Офицеры

[schwg]

Есть книги, которые просто необходимо читать и перечитывать.
Книги о чистой любви, о преданности Родине, о людях, несущих в себе эти качества, честных, гордых, справедливых, стойких, одним словом - о НАСТОЯЩИХ людях...
Читать, чтобы обрести опору, чтобы уверовать в себя и в людей, в доброту, в правду; читать, чтобы понять, как жить по совести; читать, чтобы не позволить себе забыть; читать, чтобы передать после детям, и чтобы они тоже не забыли.

Такова для меня военная проза Бориса Васильева.
Здесь только об "Офицерах" хочу сказать. Сколько плакала и сколько выписала в тетрадь...

***
На вышке Алексей уже установил пулемёт, когда туда поднялся комэск. Молча проверил прицел, просмотрел пулеметные ленты. Поймав веселый взгляд Алексея, усмехнулся:
- Какого года?
- Второго, товарищ командир.
- Значит, сразу - на курсы?
- Так комсомол приказал.
- А жениться вам тоже комсомол приказал?
- Это мой личный вопрос, - нахмурился Алексей.
- Ваш личный? Ошибаетесь, взводный. Женитьба - дело чести вашей, а не вопроса.

Алексей растерялся настолько, что, поморгав, совсем не по-уставному протянул:
- Чего-о?..

- Когда вы просите женщину вручить вам руку и сердце, вы внутренне даете самому себе слово чести, что всю жизнь будете служить ей щитом и опорой. Что в любых несчастьях, болезнях, горестях вы не покинете ее и никогда не предадите. Никогда.
- Ну это - само собой, - рассудительно сказал Алексей.
- На всю жизнь - слово чести, взводный. А жизнь может оказаться длинной. Даже при нашей с вами профессии.
- Какая же это профессия? - с ноткой превосходства удивился Алексей. - Военный - это никакая не профессия. Это просто служба такая.
- И долго же вы просто служить собираетесь?
- До победы мировой революции, - чуть запнувшись, но твердо сказал взводный.
- А потом?
- Когда - потом?
- После победы мировой революции?
- После победы? - Алексей смущенно улыбнулся. - После победы я учительствовать пойду. Вот учитель - это настоящая профессия, товарищ командир эскадрона.
- А я, представьте себе, всю жизнь гордился своим делом, - комэск вздохнул. - И отец мой им гордился, и дед. Другие знатностью гордились или богатством, а мы - профессией.
- Что же это за профессия такая?
- Родину защищать. Есть такая профессия, взводный: защищать свою родину.

И застеснявшись патетики, поднял к глазам бинокль.

***
Анна Васильевна встала, намереваясь уйти, но Люба удержала ее, усадив чуть ли не силой.

- Подождите, Анна Васильевна, подождите. Я глубоко благодарна вам за откровенность, но прошу выслушать и меня. Я не только жена офицера, но и дочь офицера. А мой Егор не только сын офицера, но и внук офицера и даже правнук, насколько мне известно. И вы предлагаете воспитать из него трусливого мещанина? Угодливого обывателя?
- Да представляете ли вы, Любовь Андреевна, что происходит в стране?
- Я не судья моей стране, но я судья себе самой. Честь офицера - выше собственного благополучия, выше самой жизни. Вот что я хочу вложить в моего сына. А вы предлагаете обратное. Да разве Егор простит себе, что струсил и предал свою первую любовь? Ни Егор, ни Маша не простят нам с вами этого никогда. Никогда!
- Но для их же спасения…
- Их спасение в любви, Анна Васильевна.

***
А в комнате тихо плакала Любовь Андреевна.

- Зачем же вы плачете, Любовь Андреевна? - удивленно спросила Лена.
- Никакая я тебе не Андреевна. Я тебе бабка, поняла? А реву потому, что ты - дура, и мне тебя, дуру, жалко.
- Почему? - упавшим голосом спросила Лена.
- Потому что не знаешь ты их, Трофимовых этих, а я знаю. Нахлебаешься ты с ним горя, второй-то женой быть совсем невесело.
- Отчего же - второй?
- А оттого, что первая у них - армия. Чуть поманила - и упорхнул твой муженек неизвестно куда. А ты одна в подушку плакать будешь. Реветь и ждать - вот и вся радость.
- А я не боюсь ждать! - вдруг взорвалась Лена. - И не пугайте меня! А реветь все равно не буду!
- Так ведь уже ревешь.
- Это не считается. Это в последний раз.

И Лена замолчала, увидев, что Любовь Андреевна ласково улыбается ей.

...Вечерело. Любовь Андреевна и Лена пили в комнате чай.

- Когда-то нас, жен офицеров, называли боевыми подругами, - продолжала разговор Любовь Андреевна. - Мы умели перевязать раненого, расседлать коня, набить пулеметную ленту. Конечно, сейчас другие времена, но суть осталась прежней. Ты понимаешь меня, Леночка?
- Понимаю, бабушка.
- Нет, пока не понимаешь, - грустно улыбается Любовь Андреевна. - Но надеюсь, поймешь правильно. Поймешь, почему твоего мужа будут будить среди ночи и посылать неизвестно куда. Поймешь, почему он никогда не скажет тебе, где был и что делал. Поймешь, что означает тревожный чемоданчик, который всегда будет у него под рукой и с которого дай тебе Бог всю жизнь только стирать пыль. Не думай, что так просто привыкнуть к такой жизни.
- Привыкнем, - беспечно улыбается Лена. - Мы еще так молоды.
- Молоды?..

Любовь Андреевна вдруг встала и вышла в другую комнату. Лена встревоженно смотрела ей вслед.

Любовь Андреевна вернулась быстро. В руках ее были две красные орденские коробочки.

- Они были моложе вас, отец и мать Ивана. Это их ордена. Этот - Егора, этот - Машеньки. Я хранила их - теперь настала твоя очередь. Придет время, и ты передашь их другой женщине: жене твоего сына. И скажешь: есть такая профессия - защищать свою родину.

Лена открыла коробочки и бережно достала из них тяжелые ордена Отечественной войны…