САМОХИНА Анна Владленовна (часть 2)
«Реализовалась ли я как актриса? Я думаю, что на этот вопрос вам не сможет ответить ни один актер. Эта роль, она может быть в силу каких-то обстоятельств как позади, так и еще впереди. Наша судьба актерская, она, видите, настолько зависима от каких-то… я не знаю, случаев, фортуны… Не будь фортуны, я вам могу сказать честно, я бы и в кино не попала. А кино, как известно, это, безусловно, популярность, что тут говорить? Сказать, что я себя уже в полной мере реализовала?.. Не уверена. Вернее… На сцене театра - да, я считаю, что уже сделала гигантскую для себя работу, это практически мой бенефис, роль в спектакле «Падшая жена инженера Мамбретти». Это просто мечта любой актрисы - сыграть подобную роль!.. Как знать, может быть, будет еще что-то более яркое и более сильное в моей театральной биографии… А хотя, знаете, если честно, что-то я очень сомневаюсь в этом. А вот кино - да, это я еще надеюсь впереди, нам же еще бабушек играть! А, знаете, бабушкина судьба, в ней, как правило, так много интересного!»
Интервью с Анной Самохиной.
- Отец нас не бил, до этого, слава Богу, не доходило, но с похмелья его одолевало дикое озлобление, и он принимался "воспитывать" нас с сестрой: проверять дневники, придираться... Сначала мы жили в семейном общежитии. Фотографий того времени не осталось, но я хорошо помню, как мы с сестрой спали на кухне. На этаже двенадцать комнат, общая кухня, в углу - два матраца, на которых спят две маленькие девочки - одной пять лет, второй чуть больше года. Нас, как собачат, подкармливали кто чем мог. Ужас, конечно.
Я только сейчас, с позиции своего теперешнего возраста, могу понять, как тяжело приходилось маме. Она была такой нервной, часто срывалась, плакала... Другого жилья нам очень долго не давали, но, в конце концов, ей удалось "выбить" комнату - видимо, благодаря забавному совпадению. Фамилия паша - Подгорные. Однажды мама решилась отправить письмо в ЦК своему однофамильцу. Как ни странно, это подействовало, и нам выделили комнату в коммуналке.
Родители работали на одном заводе, папа - в литейном цехе, мама - в конструкторском бюро. Иногда их смены совпадали, и тогда мы с сестрой оставались дома одни. Как-то раз, помню, был такой случай. Родители ушли в ночную смену, мы с сестрой спим и вдруг просыпаемся от страшного шума. В соседней квартире началась пьяная драка - знаете, как рабочий класс отдыхает? Крики, женский визг... Слышу звон разбитого стекла: какой-то человек из соседней квартиры влез в нашу, разбив стекло на кухне, видно, у них там дело дошло до поножовщины. Он выскочил через окно, забрался к нам и принялся стучать во все двери. Люди были настолько перепуганы, что никто, конечно, не вышел. И вот он начал ломиться в нашу дверь. Сколько мне тогда было? Наверное, лет пять. Я помнила, что у родителей где-то под кроватью лежит топор. Побежала, вытащила его и встала у двери. Кто-то из соседей вызвал милицию, часа через два приехал наряд, этого человека забрали, но я так перепугалась, что просидела с топором в руках до утра, пока не пришли родители, и все думала: вдруг он вернется и сломает нашу дверь?
Много чего происходило... Была у нас соседка по квартире, тетя Валя. Она жила с мужем и парализованной свекровью, мы с сестрой ее очень любили. Муж тети Вали сильно пил - впрочем, там все пили. Из-за неустроенности, бедности... Однажды она пришла домой и повесилась в ванной. Не знаю, что у нее случилось. Ее муж взломал дверь ванной, в квартире кроме него - только моя сестра. И вот ей, девятилетней девочке, пришлось помогать ему, пока он перепиливал веревку. Я пришла из садика, когда тетю Валю уже сняли и положили на кровать. Такие вот у меня воспоминания о счастливом детстве.
Я всегда была очень самостоятельной. Как-то пришла из школы - семь лет мне тогда было, - а дома никого, и комната пустая. Соседи говорят: "Твои все уехали". Родители, наконец, собрали деньги на кооперативную квартиру, и вот пришло, видимо, время переезжать. Причем я сама была на собрании кооператива, когда решали, кому какой этаж достанется. Тащили билетики с номерами квартир, и мама сказала: "Тяни ты, у тебя рука легкая". Я вытащила первый этаж, а мама очень хотела третий, с балконом... С тех самых пор моя голубая мечта - жить высоко. Но как-то всегда не везло, первый этаж преследовал меня всю жизнь. И в Череповце, и в Питере, куда мы с мужем позже перебрались.
