1000 АКРОСТИХОВ 068-069
1000 АКРОСТИХОВ
#1000ACROSTICS
№68-69
Стефан Стефанович Горчак (?-?). «Послание Ивану Васильевичу. Двоестрочие» (1636-1637 гг.): СОСУДУ ИЗБРАННОМУ ИВАНУ РАДОВАТИС<Я> АМИН, с. 119-120.
«Послание старцу Венедикту» (1642): ГОСПОДАРЮ МОЕМУ ВЕЛИКОМУ СТАРЦУ ВОНЕДИКТУ ПОП СТЕФАН ПО РЕКЛУ ГОРЧ<А>К ПАДАиТ Нич Да ЗЕМЛИ ЧЕЛОМ БНЕТ ЗА СААПРаН (т. е. «за шафран»), с. 124-127.
Стефан Горчак
Послание Ивану Васильевичу
Двоестрочие
Священному и честнейшему и сердечному другу сиречь священнику,
Общаго винограда Христа сии речь рода человеческаго молебник
Священному иерею Ивану Васильевичу великое от меня челобитие,
Уже бо и обоим вам вкупе1 сердечное от меня рукобитие.
Да и сие грубое мое писайнецо любезне прочтите,
Узрите бо что в нем неисправно, в том не судите.
Иже за духовную любовь покройте все собою.
Занеже на укор вам будет негде грешным мною.
Будите бо свидетели сами что забвение на всех хвалится,
Реку ж, имея ум смущен, никако же от забвения избавится
А иже паки весте, что живем в суетах житейских,
Ныне же пребываем все в злых детелех мерских,
Но и потому краткий умъ нашь темен бывает,
Обаче же глубины разума никако же достизает.
Мне же и сие писайнице послати к вам случися вскоре,
Уже бо тупому уму нашему стало в ызморе.
Иже аще бы и мочно изряднее поставити,
Вем, яко не мощно было скорых посланников уставити.
А от всея душа о тебе всегда скорбим,
Но и многие речи к тебе плодимъ.
Уже бо человеку от веры все рождается,
Разве друг вере при скорби познавается.
Аще бы не от сердца тебе любили,
Да никако же к тебе такие речи плодили.
О тебе всегда от всея душа скорбим,
Всякия ж<е> речи многия к тебе плодим.
Аз же молю о т е < б е > у бога, да будеши покровен десницею < вы ш н яго> ,
Той же премилостивый бог избавит тя и от свирепства нижняго.
И моли за ны господа бога, реку ж, и за мя многогрешнаго,
Сведый сердца и утробы, той избавит от лютаго огня вечного.
И яже и преисиодная
избавит муки вечныя;
иже хощет,
Той и может.
Абие же сие писаисйце прочтите,
Моего же к себе писанейца до меня не истеряйте.
И сами зрите, что положено трудов немало,
Ныне ж < е > сколко грубаго ума нашего в том стало.
Послание старцу Венедикту
Горняго и премирнаго ликования желателю,
О нем же еще от юнаго возраста истинному тщателю,
С самых же еще младых ногтей в добре наказании воспитанному,
По добродетели же паки и любви во многих людех избранному.
Остроумие же и разум, отечество и род оставлю ныне писати,
Дивное же то желание и любов к богу хощу вкратце начертати.
Адаманския1, воистинну, и разумныя души таковая доблесть,
Ревнустную же убо по бозе и рачительную в < с > е л и в себе бодрость;
Юности бо и младости отнюдь не пощаде,
Многомятежнаго мира сего любви не восхоте.
О едином же ярме Христове возжела попечение положити,
Единородную свою душу наипаче хотя просветити,
Многогрешную паки суету века сего яко уметы вменив,
Ум же свой и мысль ко единому творцу своему вперив.
Веде убо, яко вся настощая мира сего долу влекут;
Едини же добродетели горе к богу возведут,
Лесть же и бляди все прелестнаго сего мира,
И ничтоже в нем наследует духовнаго пира.
Кому не посмеется и не поругается прелестная сия слава,
От нея же никому же будет от вечныя муки избава?
Много убо нас льстит сей свет различным богатством,
Умудряет же умь наш и душу нелепым коварством.
Смех и ругание токмо подав, сама без вести бывает,
Творителных же и любителных ея во ад поревает:
Аки трава в цвет от солнечных лучь уведают,
Радующежеся красотам сами душы своя погубляют.
