Сандра Ньюман «Джулия. 1984»
В нашу постмодернистскую эпоху не так уж редко встречаются книги, воплощающие нехитрый принцип audiatur et altera pars - берём известный всем сюжет и смотрим на него глазами другого персонажа (предпочтительно - антагониста). (Мне лично с ходу вспомнились «Грендель» Джона Гарднера (где события «Беовульфа» изложены с точки зрения монстра) и книга Апдайка про Клавдия и Гертруду, «самую проклинаемую пару любовников в мировой литературе»). Такие истории дают авторам немало плюсов - можно рассчитывать заинтересовать поклонников оригинального творения; можно также «расцветить» определенными подробностями мир, который был уже описан в более общем виде. Однако есть у подхода и определённые недостатки: в конце концов, читатель с самого начала знает, чем, в целом, кончится дело (мы знаем, например, что Беовульф оторвет руку Гренделю - иначе какой же это Беовульф?), так что интригу сохранить сложно.
Но я не раз читал великий роман Оруэлла (т.е. его можно читать и тогда, когда уже знаешь концовку), и цифры «1984» на обложке новой книги не могли не привлечь моего внимания, так что «Джулию» я прочёл и вот решил поделиться мнением с сообщниками.
Я ничего не знал про Сандру Ньюман, когда увидел её книгу на прилавке. По правде говоря, я подумал, что это, наверное, первый роман молодой писательницы. (На самом деле, Ньюман, создавая свою «Джулию», была на десять лет старше, чем была Маргарет Этвуд, когда писала «Рассказ служанки»). Уже после прочтения я узнал, что «официальное» благословение на написание романа, показывающего женский взгляд на события великой антиутопии , авторка получила от самого Фонда Оруэлла, возглавляемого ни много ни мало сыном Эрика Артура Блэра. То есть, Сандра Ньюман - писательница довольно именитая; причем, известна она именно своим «женским взглядом».
Таким образом, в центре одноименного романа оказывается как раз Джулия - будущая возлюбленная Уинстона Смита, работающая техником в Министерстве Правды («миниправе» на новоязе). Ньюман, как бы мимоходом, но довольно подробно, разворачивает перед читателем убогий быт Джулии (ещё более убогий, чем у оруэлловского Смита: тот хоть живёт в отдельной квартире, а не в общежитии с кучей соседок и засорившимся унитазом); постепенно знакомит и с историей жизни героини - историей действительно трагической. Джулия при этом выглядит гораздо более уверенно вписавшейся в мрачную жизнь столицы Океании, нежели Смит. Она, хоть и член внешней партии, всё-таки знакома и с жизнью пролов (благодаря взаимовыгодным сделкам «черного рынка») намного лучше Смита, который, даром что пишет: «если надежда вообще есть - то она в пролах», о жизни пролов не имеет никакого понятия. Несмотря на пережитые в юности ужасы, Джулия не сломалась - но приспособилась. Она боится полиции мыслей, но искренне любит Старшего Брата.
Я не случайно парой абзацев выше помянул Маргарет Этвуд: «Джулия» заставляет вспомнить «Рассказ служанки» - хотя, казалось бы, описанные авторками миры должны сильно различаться между собой. Однако, во многом, ультраправая теократическая тоталитарная диктатура не так уж отлична от крайне-левой атеистической автократии «ангсоца» - и дело не только в тайной полиции и публичных казнях. Как бы сильно ни подавляли такие режимы свободу мужчин - они всегда ещё более репрессивны в отношении женщин. Государство весьма рьяно вмешивается в половую жизнь своих подданных, криминализирует аборты, запрещает контрацепцию, карает внебрачные связи, искореняет (зачастую буквально) «сексменьшинства». Женское тело воспринимается государством в качестве инкубатора, предназначенного для вынашивания будущих подданных. Не случайно вопросы зачатия и беременности играют такую важную роль в романе Этвуд; важную роль играют они и в «Джулии». Режим Старшего Брата поощряет искусственное оплодотворение, при котором незамужние партийки вынашивают детей и отдают их на воспитание государству, чтобы новые граждане были абсолютно преданы одной лишь партии, не отвлекаясь на привязанность к семье. Для девушек же «ископл» - это возможность прикрыть незаконную беременность, возникшую в результате внебрачной связи. Как в каждом нищем обществе, секс остается одной из последних доступных человеку радостей, поэтому внебрачные связи в Океании процветают - несмотря даже на смертельную опасность, которую они несут (государство бдительно следит, чтобы радости в жизни вообще не было, а был лишь страх; и жестоко карает ослушников).
