О прочитанном. Часть 19.
«Патологии», Захар Прилепин - …Над головой свистят пули, под ухом трещит рация, пустой автомат оттягивает плечо, а тебе всего 19-ть. И в пору кадрить девочек-первокурсниц в цветастых сарафанах.
«Пес, который говорил с Богами», Дайана Джессап - В Элизабет зарождается чувство дружбы - широты невиданной - не смотря на то, что через годик-другой она могла бы сама препарировать пса - уже в качестве дипломированного хирурга.
«Приемный покой», Татьяна Соломатина - Если бы Татьяна написала солидный медицинский трактат об акушерстве - он смог бы заинтересовать только коллег «по цеху», сведущих в терминологии. А так - получилось вполне удобоваримое чтиво для непосвященных, в котором докторА богАми вовсе не выглядят.
«Белая горячка», Михаил Липскеров - На тему алкоголизма лучше всего говорить с алкоголиками - когда те в состоянии изъясняться членораздельно. Всем сердобольно-интересующимся они в подробностях расскажут о «наболевшем». А под конец исповеди еще и червонец попросят… - на еду, конечно.
«Робин Гуд - король разбойников», Александр Дюма - Я то и дело ловила свое лицо на выражении блаженно-просветленного недоумения, пока читала о мужчинах в трико («зрелище» само по себе сомнительное), которые бегали по Шервудскому лесу, словно муравьи по раскаленному асфальту.
«Патологии», Захар Прилепин
- У меня очень странные отношения с войной. Я не люблю песни о ней, я не люблю фильмы о ней, я не люблю книги о ней. Мне кажется, что любые попытки донести до обывателя весь ужас того, что называют словом «война», - изначально тщетны и обречены на провал. Потому что, только побывав в самом пекле, ты сможешь по-настоящему, собственной кожей прочувствовать заданный градус страха и бессилия.
…А какие эмоции испытывает средне статистический читатель, видя на страницах словосочетание «обгоревший труп» или «раздробленный череп»? - Да никаких, в общем-то. Листает себе книжонку дальше, исправно слюнявя пальчик. - Мы ведь дети современности, пресыщенные боевиками и блогбастерами. Разве ж нас напугаешь описанием ажурных кишок на асфальте? - Наоборот! «Больше крови, автор! Больше зрелищ!».
Однако совсем другое дело, когда этот самый горящий труп с проломленным черепом - реален. Лежит в двух шагах от тебя - скрюченный в неестественной позе и воняющий паленым мясом… Лежишь и ты - с ним рядом: над головой свистят пули, под ухом трещит рация, пустой автомат оттягивает плечо, а тебе всего 19-ть. И в пору кадрить девочек-первокурсниц в цветастых сарафанах.
…Пожалуй, роман мне скорей понравился, чем нет. Хотя опять же я мыслю не теми категориями, что применимы в случае большинства книг. Я сейчас говорю не о душераздирающей реалистичности повествования. Патриотичным бесстрашием и показушным героизмом здесь, кстати, тоже не пахнет… - Я говорю скорее о признаках человечности. О панике, которая накатывает во время боя и которой проще поддаться, чем с ней совладать. О постоянном чувстве голода, что сопровождается колоссальными физическими и психологическими нагрузками. И о воспоминаниях из мирной жизни - жизни, в которой ты был обычным пацаном, каких миллионы по всей стране.
Что ж… Прилепин - как автор - неплох. Чечня и ее коренные жители прописаны умеренно-колоритно. Чувство братства в отношениях между нашими парнями передано в полном объеме, а топорный солдатский быт дозировано разбавлен грубоватым юмором строевых будней. Разве что сцены сражений могут показаться затянутыми, но иногда цепляет емкая фраза или яркий образ - потому не советую их пропускать.
И все же война - тема «избранных». О любви писать и читать проще - за редким исключением мы все ее познали. А вот на войне побывали не многие… Тех, кто с нее вернулся, - и того меньше.
«Пес, который говорил с Богами», Дайана Джессап
Сырая книга. Сразу видно, что она у автора первая. Ни слог, ни сюжет не порадовали, если честно.
