УЛЬЯНОВ Михаил Александрович (часть 1)
Народный артист СССР (1969)
Лауреат Ленинской премии (1966)
Герой Социалистического труда (1986)
Лауреат Государственной премии РСФСР им. К. С. Станиславского (1975)
Лауреат Государственной премии СССР (1983)
Лауреат Приза «За художественный и личный вклад» Венецианского кинофестиваля (1982)
Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени (1996)
Кавалер двух орденов Ленина
Кавалер орденов Октябрьской Революции
Михаил Ульянов родился 20 ноября 1927 года в селе Бергамак в Омской области.
Отец Ульянова работал председателем сельхозартели и был председателем горисполкома города Тара. Мама Елизавета Михайловна была домохозяйкой.
В небольшом сибирском городке Тара, где рос Михаил Ульянов, не было театра, но Михаил побывал на спектаклях тобольского театра, который приехал в Тару на гастроли и заинтересовался профессией актера. Когда началась война, и в город приехала труппа эвакуированных украинских артистов из львовского театра имени Заньковецкой, режиссер театра Евгений Просветов организовал в городе театральную студию. Ульянов стал учеником студии, и со временем Просветов посоветовал Ульянову поступить в театральный институт в Омске. Ульянов воспользовался советом режиссера.
Проучившись несколько лет в Омске, Михаил Ульянов в августе 1946 года приехал в столицу. Единственная студия в Москве, о которой он слышал, была студия Алексея Дикого. Узнав, что она давно не существует, Ульянов попытался поступить в театральное училище имени Щепкина, но прошел только два тура и не был принят. Он попробовал поступить в студию при МХАТе, но туда его так же не приняли. Дальнейшую судьбу Ульянова определил случай. После неудачных попыток поступления Ульянов встретился на Арбате со своим знакомым из Омска, который рассказал Михаилу о театральном училище имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова. Михаил Ульянов позже писал в своих воспоминаниях: «Есть жуткая статистика, что парни, родившиеся в СССР в период с 1922 по 1926 год, были уничтожены войной почти подчистую. А я родился в 1927-м. На мне и моих ровесниках закончилась война. Но она еще шла, когда я учился в десятом классе. И вот по повестке меня вызывают в военкомат для отправки в Омск... Но что-то в военной машине дало сбой. К нам вдруг вышел офицер и объявил: мол, езжайте-ка, ребята, по домам, ваш год решили пока не призывать. И вскоре я, поступив в театральную студию при Омском областном драматическом театре, получил бронь от призыва на воинскую службу... Еще большей случайностью было то, что я вообще увлекся театром. Непостижимо уму, зачем это понадобилось мальчишке из сибирской глубинки, выросшему в семье, где о сцене даже не мечтали... Судьба опять благоволила ко мне. Вахтанговский театр во время войны был в эвакуации именно в Омске... И когда в 1947 году после возвращения в Москву вахтанговские мэтры набирали первый послевоенный курс в Щукинское училище, они вряд ли могли отказать омскому пареньку... А будь я родом из Хабаровска или Уфы, возможно, получил бы от ворот поворот».
По окончании училища Ульянов был принят в театр, и в свой первый сезон в театре молодой артист играл, в основном, в массовых сценах и эпизодах. Первой серьезной работой, которую ему доверили в театре, стала роль Кирова в спектакле «Крепость на Волге». После того, как в Москве удачно прошли представления, было принято решение показать спектакль в Ленинграде - городе, которым Киров руководил в 30-е годы. Михаил Ульянов позже рассказывал: «Меня вызвал директор театра и сказал, что необходимо подумать о гриме. «Киров должен быть как настоящий. Ты выходишь, а по залу прокатывается: «Похож!» А дальше уж само пойдет», - говорил он. Однако гример «Ленфильма» работать со мной отказался. Я действительно был совсем не похож на своего героя - тощий после голодного студенчества, шея мальчишеская, длинная. Но главное - лицо: лоб, скулы, подбородок ну никак не тянули на кировские. Тогда мы обратились к гримеру с телевидения, и тот согласился. Из пропитанных специальным клеем слоев ваты он нарастил мне «мясо»: скулы, щеки, лоб. В конечном счете я был похож на бурундука из папье-маше: круглые щечки, запрятанные в них глазки. И вот мой выход на сцену. И вдруг все мои наклейки отходят от лица в разные стороны и встают в виде больших ушей. Я не провалился на месте, наверное, лишь благодаря своим сибирским нервам. За кулисами директор, говоря очень неинтеллигентные слова, сорвал с меня все эти бурундучины, отчего и мой следующий выход, судя по всему, произвел эффект: вместо полнощекого человека, покинувшего сцену несколько минут назад, изумленному залу явился, пусть такой же сильный духом, но с изможденным лицом юноша. Потом в ленинградской газете я прочитал рецензию, где говорилось, что Ульянову, по причине его молодости, еще не все удается в роли такого масштаба».