Читатель «Джулии» с самого начала знает, что у главной героини будет связь с Уинстоном Смитом; знает и о том, что они будут схвачены полицией мысли. Не вполне ясным из романа Оруэлла остается то, почему Джулия вообще увлеклась Смитом. Да и после ареста мы теряем Джулию из виду: дальнейшее повествование концентрируется на взаимоотношениях между Смитом и О’Брайаном, противоестественной связи между палачом и жертвой, заставляющей вспомнить другую подобную пару - Рубашова и Глеткина из знаменитого романа Кёстлера. Кульминация романа - знаменитая сцена в комнате 101, где для Смита всё кончается с его душераздирающим воплем: «Отдайте им Джулию! Не меня!»… А что же в это время происходит с Джулией?
Новый роман позволяет узнать это. Не хочется спойлерить, но проговорюсь, что, при всей своей готовности признаться в чём угодно, лишь бы избежать пыток - когда избежать не получается. Джулия переносит пытки с куда большей стойкостью, нежели Смит. И знаменитая финальная фраза оруэлловского романа «Он одержал над собой победу. Он любил Старшего Брата» - прозрачно перекликается с ньюмановской «..она одержала над собой победу. Она возненавидела Старшего Брата.»
Но в отличие от романа Оруэлла, роман Ньюман этой фразой не заканчивается… Читатель имеет возможность ещё проследить за бегством Джулии из Лондона. В городе всё больше примет войны - войны, которую режим явно проигрывает своему противнику, кем бы этот противник ни был. Оригинальный роман Оруэлла не оставлял надежды на бегство: предполагалось, что другие мировые державы (Евразия с Остазией) - такие же тоталитарные режимы, как и Океания, так что бежать некуда. А тут оказывается, что за пределами информационного пузыря, созданного пропагандой ангсоца - существует другой мир, существуют повстанцы, есть «свободные англичане» - дети беглецов-эмигрантов, вернувшиеся на историческую Родину, чтобы освободить её от тиранического режима. Оруэлл не придумал бы такого - он сам воевал добровольцем в Каталонии, чуть не погиб, и не помыслил бы, будто можно победить тоталитарный режим интервенцией группки пламенных идеалистов. Это как-то «по-голливудски», но, если вы успели по-настоящему возненавидеть ангсоц (а какой нормальный читатель не возненавидит?) - то хочется поверить в возможность такого финала.
Отдельно хочется упомянуть образ плененного Старшего Брата. Повстанцы захватили его вместе с его резиденцией, сохраняют его для будущего судебного процесса, и позволяют приватно взглянуть на него желающим. Джулия, к которой относятся с почтением как к жертве режима (вырванные ногти и искусанное крысами лицо в качестве свидетельства заслуг), конечно же, спешит воспользоваться этой возможностью. И, вместо статного усача, образ которого она многократно лицезрела на телекранах и плакатах в течение всей своей жизни - она видит дряхлого, впавшего в маразм старика, который вообще не понимает, где он находится и что происходит. Его непроизвольная дефекация лично меня заставила вспомнить тот факт, что и Сталин перед смертью обмочил свои галифе. (Всегда сто́ит помнить о том, что каждого кровавого диктатора всё равно рано или поздно ждёт старость, немощность и смерть (если он ещё и встретит смерть на полу в луже собственной мочи, то это бонус)).