Царие и князи, не творящии добра, низу сходят;
Умертвившии же своя телеса бога ради добре в вышния обители восходят.
Воистинну, велика и славна пред богом едина добродетель,
О ней же радуется сам общий творец наш и содетель.
Ничтоже бо долголетно и стоятелно в настоящем сем веце,
Единовечьно и богу угодно - душа в таковем убо человеце.
Дивлю же ся всегда таковому твоему предоброму желанию,
Иже бо от юиыя версты изъострися к лучьшему назданию.
Како же от толикия младости, оставив своя родителя,
Твердо яже паки душею возлюби творца своего и зиждителя,
Умь же свой и мысль до конца вперив к вечным обителем,
Подражая неложно древним его истинным ревнителем.
О их же ныне несть мощно писанием изнести,
Подвигов же их и трудов количеством не изчести.
Сияют бо яко солнце на тверди небесней2,
Телеса бо своя и душы предаша славе превечней.
Ей, ей, ничто же им точно и равно под небесем,
Фараона бо мысленнаго иобедиша во всем.
Аще еси ты, государь, сотворился таковым великим подражатель,
Не забуди и нас, егда бывает имени святому призыватель.
Попомни, государь, исперьва духовный наш с тобою союз,
О немь же и ныне живуще избавимься вечных и нерешимых уз.
Радуюжеся и веселюся о таковем твоем жаловании,
Единою стеню и сетую о далнем от тебе разстоянии.
Коль краты люботварительныя твоея любви удалихся,
Любовию же паки прелестнаго сего мира до конца уязвихся,
Удивляюжеся паки таковому твоему изрядному рачению.
Горю же умом и мыслию, како бы прибегнути к твоему духовному речению.
О великом же твоем жаловании и милосердии что изреку? -
Разве всегда подобает иролияти слезы аки реку.
Часто же тя, государя своего, в сердцы своем воспоминаю,
Милосердия же должная отдати тебе не возмогаю.
Како в толицей скорби и беде призре на нас убогих?
Поистинне, не обретаю себе такова любителя ни во многих.
Аще бы не твоя, государя моего, тогда излиялась на мне щедрость,
Дерзо и не стыдяся реку,- кто бы подъял мою конечную бедность?!
А и сам, государь, веси, что на всех тогда прииде велия скорбь и гонение3;
Ты же, воистинну, показал к нам нелицемерное свое любление.
Ничто же вящши, яко в скорби и беде сущи брата своего не презрети,
Да и въсем нам повелел господь другъ друга имети.
Зиждитель мой и господь воздаст ти, чего у него желает,
Еже бо брата своего в скорби и беде презирает.
Мнози дружатся и ласкают славы ради и богатства,
Лютыя же ради нищеты и убожества отмещутся духовнаго братства.
Истиннии же друзи во время скорби и беды позноваются,
Чистою совестию и благим сердцем являются.
Ей, в лепоту повелевает избирати таковых друговь,
Льстивых же и лукавых - отгоняти от себе аки лютых волков.
О нашем же неисправлении гнева на нас не держи,
Многосугубную же свою милость по-прежнему к нам покажи.
Бог свидетель, не забытия ради писанеец к тебе не посылаем,
Но излишъняго ради недовольства упрожнятися укосневаем.
Едино ныне реку: буди здрав и покровен от всех злых навет.
Такоже и нас не забуди, егда паки вселится в тя божественный свет.
Зде же, государь, акростихиды и краегранесии4 не стало,
А нам, грешным, еще в мале рещи недастало.
Сему любительному писанейцу конец,
А тебе, государю моему, буди нетленный венец.
А нам, грешным, он же праведный судия весть,
Понеже наша тайная деяния свесть.
Разве твоими святыми молитвами дает нам отрад,
Некли будем аки новоросленни сад. Аминь.
П о д п и с ь :
Дати сие посланейце в небесоподобныя ограды,
В ней же подвизающися достизают вечныя отрады;
Общия нашея заступницы и молебницы,
Многогрешным душам нашим истинныя целебницы,
Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения,
Сиречь дивнаго и пречюднаго ея от телеси представления;
Во обители преподобнаго и богоноснаго отца нашего чюдотворца Кирила,
Его же, государя, еще от чрева материя огради божественная сила;
В благотворнии руце государя моего старца богословен на,
Поистинне, в лепоту таковым званием нареченна5.
Писано лета седмь тысящ во стопятдесятом году,
В самом благочистивом християнском роду.