Постепенно Ульянов стал получать и более интересные роли в театре - как главные, так и второстепенные. Амплуа Ульянова в театре, а впоследствии - и в кино, определилось сразу - молодой современный, социальный герой. Этот типаж сразу нашел свое подтверждение в спектакле по пьесе Арбузова «Город на заре», в котором сыгранный Ульяновым Костя Белоус был полон безоглядного энтузиазма, веры в счастливое завтра, матросской удали и доброты. Так же Ульяновым была создана целая галерея разноплановых характеров - Баркан в «Государственном советнике», Артем в «Макаре Дубраве», Сергей Серегин в «Иркутской истории» и Виктор в «Варшавской истории».
Несмотря на яркие и крупные черты лица, Михаил Ульянов был очень тонким, образованным, ярким и самобытным актером и его привлекала работа над сложными, противоречивыми и мощными характерами. За свои 60 лет службы в театре имени Вахтангова Ульянов создал целую галерею исторических личностей. Антоний в постановке «Антоний и Клеопатра» им был изображен как воин, не мыслящий себя вне походной жизни, и которого любовь обезоруживала и повергала к ногам Клеопатры.
Ульяновский Ричард в исполнении Ульянова в «Ричарде III» был злобным интриганом и игроком, волей случая оказавшийся на престоле, и не понимающий разницы между добром и злом.
Актер так же исполнил роль Ленина в постановке Стуруа «Брестский мир», Сталина в «Уроках мастера», Цезаря в инсценировке по роману Уайлдера «Мартовские иды», Шмагу в спектакле Петра Фоменко «Без вины виноватые».
Но наиболее близкой по духу актеру стала роль Эдигея в постановке «И дольше века длится день» по произведению Чингиза Айтматова и роль Рогожина в инсценировке романа Достоевского «Идиот». Рогожиным в исполнении Ульянова двигала бешеная и испепеляющая страсть, управлявшая его поступками. Зрителя во время просмотра спектакля не покидало ощущение обреченности Рогожина, и именно эта роль заставила критику и зрителей заговорить о большом актерском таланте Ульянова.
Так же Ульянов запомнился зрителям в роли солдата Ивана в «Горя бояться счастья не видать», Васи из спектакля «На золотом дне», Микеле в «Филумене Мартурано», Стратоса в «Ангеле», Бригеллы в «Принцессе Турандот», героического рулевого в «Конармии», Ивана Горлова в спектакле «Фронт» и Гайдая в «Гибели эскадры».
В 1973 году Ульянов дебютировал как режиссер, поставив на сцене Вахтанговского театра пьесу Розова «Ситуация», в 1976 году он был сорежиссером в постановке «Ричарда III», в 1979 году осуществил постановку эпического романа Василия Шукшина «Я пришел дать вам волю» и сыграл в нем Степана Разина. А в 1985 году Ульянов поставил в театре сатирический памфлет американского драматурга Д. Харси «Скупщик детей».
В кино Михаил Ульянов начал сниматься в 1953 году, и его первая роль Якова Лаптева в фильме «Егор Булычев и другие» не привлекла к себе внимания зрителей. Но через несколько лет он получил приглашение сыграть главную роль в поэтической эпопее «Добровольцы».
