ШЕПИТЬКО Лариса Ефимовна (часть 1)
Заслуженный деятель искусств РСФСР (1974)
Лауреат Государственной премии СССР (1979)
Лариса Шепитько родилась 6 января 1938 года в городе Артёмовске.
На съемочную площадку Лариса Шепитько случайно попала в десятом классе. Это произошло в 1954 году во время экранизации романа «Овод» на киевской киностудии. Ее привлекал съемочный процесс, и она стала посещать павильоны студии, заинтересовавшись профессией кинорежиссера. Кто-то из знакомых рассказал ей о Московском институте кинематографии, и Лариса решила поступить после окончания школы на режиссерский факультет ВГИКа. Мама Ларисы, педагог по образованию, не стала отговаривать дочь, но сказала: «Хорошо, поезжай, посмотри Москву. Но как только провалишься, если у тебя вообще документы примут, сразу возвращайся, долго не задерживайся». И в шестнадцать лет Лариса Шепитько уехала из дома.
Документы на режиссерский факультет ВГИКа у юной школьницы в скромном коричневом платьице и с длинной косой, действительно, не захотели принимать. Но и отпускать ее преподаватели тоже не хотели - Лариса в шестнадцать лет была очень красивой и заметной. Она была очень стройной, высокой и грациозной девушкой с зелеными глазами, не по годам серьезной и загадочно-значительной.
«Поступали бы лучше на актерский, а не режиссерский», - предложили ей в приемной комиссии. «Это рабская профессия, это не для меня», - ответила юная абитуриентка и собралась уходить. Но ее тут же вернули: «Вернитесь, примем на режиссерский». Так юная Лариса с первой попытки поступила во ВГИК, и попала в мастерскую Александра Довженко. Кроме нее на режиссуру было принято еще шесть девушек разных национальностей. Позже Довженко говорил Ларисе: «Я в вашем лице увидел всю красоту своей Родины». Встреча с Александром Петровичем стала определяющей в творческой и личной биографии Ларисы Шепитько. Довженко был прекрасным педагогом и человеком - в его мастерской к обучению студентов относились, как к священнодействию. «Я не думаю, что все из вас станут режиссерами, но в любом случае постараюсь сделать все, чтобы вы стали интеллигентными, образованными людьми», - первые слова, которые услышали студенты от Довженко. Лариса была самая младшая на курсе, и он опекал ее больше других. К людям искусства Александр Петрович предъявлял всегда и во всем особые требования. Своим ученикам он во всем старался прививать чувство гармонии, красоты и вкуса. Шепитько, обычно ходившая на занятия с косой, однажды пришла во ВГИК с мелкими кудряшками надо лбом. Довженко, взглянув на ученицу, сразу отправил ее под кран размачивать кудряшки. Впоследствии Лариса признавалась, что профессиональные и этические уроки, которые ей и ее сокурсникам давал Довженко, оказались незаменимыми. Он научил ее быть не только режиссером, но и автором собственного облика и поведения.
Через полтора года Александр Довженко умер, и это для Ларисы стало таким сильным ударом, что она собиралась уйти из ВГИКа. А когда пришел новый преподаватель, и начал лекцию с анекдота, Шепитько демонстративно встала, и вышла из аудитории - слишком резким был диссонанс с ее представлением об изучении режиссуры. Позже Лариса Шепитько говорила о Довженко: «Он был во всем талантлив, и самое главное, он был Гражданином с большой буквы. Это был великий человек. Его глазами мы увидели, что такое гармония, что эстетично, а что нет, где зло, а где добро. Он ввел нас в искусство, как в храм, не терпел ханжества, двоедушия, лицемерия. После его смерти мы почувствовали, как невыносимо трудно жить так, как он признавал. Но - возможно, потому что он так жил...» Тема духовности и уникальной ценности человека, и неизбежное саморазрушение слабого, бездуховного и вставшего на путь компромиссов и сделок с совестью человека, потерявшего самого себя и смысл своего существования, станут главными в творчестве ученицы Довженко.