И вот стою в дверях и думаю: "Ага, значит, надо и мне на новую квартиру ехать". (Меня возили туда всего один раз, но адрес я запомнила.) Денег у меня не было, я вышла на улицу и попросила у дяденьки три копейки. Причем спокойно и уверенно, как человек, который имеет право. Он только спросил: "А зачем тебе?" Я объяснила, взяла три копейки, села в трамвай, добралась до новостроек и там отыскала свой дом. Помню, открывается дверь, и потрясенные папа с мамой восклицают: "Боже мой, как же ты нас нашла?!"
- Дети всегда придумывают себе другую реальность. Во что вы любили играть?
- В принцессу. Надевала на голову вуаль из шторы, из тюля мастерила юбочку. Смотрела на себя в зеркало и думала: какая же я красивая!
- И мечтали, наверное, стать актрисой...
- Нет, моя жизнь должна была сложиться по другому сценарию. Мама все за меня спланировала. В семь лет мне купили фортепиано, я занималась музыкой дома, потом в музыкальной школе. И вот, по замыслу мамы, я заканчиваю школу, поступаю в музыкальное училище, потом выхожу замуж, причем обязательно за военного, потому что сразу будет квартира. ("Чтобы не случилось так, как у нас с папой".) Мы куда-нибудь уезжаем, и я работаю преподавателем музыки в детском садике. Такая вот счастливая жизнь...
Надо сказать, что многие мои одноклассницы по музыкальному училищу действительно вышли замуж за военных. У нас в Череповце было военное училище радиотехники, элитное, так сказать, заведение. Вдоль училища шла аллейка, и все девчонки вечерами там прогуливались, искали женихов. Но я так ни с кем и не познакомилась.
- Как Вы захотели стать актрисой?
Когда мне захотелось стать актрисой? Примерно лет в четырнадцать.
Я тогда переживала свою первую любовь, достаточно сильную. Кажется, родители моего бой-френда, как сейчас говорится, были против. Моя же мама отнеслась ко мне с пониманием, хотя вся школа была взбудоражена нашим бурным романом. Подробности активно обсуждались, и маму не раз предупреждали: "Смотрите, они догуляются!" Но у нас не случилось даже первого поцелуя. Так, писали друг другу стихи, а я еще и музыку сочиняла. Романтическая была история...
- А почему родители кавалера были против?
- Они говорили, что нужно заниматься делом, получить образование. Очевидно, я казалась им девушкой легкомысленной (так многие считали), хотя была круглой отличницей, и портрет мой висел на школьной доске почета. Правда, в восьмом классе, когда я стала комсоргом школы, меня осуждали за то, что не так выгляжу, как положено комсомольскому секретарю. К тому времени я уже начала красить волосы и пользоваться бигуди. Смачивала волосы перекисью, накручивала их на ночь и приходила в школу не с гладкой прической, как все остальные девочки, а с курчавой гривой, которая все белела и белела. Последней каплей было ограбление садового участка, после чего меня выгнали из комсоргов.
- Ограбление?
- Ну да, это так называлось. Летом в пионерском лагере мы все должны были тоннами собирать чернику. Нам говорили, что это очень важно, потом чернику отправят в город, на варенье. И вдруг совершенно случайно я обнаружила, что большая часть собранного урожая стоит в бочках на садовом участке сторожа. В отместку за обман мы ночью объели его клубнику. Утром после экстренного собрания всех нас выстроили и грозно спросили: "Кто это сделал?" Я сделала шаг вперед, за мной еще двое (хотя всего "виновных" было восемь человек). И нас отправили домой, всех троих. Остальных мы не сдали. На этом моя блестящая комсомольская карьера закончилась.
- А что же ваш роман, ваша первая любовь?
- Родители Германа запретили ему со мной встречаться, а вскоре он отправился в Москву и стал хоккеистом: играл в московском "Спартаке". Потом, кажется, уехал в Германию, и больше я его никогда не видела. Жуткие были страдания, слезы, и мама тоже за меня переживала - мы вместе плакали над моей несчастной любовью.