Потом были роли в фильмах «Они были первыми», «Дом, в котором я живу» и знаменитый Трубников в картине «Председатель», Дмитрий Карамазов в «Братьях Карамазовых», и генерал Чарнота в киноленте «Бег». Мощный актерский темперамент Михаила Ульянова поднимал любые сыгранные им характеры к вершинам искусства. О своей работе в картине «Председатель» Ульянов позже написал в дневнике: «Приступил к работе. Роль Трубникова - секрет за семью замками. Темперамент, необычный взгляд на жизнь, оптимизм, настырность. жизненная воля, неожиданность, нахрап, несгибаемость характера - все надо искать. Все для меня задачи… Снимают общие планы. Образ Егора туманный, зыбкий. Вроде и чувствуется, и тут же уплывает. Сейчас ищем внешний вид. Волосы вытравливаем до седины. А получится ли седина, черт ее знает. Мешает свое лицо. Это не Трубников. Сегодня на базаре вроде нашел «Трубникова», но глаза потухшие. Кстати, ища в толпе его глаза, я столкнулся с тем, что почти нет глаз острых, цепких, въедливых… Образ выписан Нагибиным великолепно. Это причудливый характер. Значит, надо играть характерно. Начинаю играть характерность, идет игра в самом дурном смысле. Сняли две сцены. Иногда вроде цепляюсь за ощущение образа, а потом опять туман… Меня охватывает отчаяние… Нужны обобщения, нужна страсть, нужен темперамент, нужна философия. А идет только правдочка… Когда озвучил весь материал, понял, что чуда не произошло. Я не поднялся выше крепкого среднего уровня». За исполнение этой роли Ульянову была присуждена Ленинская премия.
И снова дневник Михаила Александровича. На этот раз о роли Мити Карамазова: «Вроде внутренне подготовлен к сцене - внутренне подготовлен снять глубже. А начинается мотор, и идет нажим. Жим от характера, который мне представляется, за характером можно упустить мысль, содержание роли. А за мыслью теряется характер. А впрочем, это все чепуха! И мысль, и характер едины… Пырьев требует страстей. А может быть, это сторона, которая сейчас не нужна и смешна? Черт ее знает. Игра втемную, вслепую… Снимали сцену перед Лягавым - дома с Марфой Осиповной. По логике поведения сняли сцену вроде правильно. Митя веселый, полон надежд, летящий к счастью. Все так. Но когда подумаешь о всей глубине образа, темы Достоевского, берет оторопь. Что-то слишком просто. А так ли надо? Как передать всю психологическую борьбу и муку Мити? И как сделать, чтобы это было понятно и больно сегодняшнему зрителю? Смотрели первый материал. Манера игры - игры острой и броской, с глубиной, наверное, правильная. Но все на грани возможного, на грани - еще чуть-чуть, и все будет за пределом. Или перегиб, или недобор. Где взять силы - понять всю глубину, весь трагизм Мити, всю философию?»…
И в театре, и в кино Михаил Александрович сыграл немало полководцев, царей и генералов. Сам он при этом удивлялся: «При моей-то не героической внешности?! При моем-то крестьянском происхождении?!» Но режиссеры видели другое: мощь, напор, силу личности. Актеру часто приходилось играть роли Ленина. И министр культуры Екатерина Фурцева очень нервничала из-за того, что кроме роли вождя Михаил Ульянов играет отрицательных персонажей. В частности, незадолго до исполнения роли Ленина в спектакле «Человек с ружьем» Ульянов сыграл у Владимира Басова в фильме «Тишина» в роли стукача. Сам актер вспоминал, что боялся играть Ленина, и чтобы ему не поручали играть такие роли вновь, он сознательно начал играть побольше отрицательных героев.