Уже в студенческие годы Лариса Шепитько обнаружила обостренную чувствительность к любым проявлениям нравственной неразборчивости, бесстыдства и аморальности. Когда на одном из собраний в институте во время обсуждения слишком шумной вечеринки студентов из влиятельных семей прозвучали грязные подробности - в тишине зала раздалось громкое: «Ой!» - вырвавшееся у Ларисы Шепитько. Те, кто хорошо знал Ларису Шепитько, единодушно говорили о ней, как о максималистке. Она не только требовала от своих героев, друзей и коллег жить на пределе человеческих возможностей, но и сама жила в полную меру своего таланта и огромного человеческого потенциала. Свою неистовую преданность искусству, недюжинный характер и авторскую волю Лариса проявила уже во время съемок своей первой картины «Зной» по повести Чингиза Айтматова «Верблюжий глаз». Эту дипломную работу Шепитько делала на «Киргизфильме» - возникшей в начале 1960-х годов киностудии, буквально накануне приезда закончившей ВГИК Ларисы.
Съемки картины проходили в тяжелых условиях, которые мог бы выдержать не всякий мужчина. А Лариса выглядела тонкой и хрупкой девушкой, удивительно похожей, как говорили киргизские актеры, «на русскую березку». Но внешность была обманчивой - упорная Шепитько не боялась каждый день стоять под зноем в азиатских песках и в сорокаградусную жару дубль за дублем снимать кино о том, как юный Кемель восстал против сильного и самоуверенного Абакира.
По сюжету фильм необходимо было снять в совершенно голой и безводной степи, так как речь в фильме шла о поднятии целины. Творческой помощи Ларисе ждать было не от кого: все члены съемочной группы были студентами-дипломниками, а маленький коллектив только что образовавшейся Киргизской студии был молодым и неопытным. Но на этом трудности не заканчивались. Спустя месяц после начала съемок в группе началась эпидемия болезни Боткина, и Ларису увезли в больницу прямо со съемочной площадки. Болезнь протекала в тяжелой форме, и ее последствия давали о себе знать Ларисе все последующие годы. Но как только появилась возможность, еще не совсем поправившаяся Лариса Шепитько вернулась на съемочную площадку и, несмотря на боли в печени, продолжила работу. Несмотря на лихорадочный ритм и тяжелые условия работы, съемочный период, продолжавшийся еще одиннадцать месяцев, был завершен вовремя. Монтажно-тонировочный период картины тоже был непростым. Фильм озвучивался в Москве на киностудии имени Горького, русскими актерами, которые дублировали киргизских актеров. Из-за отсутствия времени и коротких сроков Ларисе Шепитько приходилось работать до двух-трех часов ночи. Об этих проблемах Лариса написала в «теоретической части» своей дипломной работы: «Они опутывают волю и энергию, не дают возможности передохнуть, сосредоточиться, замораживают мысль и убивают вдохновение». Крайнее переутомление, психическое и интеллектуальное перенапряжение привели к обострению ее болезни. Лариса прямо в тонзале могла потерять сознание, и тогда ее переносили в медпункт, и делали инъекции. Но получив лекарство, она возвращалась и продолжала работу.
В эти дни с Ларисой Шепитько познакомился кинорежиссер Элем Климов. Их часто видели вместе, и принимали за брата и сестру - так как внешне они были чем-то похожи. Но еще больше их роднило сходство взглядов на жизнь, единство художественных вкусов и искренняя заинтересованность в творчестве друг друга. Именно Климов по просьбе Ларисы придумал окончательное название картины «Зной», а позже - и название к самому значительному фильму Ларисы Шепитько - «Восхождение». В 1963 году Лариса Шепитько и Элем Климов стали супругами. Они прожили вместе пятнадцать лет, и всегда в этой дружной и талантливой кинематографической семье шли напряженные художественные поиски, собирались единомышленники, сценаристы, актеры, художники и композиторы. Элем и Лариса искренне радовались успехам друг друга. «У меня счастливое совпадение: у меня муж режиссер. Кино - мой дом в буквальном смысле слова», - не раз говорила Лариса.
Вышедший на экраны «Зной» принес Шепитько первую славу. После второго снятого ей фильма под названием «Крылья», о ней заговорили как о яркой художественной индивидуальности. Признанный авторитет отечественной кинорежиссуры Сергей Герасимов писал о первых работах Ларисы Шепитько: «Там Лариса как бы поставила точку отсчета в масштабе содержания, взыскательности в композиции, в работе с камерой и актером. Это был серьезный, впечатляющий кинематограф, за которым угадывалась перспектива замыслов, жадность к труду и постижение секретов жизни и искусства».