Начнем с сюжета. Девушка Элизабет учится на врача, а в свободное от учебы время - стажируется в лаборатории. Конкретнее - она является смотрителем над подопытными собаками. И вот одним прекрасными днем из общей массы гавкающих четвероногих созданий наша героиня выделяет рыжего питбуля по кличке Дамиан. И зарождается в ней чувство дружбы - широты невиданной - не смотря на то, что через годик-другой Элизабет могла бы сама препарировать пса - уже в качестве дипломированного хирурга. Тем не менее, как показывают несколько сот страниц лабораторных хроник, зародившейся широты оказывается недостаточно: Элизабет исправно таскается к клетке с питбулем, но помогать ему не особенно стремится. Вялая беготня по инстанциям, связанным с защитой прав животных, - не считается. На моей памяти в книге было достаточно моментов, когда можно было просто выпустить Дамиана на волю (а не гулять с ним по полянкам, под конец исправно возвращая зверя в камеру смертников)… В итоге искалеченный пес все-таки оказывается в объятьях Элизабет, но пребывает он там недолго.
Питбуля было откровенно жаль. Чего только ученые с ним не вытворяли (особенно впечатлительным читать противопоказано)! И хотя авторша временами пыталась залезть в собачью голову и объяснить нам поступки пса (переходим к разбору слога) - выглядело это на редкость неубедительно. Даже как-то по-детски наивно и глупо. Однако мысли человеческой особи по имени Элизабет порой выбешивали несравнимо сильней любых гипотетических собачьих раздумий.
В целом же, как мне кажется, Джессап попыталась затронуть в своей книге сразу три аспекта: морально-этический вопрос об использовании животных в медицине; глубинные мотивы дружбы и понимания между человеком и собакой; возможность единения с природой в попытке обрести душевный покой. Не думаю, что мне самой стоит подробно рассматривать под лупой что-либо из перечисленного. По крайней мере, Дайана до меня уже попыталась - да мастерства не хватило. У нее животные уподобились жестоко и бесцельно истязаемым жертвам, дружба свелась к дрессировке в старании осуществить диалог, а лик Матушки-природы ярче всего проступил в образе язычницы-самоучки. По мне - так это однобокое и дилетантское виденье. Но кто я такая, чтобы рассуждать о высоких материях?.. - Поздравим автора с дебютом. Видно же, что человек старался!
«Приемный покой», Татьяна Соломатина
Длинные коридоры, неудобные скамейки, однотипные палаты и больничные койки. - Вы к нам рожать или просто мимо проходили?..
Занятная книжка. Но скорее развлекательная, чем «для размышлений и дум». Еще она останется для меня книгой-образом. Я сейчас уже не вспомню ни имен героев, ни хронологию событий, но одна из процедур навсегда останется в памяти - это изъятие мертвого младенца из утробы. - Упомянутая сцена не проймет только конченного циника. Я такую ярость испытала в отношении «потерпевшей» мамаши и неразумного папаши, который подобное допустил, что возникло непреодолимое желание надавать обоим щедрых пощечин, а потом трехэтажным матом к полу припечатать (это при том, что я не рукоприкладствую и не ругаюсь).
Из того, что действительно не понравилось (и не мне одной) - так это рассуждения о религии ближе к концу. Изначально все шло вроде бы хорошо: Татьяна Соломатина, в прошлом сама врач, подробно и доходчиво «объясняла» читателю свою профессию на наглядных примерах. Но тут вдруг один из ее героев так увлекся, что взялся растолковывать нам смысл заповедей. - С чего вдруг?!.. Он кто, поп или все-таки доктор?.. Да и сама Татьяна вроде не монашка, чтобы трактовать священное писание мирским людям, да еще так вольно, с использованием чуть ли ни бытового сленга. Лишним было сие отступление от основной темы - аж по глазам резануло. (К слову, Соломатина и ангелов на землю низвергнуть пыталась… Один такой человеко-ангел женского пола у нее в книге целую семью опекал. Хотя ангел, сделавший аборт - это какой-то «бракованный» ангел, не находите?).
В общем думаю, можно было сделать роман менее плоским и попсовым. Хотя с другой стороны, говоря о серьезных вещах легко и с юмором, имеешь больше шансов достучаться до собеседника (т.е. читателя). Если бы Татьяна Соломатина написала солидный медицинский трактат об акушерстве - он смог бы заинтересовать только коллег «по цеху», сведущих в терминологии. А так - получилось вполне удобоваримое чтиво для непосвященных, в котором докторА богАми вовсе не выглядят. Они так же мучаются похмельем, неразделенной любовью и угрызениями совести - как и мы, простые смертные.
«Белая горячка», Михаил Липскеров
- Случайно прочитала не того Липскерова. Но таки прочитала.