Резюмируя тысячу с лишним слов, написанных выше - я лично не пожалел, что потратил время на роман неизвестной мне авторки. Конечно, он не может дотянуться до уровня великого пророческого первоисточника. Но, во времена, когда продажи «1984» в РФ достигли исторических максимумов (с чего бы это, интересно?); когда телевизор убеждает, что «Война - это мир» - вполне не лишне ещё раз вспомнить о нём.
Но я не раз читал великий роман Оруэлла (т.е. его можно читать и тогда, когда уже знаешь концовку), и цифры «1984» на обложке новой книги не могли не привлечь моего внимания, так что «Джулию» я прочёл и вот решил поделиться мнением с сообщниками.
Я ничего не знал про Сандру Ньюман, когда увидел её книгу на прилавке. По правде говоря, я подумал, что это, наверное, первый роман молодой писательницы. (На самом деле, Ньюман, создавая свою «Джулию», была на десять лет старше, чем была Маргарет Этвуд, когда писала «Рассказ служанки»). Уже после прочтения я узнал, что «официальное» благословение на написание романа, показывающего женский взгляд на события великой антиутопии , авторка получила от самого Фонда Оруэлла, возглавляемого ни много ни мало сыном Эрика Артура Блэра. То есть, Сандра Ньюман - писательница довольно именитая; причем, известна она именно своим «женским взглядом».
Таким образом, в центре одноименного романа оказывается как раз Джулия - будущая возлюбленная Уинстона Смита, работающая техником в Министерстве Правды («миниправе» на новоязе). Ньюман, как бы мимоходом, но довольно подробно, разворачивает перед читателем убогий быт Джулии (ещё более убогий, чем у оруэлловского Смита: тот хоть живёт в отдельной квартире, а не в общежитии с кучей соседок и засорившимся унитазом); постепенно знакомит и с историей жизни героини - историей действительно трагической. Джулия при этом выглядит гораздо более уверенно вписавшейся в мрачную жизнь столицы Океании, нежели Смит. Она, хоть и член внешней партии, всё-таки знакома и с жизнью пролов (благодаря взаимовыгодным сделкам «черного рынка») намного лучше Смита, который, даром что пишет: «если надежда вообще есть - то она в пролах», о жизни пролов не имеет никакого понятия. Несмотря на пережитые в юности ужасы, Джулия не сломалась - но приспособилась. Она боится полиции мыслей, но искренне любит Старшего Брата.
Я не случайно парой абзацев выше помянул Маргарет Этвуд: «Джулия» заставляет вспомнить «Рассказ служанки» - хотя, казалось бы, описанные авторками миры должны сильно различаться между собой. Однако, во многом, ультраправая теократическая тоталитарная диктатура не так уж отлична от крайне-левой атеистической автократии «ангсоца» - и дело не только в тайной полиции и публичных казнях. Как бы сильно ни подавляли такие режимы свободу мужчин - они всегда ещё более репрессивны в отношении женщин. Государство весьма рьяно вмешивается в половую жизнь своих подданных, криминализирует аборты, запрещает контрацепцию, карает внебрачные связи, искореняет (зачастую буквально) «сексменьшинства». Женское тело воспринимается государством в качестве инкубатора, предназначенного для вынашивания будущих подданных. Не случайно вопросы зачатия и беременности играют такую важную роль в романе Этвуд; важную роль играют они и в «Джулии». Режим Старшего Брата поощряет искусственное оплодотворение, при котором незамужние партийки вынашивают детей и отдают их на воспитание государству, чтобы новые граждане были абсолютно преданы одной лишь партии, не отвлекаясь на привязанность к семье. Для девушек же «ископл» - это возможность прикрыть незаконную беременность, возникшую в результате внебрачной связи. Как в каждом нищем обществе, секс остается одной из последних доступных человеку радостей, поэтому внебрачные связи в Океании процветают - несмотря даже на смертельную опасность, которую они несут (государство бдительно следит, чтобы радости в жизни вообще не было, а был лишь страх; и жестоко карает ослушников).