В киноэпопее «Освобождение» Михаил Ульянов исполнил яркую и запоминающуюся роль маршала Георгия Жукова. Хотя лично знакомы артист и маршал не были, но на роль маршала Михаила Ульянова утвердил сам Жуков. Михаил Ульянов писал в своих воспоминаниях: «Когда Юрий Николаевич Озеров впервые предложил мне сниматься в роли маршала Жукова, я без колебаний отказался, потому что понимал - Жукова слишком любит и хорошо знает наш народ, и брать на себя такую ответственность было страшновато. Однако Юрий Николаевич применил полководческий маневр: «Жаль-жаль, потому что, когда я сказал Георгию Константиновичу, что играть будет Ульянов, он ответил: «Ну что ж, я этого актера знаю. Вполне вероятно, что он может справиться с такой задачей». Уж не знаю, был ли это режиссерский прием или слова Жукова были подлинными, но на меня они подействовали. Ну, раз сам Жуков считает, что мне можно его сыграть... Пробы грима большой радости не принесли, хотя и заставили поверить в то, что при некоторых ракурсах у наших лиц есть отдаленное подобие. Впоследствии я понял, что это далеко не самое важное - быть внешне похожим на историческое лицо. Начали гримироваться так: поставили фотографию и вместе с гримером стали лепить щеки, подбривать волосы. Потом мы отказались от этого, ибо что-то живое уходило. Меня оставили с лицом, подаренным мне матерью от рождения. И это оказалось очень хорошо, так как съемки в картине «Освобождение» длились шесть лет. В народе во время войны о Жукове ходили легенды как о человеке непреклонной воли, железного характера. Я решил играть не самого Жукова и его судьбу, а некое распространенное о нем представление... Впоследствии мне еще не раз приходилось сниматься в роли Жукова - общий стаж набирался, наверное, в течение четверти века, но черточки характера, найденные для картины «Освобождение», оставались неизменными. Пожалуй, четче и определеннее образ героя был проявлен в драматургии Чаковского для кинофильма «Блокада». Пусть роль Жукова здесь невелика, но она написана очень емко, сфокусирована на главном. Там очень выигрышно выглядит стальная собранность и всесокрушающая воля полководца. Правда, говорят, что Георгий Константинович в обыденной жизни был очень спокойным и мягким человеком. Но, к великому моему сожалению, я могу судить об этом только с чужих слов, потому что сам не воспользовался естественным правом актера на знакомство с ним. Когда начали снимать «Освобождение», Жуков был тяжело болен, и речи не было о том, чтобы побеседовать с ним. А после его выздоровления из-за потока ежедневных дел я все откладывал возможность встречи на завтра, да, откровенно, и боялся побеспокоить маршала. А «завтра» и не вышло. Только цветы к гробу Георгия Константиновича я успел положить и до сих пор мучительно ощущаю невозвратимость упущенного. Гроб с телом Жукова был установлен в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской армии, на площади Коммуны. Шел проливной дождь. Но очередь стояла вдоль всей площади и уходила куда-то за Уголок Дурова. Я ехал в машине. Милиционеры узнавали меня и давали проезд... Как мучительно ощущаю я невозвратимость возможности встречи с ним живым. Как горько сожалею о том, что жил рядом с легендой, мог подойти к ней близко и не решился этого сделать!»
Исполнение роли Жукова так удалось Ульянову, что в общей сложности образ прославленного полководца актер создавал в течение двадцати пяти лет - в кинолентах «Блокада», «Битва за Москву», «Сталинград», «Война» и в фильме «Великий полководец Георгий Жуков» - всего в двенадцати картинах. Для многих зрителей Ульянов и стал маршалом Жуковым. Роль была сыграна настолько достоверно, что зрители воспринимали актера и персонаж как единое целое. Дошло до того, что даже некоторые памятники военачальнику были больше похожи на актера, а не маршала.
Михаил Ульянов так же создал галерею разноплановых героев в телевизионных постановках: Ленин в «Штрихах к портрету», Багров в «Транзите», Хадсон в «Островах в океане», Брызгалов в «Кафедре» и Тевье-молочник в одноименной постановке. Одной из последних работ актера на телевидении стала роль в телеспектакле «Русская народная почта» по одноименной пьесе Олега Богаева в постановке Владимира Мирзоева, где Ульянов сыграл одинокого старика-пенсионера Ивана Сидоровича Жукова.