По сути, я была ориентирована на Дмитрия, однако достался мне Михаил, точнее - его автобиографичный герой, мучающийся непрекращающимся похмельем, мутными воспоминаниями и приступами «белой горячки». Ну ваще караул-караул!.. Будучи насильно внедренной в проспиртованные мощи конченного алкоголика, я будто сама испытала все прелести многодневной ломки. Но пойдем по порядку.
Мен (то бишь главный герой) практически все повествование кочевал с койки на койку, раздавая своим собратьям по несчастью занятные прозвища и предаваясь размышлениям о прошлой жизни, а это - несколько десятилетий бухалова, которые - о, чудо! - скомканное сознание фрагментарно сохранило в недрах мозга. Тем не менее я, среди всех этих бекапов и флешбеков, так и не разглядела каких-либо веских причин для постоянного пребывания «под мухой». Просто Мен начал баловаться алкоголем еще в ранней юности, а далее он уже просто не видел причин для прекращения возлияний.
- Ну что тут скажешь..? В наше время многим проще убежать от реальности - а хоть бы и в пьяный угар. И ведь вроде бы все есть у человека: талант, работа, семья, достаток, но нет. Жить ему, видимо, скучно. А иного способа повеселиться - не нашлось. *развела руками*
На тему алкоголизма лучше всего говорить с алкоголиками - когда те в состоянии изъясняться членораздельно. Всем сердобольно-интересующимся они в подробностях расскажут и про нехватку денег, и про жажду очередной дозы, и про ампутированные конечности - в следствии засыпания под забором или закупорки сосудов. А под конец исповеди еще и червонец попросят… - на еду, конечно. Я же читать мораль не стану… Скажу только, что лицезрела близкого человека в крайней степени опьянения, когда он мог ударить просто так и даже не вспомнить об этом на утро. - Стыдно. Брезгливо. И страшно.
Но вернемся к книге. Ближе к финалу повествования наиболее выносливых читателей ждет очередная вольная интерпретация Библии. - Вот уж не знаю, в каком состоянии был сам Липскеров, когда такое сочинял. И издатели, когда его публиковали. Вышло просто откровенное словоблудие и кощунство в неприкрытой форме. Отсюда и резюме: книга из разряда «выкинуть и забыть». А еще лучше: «не читать».
«Робин Гуд - король разбойников», Александр Дюма
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?..
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек -
Резвый, шустрый Робин!
Это фрагмент стихотворения Роберта Бернса в переводе Маршака - строчки, которые я знаю с детства. Помню, мама включала старенький патефон, усаживала меня рядом и заводила пластинку с историей о Робин Гуде. И я уходила в Шервудский лес - вслед за храбрыми разбойниками, которые наказывали подлецов, защищали бедняков и оберегали истинную любовь… Но даже когда игла заканчивала свой ход, задорная песенка про «резвого паренька» продолжала звучать во мне отголосками.
…Дюма написал очень наивный по нынешним временам роман, вызывающий улыбку снисхождения у циничного современника. По крайней мере, я то и дело ловила свое лицо на выражении блаженно-просветленного недоумения, пока читала о мужчинах в трико («зрелище» само по себе сомнительное), которые бегали по Шервудскому лесу, словно муравьи по раскаленному асфальту. Сам же лес представлялся неким прототипом «бермудского треугольника» - с одной стороны там было очень легко потеряться, а с другой - так же легко набрести на своего злейшего врага. (Очевидно, в первом случае белочки заметали хвостами человечьи следы, дружно напевая песенки Уолта Диснея, а во втором - все теми же хвостами указывали нужное направление!).
Вот ведь блин!.. Ну, не могу я всерьез воспринимать книгу, которую мне надо было прочитать лет двадцать назад. Я бы тогда и под образ Робин Гуда мальчонку с соседней парты без труда подогнала, и себя, обмотавшись простыней и накрасившись маминой помадой, знатной леди почувствовала… А нынче - не-е-е… Старовата. Цинична. И желчна до невозможности.
Кстати финал и вовсе остался мне непонятен. Ощущение такое, будто у меня на руках только первый том и это разве что середина истории, но никак не ее конец. - Робин повзрослел (по крайней мере, трико на нем в моем воображении стало сидеть чуть более складно); организовал, наконец, свою знаменитую «банду»; убедился во взаимности трепетных чувств к выбранной даме сердца и вдруг - вуаля! - страницы в книжке кончились.
В чем подвох?!..