Работая с актерами, Лариса Шепитько огромное внимание уделяла репетициям. Пригласив Майю Булгакову на главную роль Надежды Петрухиной в картину «Крылья», Лариса репетировала с ней целый месяц. Актеры, снимавшиеся у Шепитько, признавались, что она всегда помогала им погрузиться в образ. Между актером и режиссером всегда существовало сотворчество - одно из самых ярких чудес искусства. После съемок в картинах Шепитько неизвестные актеры, как правило, становились знаменитостями. Так, в 1966 году, когда на экран вышел фильм «Крылья», Майя Булгакова, прежде игравшая лишь в эпизодических ролях, была признана «Лучшей актрисой года».
После съемок в картине «Восхождения» Борис Плотников и Владимир Гостюхин, дебютировавшие в 1977 году в этой картине в роли Сотникова и Рыбака, получили множество предложений сниматься в отечественных и зарубежных фильмах. Создавая свои шедевры, Лариса Шепитько давала толчок карьере актеров, снимавшихся в ее фильмах. И всегда радовалась за них, чувствовала ответственность и, конечно, гордилась.
Успех первых фильмов раскрыл так же необыкновенную женственность и ослепительную красоту самой Ларисы. Когда Шепитько приехала в Париж с фильмом «Крылья», о ней с нескрываемым восхищением писали газеты: «Появилась новая Грета Гарбо». Вячеслав Зайцев любил одевать Ларису в своем Доме моделей, и устраивать с ней оригинальные сеансы показа мод. Высокая и стройная Лариса точно и смешно копировала походку и манеры манекенщиц. А Зайцев сопровождал демонстрацию каждой модели своими шутливыми комментариями, завершал их неизменной фразой: «По-настоящему смотрится только на режиссере Шепитько». Друзья и знакомые, присутствовавшие на этих показах в качестве зрителей, всегда веселились, наблюдая за модельными перевоплощениями Шепитько, так как в обычной жизни Лариса обладала великолепным чувством юмора. Из-за болезни она почти не пила спиртного, но в компании никогда не была угрюмой, и старалась поднять настроение окружающим. Она умела не только слушать, но и рассказывать курьезные истории, прекрасно пела и танцевала. У нее был голос с прекрасным диапазоном, и она могла великолепно исполнять даже такие сложные вокальные произведения, как «Аве Мария». Требовательная и решительная, порой даже жесткая и резкая на работе, Лариса Шепитько восхищала своих друзей и близких человеческими качествами - чуткостью, восприимчивостью, умением выслушать и понять. Она была тем человеком, которому можно было довериться, и вместе с тем - очень красивой женщиной. Друзья и знакомые рассказывали о ней: «Лариса Шепитько была человеком редкой красоты. Когда в свои юные годы она шла коридором ВГИКа, студенты расступались перед ней. Когда сквозь прекрасные черты светится глубина мысли и обширность души, красота - могучая сила». «Презрением к суетности в ее совсем еще ранние годы была помечена ее походка и вся ее стать, и при взгляде на нее рождалась уверенность: это ей предстоит сказать в искусстве нечто важное и значительное». «И еще одно качество трудно было не заметить в Ларисе. Это ее светоносность. Она входила - сразу становилось светлее и теплее в комнате. Она начинала говорить - и от первых же слов наступало удовлетворением: вот о чем надо говорить... Это было свойство натуры не только очень талантливой в своем деле, но и натуры особенной, выделенной среди многих и многих высокой, точно дарованной духовностью».
Умение располагать к себе окружающих помогло Ларисе Шепитько органично соединить несколько профессиональных артистов и много непрофессионалов в короткометражном фильме «Родина электричества». Сценарий был написан самой Ларисой Шепитько по мотивам одноименного рассказа Андрея Платонова, фильм снимался в 1968 году в деревне Сероглазка Астраханской области. Лариса, в основном, работала с непрофессиональными исполнителями - жителями деревни Сероглазка, по своему местоположению очень похожей на село, описанное Платоновым. Деревенские женщины, воссоздававшие в кинокартине целую галерею народных образов, в жизни настолько полюбили Ларису Шепитько, что стоило ей присесть отдохнуть, собирались вокруг и любили с ней пооткровенничать.