Вот тогда-то я и решила стать актрисой. Мне хотелось, чтобы он понял, чего лишился, расставшись со мной. В Череповце был народный театр, довольно, кстати, заметный в городе. Я попыталась в него поступить. На пробах читала стихи Асадова, меня приняли - но определили в малышовую группу, где занимались дети лет семи-восьми. А мне уже исполнилось четырнадцать. Я была глубоко оскорблена: я, значит, не такая уж талантливая, значит, недостойна того, чтобы выходить на сцену?! Смириться с этим я не могла и решила после восьмого класса поступать в Ярославское театральное училище. (В то время на первый курс принимали с незаконченным средним образованием.)
В Ярославле на приемных экзаменах меня почти не слушали: прочла две-три строчки и слышу: "Хватит, спасибо". Я страшно удивилась.
- Обычно это считается плохой приметой. Не дослушивают - значит, не понравилась.
- У меня и было такое ощущение, что не возьмут. Я даже отказывалась читать списки поступивших. Но меня, как ни странно, приняли.
- И все страдания, конечно, сразу были забыты?
- Моментально. Кроме того, я снова влюбилась. Саша Самохин был самым красивым молодым человеком на нашем курсе, никому и в голову не приходило, что он может обратить на меня внимание. Вокруг все девочки такие яркие и гораздо старше меня, лет по восемнадцать-девятнадцать. У них и прически, и макияж, и одеваться они умели. А я - маленькая, худенькая, одевалась очень бедно и чувствовала себя дурнушкой.
Первый раз Александр меня заметил, когда сестра привезла мне кое-какие свои вещи. Зеленая бархатная юбка и босоножки на каблуках произвели сильное впечатление на моих однокурсников, за мной сразу стали ухаживать. И Саша в том числе.
Летом нас отправили "на картошку". Вечерами, естественно, танцы, бурное общение. И вот мы с Сашей однажды танцуем под какую-то лирическую медленную музыку. Я слова не могла вымолвить, настолько он мне казался красив и хорош. И вдруг Саша (он очень серьезный, рассудительный) признался, что я ему очень нравлюсь, что я милая и симпатичная. "А самое главное, - сказал, - неглупая, в свои пятнадцать лет ведешь себя как совершенно взрослый человек". После этого танца в деревенском клубе роман и завертелся. По возвращении в город у нас уже были официальные "ухаживательные" отношения.
- Как же он ухаживал? Цветы, наверное, охапками носил?
- Он как-то не по этой части. Знаете, есть поклонники, которые сразу с цветами и духами, а Саша - просто нормальный, надежный человек. Муж. И я сразу это почувствовала. Цветы, подарки и все остальное было от других, а Саша по-другому ухаживал, более серьезно. Постепенно он оттеснил всех моих воздыхателей, мы стали официальной парой. И опять все пришли в волнение, все училище, потому что мне - пятнадцать, ему - двадцать четыре, и обоим еще надо учиться...
Преподаватели и друзья советовали ему поискать себе девчонку постарше, не такую малолетку. И меня мама предупредила: "С ребенком на руках я тебя в дом не пущу". Но Саша очень нежно ко мне относился, ждал. А когда мне исполнилось шестнадцать, собрались наши родители, и мы решили, что теперь будем жить вместе - у нас семья.
Через три года мы окончили училище, сыграли выпускной спектакль. Я, помню, села перед зеркалом в гримуборной и задумалась: а что же дальше? Дальше, как потом выяснилось, меня ожидало большое разочарование...
Мы с Сашей уехали работать в Ростов, но уже через год я ушла в декрет.
С рождением ребенка у меня начался легкий психоз: казалось, что жизнь закончилась. В театре мои роли отдали другой актрисе, хотя на работу я выскочила, когда Сашеньке исполнилось всего два месяца. Может быть, я была не настолько профессиональна, чтобы делать на меня ставку... Короче говоря, в театре я разочаровалась. Хотела уехать за границу, в Чехословакию, например, и уговаривала Сашу. Он только плечами пожимал: "Что ты будешь там делать?" - "Буду работать водителем троллейбуса". Я так устала от этой борьбы, что, в конце концов, решила: будь что будет. И в этот момент судьба вдруг сделала мне подарок...
Был кошмарный вечер, шел дождь, стекла звенели от ветра - там же степи кругом, в Ростове, - и вот из этой дикой непогоды в нашем общежитии появился ассистент режиссера с Одесской киностудии. Он искал актрису на роль Мерседес в фильме "Узник замка Иф". Я шла по коридору с какими-то кастрюльками, в халате - представляете, как выглядит женщина, которая сидит с маленьким ребенком? Вдруг около меня останавливается мужчина и спрашивает: "Вы - Аня Самохина?" Я кивнула. Вижу, у него лицо немножко перекосилось: он, очевидно, не ожидал такое увидеть. Когда же я поняла, что речь идет о съемках у режиссера, который снял "Трех мушкетеров", от волнения закричала: "Вы не смотрите на меня, я не такая! У меня есть фотографии, я вам их сейчас покажу!" Это был шанс, и я за него ухватилась обеими руками.