Читатель «Джулии» с самого начала знает, что у главной героини будет связь с Уинстоном Смитом; знает и о том, что они будут схвачены полицией мысли. Не вполне ясным из романа Оруэлла остается то, почему Джулия вообще увлеклась Смитом. Да и после ареста мы теряем Джулию из виду: дальнейшее повествование концентрируется на взаимоотношениях между Смитом и О’Брайаном, противоестественной связи между палачом и жертвой, заставляющей вспомнить другую подобную пару - Рубашова и Глеткина из знаменитого романа Кёстлера. Кульминация романа - знаменитая сцена в комнате 101, где для Смита всё кончается с его душераздирающим воплем: «Отдайте им Джулию! Не меня!»… А что же в это время происходит с Джулией?
Новый роман позволяет узнать это. Не хочется спойлерить, но проговорюсь, что, при всей своей готовности признаться в чём угодно, лишь бы избежать пыток - когда избежать не получается. Джулия переносит пытки с куда большей стойкостью, нежели Смит. И знаменитая финальная фраза оруэлловского романа «Он одержал над собой победу. Он любил Старшего Брата» - прозрачно перекликается с ньюмановской «..она одержала над собой победу. Она возненавидела Старшего Брата.»
Но в отличие от романа Оруэлла, роман Ньюман этой фразой не заканчивается… Читатель имеет возможность ещё проследить за бегством Джулии из Лондона. В городе всё больше примет войны - войны, которую режим явно проигрывает своему противнику, кем бы этот противник ни был. Оригинальный роман Оруэлла не оставлял надежды на бегство: предполагалось, что другие мировые державы (Евразия с Остазией) - такие же тоталитарные режимы, как и Океания, так что бежать некуда. А тут оказывается, что за пределами информационного пузыря, созданного пропагандой ангсоца - существует другой мир, существуют повстанцы, есть «свободные англичане» - дети беглецов-эмигрантов, вернувшиеся на историческую Родину, чтобы освободить её от тиранического режима. Оруэлл не придумал бы такого - он сам воевал добровольцем в Каталонии, чуть не погиб, и не помыслил бы, будто можно победить тоталитарный режим интервенцией группки пламенных идеалистов. Это как-то «по-голливудски», но, если вы успели по-настоящему возненавидеть ангсоц (а какой нормальный читатель не возненавидит?) - то хочется поверить в возможность такого финала.
Отдельно хочется упомянуть образ плененного Старшего Брата. Повстанцы захватили его вместе с его резиденцией, сохраняют его для будущего судебного процесса, и позволяют приватно взглянуть на него желающим. Джулия, к которой относятся с почтением как к жертве режима (вырванные ногти и искусанное крысами лицо в качестве свидетельства заслуг), конечно же, спешит воспользоваться этой возможностью. И, вместо статного усача, образ которого она многократно лицезрела на телекранах и плакатах в течение всей своей жизни - она видит дряхлого, впавшего в маразм старика, который вообще не понимает, где он находится и что происходит. Его непроизвольная дефекация лично меня заставила вспомнить тот факт, что и Сталин перед смертью обмочил свои галифе. (Всегда сто́ит помнить о том, что каждого кровавого диктатора всё равно рано или поздно ждёт старость, немощность и смерть (если он ещё и встретит смерть на полу в луже собственной мочи, то это бонус)).
Резюмируя тысячу с лишним слов, написанных выше - я лично не пожалел, что потратил время на роман неизвестной мне авторки. Конечно, он не может дотянуться до уровня великого пророческого первоисточника. Но, во времена, когда продажи «1984» в РФ достигли исторических максимумов (с чего бы это, интересно?); когда телевизор убеждает, что «Война - это мир» - вполне не лишне ещё раз вспомнить о нём.