопию, и убедитесь сами. А я пока не буду закрывать вам кенийскую визу.
И он сделал знак солдату на шлагбауме.
А я пошёл в Эфиопию. Подошва сандалии хлопала оглушительно.
Нужно ли говорить, что ещё час мой паспорт гулял в смуглых эфиопских руках, сожалеющих о том, что они ничего не могут сделать? Нужно ли говорить, что я готов был инвестировать половину своего бюджета в специально оттопыренный карман?
Я вернулся в кенийский Мойяле с весьма определёнными чувствами.
Я уверен, что так чувствует себя кусок дерьма, нарвавшись на импортные очистные фильтры в шаге от спасительного водохранилища.
Тем вечером у меня ещё была рвущаяся струйка воды, чёрствая булка и горький глоток джина под долгий настойчивый призыв помолиться Аллаху как следует...
Следующим, очень ранним утром, я сел в тот же самый трак и уехал в Найроби. Впереди были сутки пути. Новые сутки пройденного пути.
Были новые эпизоды, но я, как обычно, и так удлинил свой рассказ до неприличия. А ведь эпизод назывался "трак НА Мойяле", да. Так или иначе, утром позаследующего дня мой грузовик стоял под разгрузкой в Найроби, где-то на грязной Кириньяга роуд. Питоша лежал на крыше, как всегда, невозмутимый и готовый к новым суровым испытаниям.
Видите его, одетого в чёрные мешки?
Я был стремителен и несвеж, когда ввалился обратно в свой Милимани. Джулия, девочка на ресепшене, кажется что-то хотела спросить у меня. А, ладно, Джулия - спать.
Была суббота, начало дня. Все возможные офисы и посольства закрыты, а завтра воскресенье. Тем более - спать.
Я нашёл свободную койку, водрузил Питошу в общую кучу рюкзаков, и откинул одеяло.
СПАТЬ.
И одной ногой я уже было погрузился в сон...
Но тут появляется Дэмиен, в окружении второстепенных собутыльников. Его широкая улыбка осветила всю конюшню.
- Хы... А я вот почему-то чувствовал, что ты вернёшься... Ну так что, значит всё-таки в Момбасу?
P.S. Неплохо было бы сказать, что в наступивший понедельник я так и не смог получить визу в эфиопском посольстве, которое, кстати, находилось практически в двух шагах. Я был отвергнут, так же, как и в Джубе. Сработало "правило соседней страны". То есть если у зарубежного заявителя есть возможность (наличие авиарейсов) улететь в Аддис Абебу и получить визу по прилёту, то в посольстве ему откажут.
Не верите? Попробуйте. Но лучше уж действительно сразу в Момбасу.