Но фильм остался неизвестным широкому зрителю, и с работой Шепитько, предвосхищавшей стилистику ее будущего шедевра «Восхождение», смогли ознакомиться только специалисты в маленьком просмотровом зале монтажного цеха киностудии «Мосфильм». Не вышла на экран и следующая работа Шепитько - телевизионный мюзикл «В тринадцатом часу ночи». «Обидно было, что какой-то запал был растрачен, не нашел выхода, - признавалась она. - А тут еще поджидало меня новое испытание: мне исполнилось тридцать лет». Как творческая, ищущая личность, Лариса Шепитько довольно драматично пережила этот возраст. «Тридцать лет - пик жизни. С высоты этого пика, - говорила она, - отчетливо понимаешь ценность или пустоту прожитого, верность или ошибочность избранного тобой пути. Состоялся ли ты как личность?» Этот вопрос Лариса Шепитько задавала не только себе, но и своему поколению тридцатилетних людей в кинофильме «Ты и я», в котором двух врачей Петра и Сашу в недавнем прошлом связывали дружба и любимое дело. Главными в фильме были изменения, происходящие в душе Петра. Он осознавал свое истинное предназначение и ответственность перед другими, избавлялся от компромиссов и исправлял ошибки, стремился вернуться на родину к настоящей творческой работе, к своим друзьям. Один из вариантов названия фильма был «Пробуждение» - пробуждение совести, чувства долга и ответственности. Для Шепитько талант - достояние не только личное, но и общественное. «Человек, изменивший себе, своему делу, - писала она, - совершает преступление по отношению и к обществу, и к самому себе. За него приходится тяжко расплачиваться. Речь идет о гармонии существования, о потере этой гармонии, о ее возвращении».
«Tы и я» - фильм непростой судьбы. В первоначальном сценарии, написанном кинодраматургом Геннадием Шпаликовым совместно с Шепитько в форме «идеального дневника», переплетались и органично связывались события действительные и происходящие в воображении героя. Фильм задумывался как рассказ о двух историях, которые могли бы произойти с одним и тем же героем, если бы в определенный момент, на развилке дорог он выбрал бы ту или иную стезю. На одном пути героя ожидала драма эгоизма, конформизма, тупик индивидуализма, безысходности и потребительства, а на другом - восхождение к духовным и нравственным высотам, осмысленная жизнь-служение, родной дом, братство, общее дело. Литературный сценарий был настолько объемным и многозначным, что в нем отчетливо просматривалась основа кинематографической неопритчи о возвращении блудного сына, о постепенном духовном возрождении. Этот жанр Ларисе Шепитько был наиболее близок. Но, к сожалению, профессиональный афоризм «Кино - это сплошь производство и только пять минут творчества» имел прямое отношение и к фильму «Ты и я». Так, например, съемки эпизода в цирке происходили в старом здании на Цветном бульваре. Саша, попавший с женой своего друга, в которую он давно, тайно и безнадежно влюблен, на цирковое представление и старающийся выглядеть в глазах своей спутницы героем, вызывается оседлать «непокорного арабского жеребца»... Эпизод начали снимать в три часа дня. Время шло, но из-за нескончаемых неувязок и недоразумений между работниками цирка и артистами «Мосфильма» ничего не получалось, не было снято ни одного внятного дубля. Нависала угроза срыва всей сцены, так как переносить съемки на другой день было невозможно - слишком дорого. Все были мрачными, раздраженными и усталыми. Устали артисты, устали жонглеры, клоун, операторы. Устали даже три тысячи статистов, весь день просидевшие в креслах. Не сдавалась только Лариса, упорно пытаясь согласовать движение на арене и движение камеры. Наступил вечер. Когда наконец-то все стало складываться, и нужно было только отснять сцену, неожиданно потухли мощные осветительные приборы: в десять часов вечера рабочие по свету стали собираться домой. Лариса ринулась вверх на цирковую галерку, выхватив из сумочки собственные деньги. На арене воцарилась тишина. Через несколько минут под свет вновь разгоравшихся осветительных приборов Лариса спустилась вниз и сказала: «Нам дали полчаса. За полчаса мы должны снять всю сцену от начала и до конца». Ровно в 22.30 свет был снова погашен, теперь окончательно, но все было уже снято. Лариса уехала домой. А через полчаса ей вызвали «скорую помощь», которая увезла ее в больницу.