В сентябре 1987 года Михаил Ульянов был назначен художественным руководителем театра имени Евгения Вахтангова. Работники театра считали Ульянова чутким и отзывчивым руководителем. Они рассказывали, что ему трудно было кого-либо уволить. Когда один из актёров сильно надебоширил, то Ульянов сначала уволил его в воспитательных целях, а на следующий день снова позвал в театр. В своём театре Ульянов старался помочь всем, кто об этом просил. Ходил, не стесняясь, по кабинетам разных начальников, чтобы выбить квартиры ил пенсии своим артистам. О своей работе в театре Михаил Ульянов в интервью рассказывал: «В Вахтанговском театре завещано было Вахтанговым - нельзя выносить сор из избы. Что бы там ни было, все остается внутри. В Вахтанговском театре была традиция - не устраивать божественных литургий по поводу дней рождений, например. Праздновали и поздравляли, но это все было на уровне демократических взаимоотношений. У нас не было богов, хотя боги были. Тот же Рубен Николаевич Симонов. Его знали, знали ему цену, что он и как. Знали его смешные стороны. Но это был человек непререкаемый. Умный, мудрый, непререкаемый человек. Это тоже была традиция. Ее сейчас сохранить очень сложно. Есть пьесы, которые мы можем взять, а есть пьесы, которые мы, вахтан-говцы, взять не можем. Потому что в Вахтанговском театре есть некая облегченность. Мы не философы, мы жители этой прекрасной земли. Мы эпикурейцы. А шло от кого? От Вахтангова. А потом к Симонову, от Симонова к Захаве, от них - к нашему поколению, к Борисовой, Яковлеву... Например, во времена 37-38-го годов, когда был этот ужас жизни, все либо молчали, либо как-то прятались, боялись. А вахтанговцы поставили «Много шума из ничего». Веселый, озорной, ни к чему не призывающий спектакль. И сейчас, если посмотреть лучшие спектакли за эти 88 лет, то это все-таки какой-то облегченный взгляд на жизнь, примиренный, солнечный, хороший. У нас не любят копаться. Я тут недавно принес Ибсена, мы подумали об одной актрисе. Все говорят: да что ты, такая мука, в вахтанговском нам это не надо. И действительно, вахтанговцы как-то избирательно живут. Ошибаются, конечно, промахиваются. Ну, а кто не промахивается? Вот из этих предельно ясных, четких историй и складываются «вахтанговское» и «вахтанговцы».
Свою работу актера, режиссера и художественного руководителя театра Михаил Ульянов в течение многих лет совмещал с активной общественной деятельностью. Михаил Ульянов был делегатом XXVII съезда КПСС, а впоследствии - народным депутатом СССР, до 1991 года - года ликвидации партии, был членом ЦК КПСС, входил в состав Центральной ревизионной комиссии КПСС. Михаил Ульянов занимал должности секретаря правления Союза кинематографистов СССР, заместителя председателя правления Союза театральных деятелей РСФСР, председателя Союза театральных деятелей СССР. Был почетным председателя Союза театральных деятелей России. Актер написал четыре книги: «Моя профессия», «Работаю актером», «Возвращаюсь к самому себе», «Приворотное зелье».
Виктор Шендерович вспоминал, что в 1988 году в театре-студии «Третье направление» Олег Кудряшов поставил спектакль по песням Галича. В то время Галич значился в списке запрещённых авторов, и никто не хотел разрешать спектакль. Создатели спектакля пошли в Союз театральных деятелей, который возглавлял Ульянов. И он дал согласие. «Галича разрешил Михаил Ульянов! - писал Шендерович. - Не разрешил бы - так и было бы нельзя. До тех пор, пока эту ответственность не взял бы на себя кто-то другой».