Мои снимки отправили в Одессу, и я получила приглашение на пробы. Когда стало известно, что я утверждена на роль, собралась половина общежития. На пол постелили новое чистое полотенце. Есть такая старая актерская традиция: перед началом работы над ролью вытереть об него ноги - тогда тебя ждет успех. Новое полотенце - это как бы чистый, светлый путь. С легкой руки моих подруг по общежитию он и начался.
- Сколько помню, вы всегда играли женщин страстно влюбленных. Говорят, когда снимается любовная история, роман между партнерами почти неизбежен. А вас судьба сводила, можно сказать, с лучшими мужчинами российского кино: с Николаем Еременко в "Царской охоте", с Михаилом Боярским в фильме "Дон Сезар де Базан"...
- Вы знаете, у меня особое отношение к мужчинам-актерам. Я их люблю просто как свою семью. Но романов на съемочной площадке избегаю. Кстати, Михаил Боярский, по-моему, женщин недолюбливает. Относится с большой долей иронии к их уму и способности чем-то серьезно заниматься. Я его боялась: он на язык очень резок. Перед началом картины мы всегда согласовываем дни, в которые можем сниматься, ведь у каждого обычно по два-три фильма, график плотный. Помню, Боярский назвал свои сроки, а я сказала, что в это время приехать не смогу - уезжаю на кинофестиваль. Он совершенно озверело на меня посмотрел, и произнес: "Ты еще не доросла до фестивалей!" Я так обиделась на него, думаю, что ж это он меня совсем и за актрису не считает? Я его до сих пор побаиваюсь.
- У Валентина Гафта, с которым вы снимались в "Ворах в законе", тоже, по слухам, характер непростой...
- Валентин - очень трогательный. При всем его гигантском росте, уме, юморе и сарказме это абсолютный ребенок. И большой профессионал. Он играет дубли, а я стою и смотрю открыв рот... Они с Зиновием Гердтом настолько дополняли друг друга, я без конца хохотала над их шутками.
Однажды мы вместе ужинали в ресторане при гостинице - не помню уже, в каком городе, - сели втроем за стол, и Гафт говорит: "Ну что, Зиновий Ефимович, закажем по коньячку?" Гердт качает головой: "Нет-нет, Валя, подождите. Ну что вы торопитесь? Смотрите меню спокойно". Ровно через десять минут официант приносит бутылку шампанского и ставит на стол: "Это для вас - с того столика". Оборачиваемся - там кланяются. "Спасибо. Спасибо". Потом появляется еще шампанское. Следом - бутылка коньяку, за ней - бутылка вина. И через час полстола уставлено всевозможными бутылками. Зиновий Ефимович: "Ну вот, Валя, а вы собирались заказывать!" Это сейчас всенародная любовь к актерам несколько утихла, а тогда для нас все двери были открыты. Мы попадали в элитнейшие закрытые клубы, где сидели холеные дамы с тонкими сигаретами в длинных пальцах. Я удивлялась: "Надо же, какая кругом интересная жизнь!" и спрашивала: "Извините, пожалуйста, а где здесь проститутки?" Мне говорили: "Да все, кроме вас".
- А вас не принимали за Риту, подругу мафиози, которую вы сыграли в "Ворах"?
- Принимали, и очень часто. Как-то я и Володя Стеклов с премьерой картины приехали в Днепропетровск. Сидим в кабинете директора кинотеатра, пьем чай, вдруг вбегает хозяйка кабинета, вся бледная, трясущаяся, и говорит "Боже мой, он опять здесь!" Оказывается, всю неделю, пока шел фильм, в кинотеатре появлялся мужчина в белом костюме с красным платком в нагрудном кармане (именно так одет герой Валентина Гафта) и спрашивал: "А где Самохина? В афише написано, что она должна быть". Узнав, что я, наконец, приехала, он потребовал, чтобы его оставили со мной наедине. Стеклов, как истинный джентльмен, встал грудью на мою защиту: "Не бойся, Аня, можешь с ним говорить, я постою за дверью". Но тут подоспела милиция, и человека в белом костюме вывели вон. Потом выяснилось, что это реальный прототип персонажа из нашего фильма: он имел подпольное производство, и его в свое время посадили.