К сожалению, сложная структура первоначального литературного сценария «Ты и я» не нашла понимания и поддержки на студии. Было много редакций, и вариант, который, в конце концов, пошел в работу, утратил органичность и целостность. В фильм не вошли многие эпизоды, филигранно разработанные в сценарии, и это лишило некоторые сцены необходимого смыслового контекста и остроты. Кроме того, купюры производились не только до съемок, но и во время монтажа. Лариса Шепитько впоследствии вспоминала, как однажды, посмотрев первый снятый и смонтированный вариант картины «Ты и я», Михаил Ромм посоветовал ей согласиться переделать один важный эпизод. Последовав совету Ромма, Шепитько вынула из картины эпизод, состоявший из трехсот метров, и поставила переснятый, облегченный вариант, что, по ее словам, «изуродовало картину сразу и окончательно». Но эта история и обидные итоги работы над фильмом «Ты и я» многому научили Ларису Шепитько. Она поняла, что нельзя ориентироваться на ложное восприятие других людей, и сомневаться в собственной интуитивной оценке, что надо научиться доверять себе, а не искать ответа на свои вопросы у каких бы то ни было авторитетов.
После выхода на экран фильма «Ты и я» Шепитько четыре месяца находилась в состоянии крайнего физического и психического истощения, лечилась в сердечном санатории в Сочи и каждый день искала ответ на вопрос: как, с помощью какого драматургического хода она могла бы сохранить идею фильма и донести ее художественно убедительно? После работы над картиной «Ты и я» у Шепитько научилась быть готовой к серьезной критике, трезвой оценке, научилась отстаивать литературную основу фильма и собственную систему изобразительных средств. Позже Лариса Ефимовна назвала кинофильм «Ты и я» «самой важной для себя картиной»: «Важной как университет - я на этой картине многому научилась».
Через год после окончания съемок в 1972-м году картина «Ты и я» была послана на кинофестиваль в Венецию, где ее фильм был сразу назван экзистенциалистской картиной. Проблемы подлинного бытия и обезличенного существования за рубежом стали волновать многих гораздо раньше, чем на родине автора фильма. В Венеции картина «Ты и я» завоевала памятный приз, в знаменитом венецианском театре «Фениче» в тот же вечер и на той же сцене, где вручался почетный «Золотой лев» великому Чарли Чаплину, публика восторженно приветствовала необычайно талантливую Ларису Шепитько. На родине автора в СССР фильм «Ты и я» зрители увидели лишь через десять лет. Юрий Визбор, исполнявший роль Саши, рассказывал, что в ноябре 1981 года он пытался попасть в «Кинотеатр повторного фильма», чтобы вновь посмотреть фильм «Ты и я», но так и не смог достать билет ни на один сеанс.
Теоретики кино и критики единодушно находили в картинах Шепитько «мужскую руку» постановщика. Но Лариса Ефимовна признавалась, что делала свои картины как женщина: «Я приходила к следующему фильму с новым в себе, проживала картинную жизнь, как свою собственную, обращалась к такому материалу, в котором бы сумела передать свои взгляды на жизнь, на смысл жизни». Именно так Лариса Шепитько пришла к главной работе своей творческой карьеры - «Восхождение». Идея снять эту картину возникла у Ларисы в 1973 году, когда она ждала ребенка. Однажды она упала, и получила сильное сотрясение мозга с серьезной травмой позвоночника. Будучи вынужденной лежать в больнице семь месяцев, она все это время жила с мыслью, что может выйти из больницы инвалидом, а может и погибнуть из-за решения во что бы то ни стало сохранить ребенка. Лариса думала, что если так случится, что ребенок родится, а она погибнет, то он будет знать о ней, своей матери, по ее работе в кино, по тем фильмам, которые она сняла. Прочитав философскую повесть Василия Быкова «Сотников», Лариса Шепитько сразу поняла, что это произведение о волнующих ее вопросах: конечности и духовного бессмертия человека, о выборе между жизнью и совестью, о нравственном максимализме, соизмеримом с геройством, и внеморальном конформизме, неумолимо соскальзывающем в предательство. Поставив перед собой цель воплотить на экране одновременно и сверхзамысел быковской прозы, и свой собственный замысел, Шепитько четыре года добивалась разрешения на постановку «Восхождения». Первый отказ пришел, когда сыну ее исполнился год. Но Лариса твердо знала, что это - ее материал, и преодолела все препоны. Прежде, снимая очередную картину, Лариса Шепитько каждый раз предполагала, что самое главное у нее впереди. Теперь, в критической ситуации, она в полной мере осознала слова своего любимого учителя Довженко: «Я ставлю очередную картину как последнюю, иначе себе не мыслю». Она решила снять фильм, чтобы дать надежду своему ребенку в виде энергии духовного начала, которая неподвластна смерти. «Я хотела доказать, что мы не конечны, - говорила позже Лариса Шепитько, - и сделать это путем не мистическим, а абсолютно естественным».
