"Непонятный роман" Иван Шипнигов
Москва, Петушки, далее везде
Я за то люблю Ивана...
Я люблю Ивана Шипнигова за то, что с его "Стримом" смеялась до слез. За умение соединять обыденное с глупым и пошлым, и, алхимической возгонкой таланта, преобразовывать хлам в высокую трагедию. За преданность Толстому, сочинения которого бесконечно перечитывает, и говорит об этом во всех своих интервью, не боясь прослыть странненьким. Удивительно, но при таком уровне погружения в прозу Льва Николаевича, у Шипнигова-писателя с ним ничего общего, кроме, пожалуй, имени жены. За восхищенное любование своей Соней, - Иван женат на писательнице Софье Ремез, лауреатке премии Катаева, и вот этот ореол последнего романтика, певца семейных ценностей в насквозь циничном мире, тоже невероятно импонирует мне-читательнице.
То есть, вы уже поняли, что я довольно предвзятый рецензент, и я ждала "Непонятного романа" примерно с весны, когда увидела его в лонге "Лицея", а после удивилась отсутствию книги в коротком списке премии. Думаю, что, в точном соответствии с заглавием, он остался непонят. У меня неплохо получается сводить сложные, нестандартные, экспериментальные тексты к простой интерпретации, попробую сделать это с новой книгой Шипнигова.
Смотрите, такая история: молодой, но уже достаточно известный писатель дает интервью молодому, но уже достаточно известному ютуб-блогеру. Понятно, что знакомы они давно и общаются непосредственно, что изрядная редкость для времени преимущественно заочных встреч и общения. Несколько странно, что встречаются для интервью они не в студии и не дома у кого-то из двоих, а в режиме совместной прогулки. Пара куда-то идет, ориентируясь по навигатору, время к ночи, и читатель очень скоро понимает, что к поискам клада, о которых говорит аннотация, в эвфемистическом "клад"надо бы прибавить приставку, суффикс и окончание Добавляет симпатии к героям? Скорее нет. Впрочем, это сильно зависит.
И как бы там ни было, "клада" они не находят. Зато обнаруживают в указанном месте бутылку скверного коньяку. "И немедленно выпил", в том смысле, что от халявы кто же откажется? А повествование в формате: "вопрос-ответ-разговоры ни о чем" обретает призвук бессмертной ерофеевской прозы. Называть это одиссеей я бы остереглась, но бесцельных блужданий в сторону cвана дома, который оказывается все дальше от стремящихся в его теплый уют странников, точно прибавится. Прустовская оговорка намеренная, хождение героев за три моря, пешком, на попутке, на такси, на убере - не только перемещение в пространстве, но, в изрядной мере, воскрешение потерянного времени.
Только вместо мадленок, колоколен и трещин в плитах двора замка Германтов - украденные со сковороды в общаге жареные пельмени и колоритный сбор кедровых орехов. Что до недостаточно ценимых писателем Иваном (который не совпадает с автором, но максимально близок ему) "Москвы-Петушков" - то в части нетрезвости, история максимально приближается к поэме. Потому что мерзким коньяком "Коктебель" (салют Волошин) героев одаривает всякий куст, под которым они останавливаются. Мало подлинной поэтики, много ресинтемента в стиле Высоцкого: "А потом рвал рубаху, бил себя в грудь,говорил, будто все меня продали".
Понятно, что симпатии герою это не добавляет. Даже когда читатель узнает в нем себя. Особенно - когда узнает себя. "Это неправильное зеркало! - хочется сказать, - исправьте, а лучше уберите. Вокруг такое творится, а он сокрушается, что не путешествовал, когда у вполне себе простых людей была такая возможность, просто потому что не знал - так можно." И что? А мы, что ли, не жалеем, что в нулевые и даже ранние десятые работали, растили детей, бухали вместо того, чтобы бросить все и посмотреть уже мир, как всегда мечталось? Даже несмотря на "такое, которое творится".
Всем подряд новую книгу я не стала бы советовать, трудно взглянуть на себя в неприглядном свете и не обидеться. Но если не боитесь выходить из зоны читательского комфорта - попробуйте.