Таких курьезов можно вспомнить немало. На самом деле я разительно отличаюсь от своей героини. Хорошо ли это, плохо ли - не знаю, можно только позавидовать, если человек способен так ярко прожить жизнь. Но для Риты все закончилось пулей в спину... Мне бы так не хотелось. Поэтому я предпочитаю избегать драматических ситуаций.
- И все же, хотелось вам этого или нет, но эта роль явно повлияла на вашу жизнь. Ваша героиня бросает мужа, человека порядочного, достойного, но скучноватого, и пускается в опасные приключения. И вы тоже расстаетесь с мужем, с которым жили душа в душу...
- Мы с Сашей разошлись, заметьте, после пятнадцати лет брака. И расстались мирно, без скандалов. Понимаете, мне всегда надо двигаться вперед, я не приемлю застой в любом деле - моя первая семья, наверное, и подверглась такому застою. Саша очень спокойный, а мне все время чего-то надо, я рвусь вперед. Так вот все и получилось.
- Вы неожиданно для всех выходите замуж за человека, никак не связанного с актерским миром, и открываете в Питере шикарный ресторан. По нынешним временам такой бизнес - занятие весьма рискованное.
- Здесь тоже нет ничего удивительного: у моего второго мужа, когда мы познакомились, было небольшое кафе. Там устроили презентацию одного из моих фильмов. В начале вечера ко мне подошел очень жизнерадостный, обаятельный мужчина лет тридцати с небольшим, поздоровался и произнес банальный текст, который актрисе часто приходится слышать: что уважает мое творчество и любит меня как актрису. Никаких флюидов между нами не ощущалось, трудно было предположить, что этот человек станет моим мужем. Как вышло, что мы с Димой решили пожениться, до сих пор не могу понять. Такие скоропалительные браки, как правило, обречены на неудачу. Нам давали от силы два месяца, самое большее - полгода. Но прошло уже пять лет, а мы до сих пор вместе...
А что касается ресторана - это моя давнишняя мечта. Я люблю и умею готовить, считаю себя неплохой хозяйкой и в доме, и в ресторане. Сама занимаюсь кухней и интерьером - словом, всем, чем положено, и нахожу это очень интересным. Вначале, безусловно, ко мне относились с легкой иронией. Считали, что я лишь подставная фигура, за мной стоят какие-то дяденьки с тугими кошельками. Но за три года отношение в корне изменилось - теперь все понимают, что я и в финансах неплохо разбираюсь, и в специфике ресторанного дела. Сейчас, кстати, собираюсь открыть второй ресторан.
- Наверное, у вас и телохранители появились?
- А что хранить-то? В случае чего охрана не спасет.
- Интересно, а репутация секс-символа помогает в делах?
- Конечно, любой мужчина-бизесмен, к которому я прихожу с деловым предложением, мне охотно поулыбается. Но когда дело дойдет до денег, тут ни на какие женские уловки рассчитывать не приходится: вам не помогут ни глаза, ни ресницы, ни длинные ноги. Мужчины в этом плане сильно изменились - наступили времена жесткого бизнеса.
- И в кино вам, должно быть, теперь предлагают роли бизнес-леди?
- Вовсе нет. Прошлым летом, например, я сыграла авантюристку международного класса. Фильм очень хороший, с детективным сюжетом. В Нижний Новгород на празднование трехсотлетия Романовых идет пароход "Святитель Николай". На пароходе - пестрая компания: некий граф Строганов, который направляется с инспекцией по городам и весям; певица Волошина, пользующаяся особым расположением императора, ее любовник, каспийский магнат, и так далее. Певица Волошина - это я, как вы понимаете, - все время падает в обмороки и рыдает. Граф Строганов - на самом деле знаменитый карточный шулер - встречается на судне со своим давнишним партнером. Два жулика собираются поиграть, но совершенно неожиданно сами попадают в руки шайки более молодых и талантливых аферистов, которые "раздевают" обоих догола. Ну и в результате оказывается, что всей этой командой управляет не кто иной, как Волошина.
- А вы играете в покер?
- Вообще-то я люблю поиграть в казино. Иногда выигрываю, но немного. И проигрываю - тоже немного.
- А так хочется вас представить в ситуации певицы Волошиной.
- Нет-нет, это не для меня. Авантюризм - либо для шизофреников, либо для очень сильных натур, а я - где-то в подозрительной серединке...