Съемки фильма «Восхождение» начались 5 января 1976 года, накануне дня рождения Ларисы. Этот памятный день можно назвать ее вторым днем рождения. Несмотря на совпадение двух радостных событий, праздник, обычный в такие дни в киногруппах, продолжался недолго. Лариса не желала терять ни минуты. Все, что не касалось съемок фильма, было для нее мелким и несущественным. Работа - это был ее праздник, ее человеческая и творческая стихия. Съемки проходили в городе Муроме и его окрестностях, которые не только для Шепитько и для актеров, но и для всей съемочной группы превратились в Белоруссию зимы 1942 года. Стояли сорокаградусные морозы, но все члены группы всегда были на съемочной площадке. Лариса Шепитько сумела заразить своей идеей всех участников фильма, которые понимали, что фильм снимается о святых вещах: о Родине, о высших ценностях, совести, долге, духовном героизме. Если у участников съемочной группы примерзали руки к приборам - работа все равно продолжалась. Потом отдирали руки - на них была кровь, и не было слышно ни слова жалобы. Лариса восхищалась своей съемочной группой. Но именно она, как никто другой, была для всех примером мужества, воли, терпения и необыкновенной заботы. Плотников, который играл Сотникова, был очень легко одет и быстро коченел от мороза и пронзительного ветра в открытом поле. Как только камера останавливалась, Лариса подходила к нему, чтобы растереть, согреть и поблагодарить. Так же приходилось Ларисе отогревать и Владимира Гостюхина, который исполнял роль Рыбака. Гостюхин писал впоследствии: «Стоило «умереть» в сцене, чтобы ощутить такую ее благодарность».
Он так же рассказывал, что почти никто не знал, каким усилием давались ей съемки каждого кадра ее «главного фильма». Случалось, что после съемок от машины до гостиничного номера Владимир Гостюхин нес Ларису на своих плечах, так как силы отказывали ей. Несмотря на то, что она была не совсем здорова, каждое следующее утро на съемочной площадке раздавался ее голос. А съемочный период был закончен даже на месяц раньше срока. Огромный успех к «Восхождению» пришел уже на первом просмотре фильма в Белоруссии, куда еще «невысохшая» картина была привезена, минуя «Мосфильм» и «Госкино». Через несколько дней картина «Восхождение» была официально принята без единой поправки.
Фильм «Восхождение» получил впоследствии много отечественных и зарубежных призов и премий. Картину купили для кинопроката почти сорок стран, фильм показывали на всех континентах, он имел ошеломляющий успех. Критики много писали о картине. Лариса ликовала, светилась и летала в буквальном и переносном смысле. Она побывала во многих странах, ей рукоплескали Париж и Нью-Йорк, она была принята в круг ведущих мастеров мирового кино. На Западе вокруг работы Шепитько развернулись философские и научные дискуссии о сущности человека, о законах его поведения, предназначении и духовных возможностях, о высшем смысле и истинных ценностях. Но самым главным для Ларисы Шепитько была реакция зрителей. Она хотела привести зрителя на свидание с совестью, вовлечь его в испытание, вызвать нравственное потрясение, очищающее душу. И на просмотрах поняла, что раскрыла на экране важнейшую для человека истину. «Я видела реакцию зала в разных аудиториях, - говорила Шепитько. - Фильм воспринимался очень лично, не только как произведение искусства. На просмотрах было много эмигрантов. Я уходила с мокрыми плечами, потому что они устраивали массовые рыдания». К Шепитько стали приходить письма из самых отдаленных уголков страны. Лариса Шепитько признавалась: «Я таких писем никогда не читала. И по пониманию искусства, и по рассказам о жизни. Из них видно, как велика у людей потребность в духовной жизни, в напряженной духовности. Сколько людей мучаются, что не проживают себя до конца. По этим письмам можно было создать книгу духовной жизни нашей страны. В них есть надежда...» Именно письма зрителей подтолкнули Шепитько к идее создания фильма «о неумирающей, о бессмертной духовности русского человека, русского характера». Литературную основу будущего фильма она нашла в повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой».
Продолжение следует...