Ответственность - черта, которая была присуща Ульянову не только на работе, но и в семейной жизни. «Идеальный семьянин» - так говорили о Михаиле Ульянове. Вместе со своей женой актрисой театра имени Вахтангова Аллой Парфаньяк он прожил в браке почти 50 лет, хотя в начале их отношений знакомые спорили - сколько времени продлится их союз? Дело было в том, что по признанию Ульянова, его поведение иногда было очень далеким от определения «идеальное». Годы спустя Михаил Александрович вспоминал: «Я пил, пил, пил, пил… Мне много раз говорил Рубен Николаевич Симонов: «Миша, не пей водку, на тебя это действует плохо, есть люди, которым ничего, а на тебя очень плохо». Я послушаю - и опять пью, пью… Кончилось тем, что напился в очередной раз. Не помню где, с кем, помню только, как очнулся лежащим на асфальте с задранной штаниной. И вплотную к ноге - колесо. Я. пьяный еще, понять не могу: что за колесо? А это трамвай!.. И я понял в тот момент, что мне нужно жениться, и именно на Алле Петровне, за которой тогда ухаживал. А та скульптурная композиция - лежащий с задранной штаниной на рельсах Ульянов, колесо затормозившего в последний миг трамвая - до сих пор стоит перед глазами». А то был и такой момент: отчаявшись вразумить выпившего Михаила Александровича словами. Алла Петровна встала на подоконник на восьмом этаже, открыла окно и сказала: либо со мной, либо без меня. И я словно очнулся: бросил. Несколько лет вообще не пил. Ни грамма. Потом стал позволять себе чуть-чуть. Но такого, чтобы прислоняли, уже не было. А с некоторых пор к спиртному вообще стал равнодушен…»
Ульянов добивался расположения актрисы четыре года. После свадьбы супруги поселились у родителей Аллы в тесной квартирке, где жили вшестером: Михаил, Алла, тёща, сын Парфаньяк от первого брака и маленькая Леночка - единственная и вскоре родившаяся дочка Аллы и Михаила. Места в квартире было настолько мало, что ужин для всей семьи приходилось накрывать в ванной на гладильной доске.
Семья для Ульянова была «островом», на который он мог сбежать от суеты и который он охранял как зеницу ока. Алла Парфаньяк рассказывала, что, когда маленькая Леночка была в детском саду или в школе, а на улице шёл дождь, Михаил Александрович ехал к любимой дочке с резиновыми сапогами, боясь, что она промокнет и простудится. Когда родилась внучка Лиза, Михаил Александрович играл с ней в куклы, ходил по магазинам и выбирал красивые наряды. Актриса Галина Коновалова вспоминала, что как-то зашла к Ульянову домой и увидела, что он сидит у окна и зашивает платьице на внучкиной кукле.
Михаил Ульянов писал в своих мемуарах: «…Меня, как океанской волной, потянуло, как магнитом, к актрисе нашего театра, красавице и умнице Алле Парфаньяк. Переживаний - море. Алла замужем. А я кто? Сибирский малообразованный мужичок? Ни кола, ни двора? Но, к моему великому счастью, Алла посмотрела-посмотрела и подала мне руку, а следом сердце отдала. Но надо знать Аллу Петровну - эта женщина в высшей мере самостоятельна и горда. И переубедить ее в принятом решении пока еще никому не удавалось. И еще одно редкое качество есть у этой женщины - сила воли. Этой-то волей она и спасла меня. Алла руку протянула, но поставила условие: никаких ярмарок, никаких купцов. Все. Конец. Этой рукой она вытянула меня из омута в тот момент, когда я уже пускал пузыри и почти перестал за себя бороться. Многие тогда махнули на меня рукой, мол, пропал парень. И действительно настал трагический край - меня выгнали из театра за развеселую жизнь. Но тут Алла подняла на ноги товарищей и заставила их просить за меня... Великое спасибо Рубену Николаевичу Симонову! Он сказал: «Вернуть в коллектив». А мог сказать: «Нет»... И как тут не верить в рок? ...Хотя судьба судьбой, а без властной руки Аллы я бы в одиночку не выплыл. Мы поженились. И вот уже немало десятилетий мы плывем по жизни вместе. Всякое бывало: и туманы, и штормы, и штили. Но на ноги я встал, чтобы вместе с Аллой идти дальше. Мой творческий путь в театре, а потом и в кино оказался удачным. А Алла не так уж много сыграла в театре... Но рука, протянутая в минуту страшную, произвела в моей жизни глубокие изменения. И в жизни Аллы тоже. Наша дочь Елена - художник, она много и успешно работает. И то, что Лена не актриса, как часто бывает в актерских семьях, наша заслуга... Нарисовали страшноватую перспективу и уговорили. И, слава Богу, не жалеем. Лена - человек работящий, волевой, напористый. Рядом с нами подросла внучка Лиза. ...Лиза благополучно идет по своей дороге, и я по-стариковски желаю внучке, чтобы так было и впредь».
Продолжение следует...