Дмитрий Быков, "Истребитель"
Наверное, должен быть текст про то, что Дмитрий Быков признан иноагентом. Будем считать, что он тут есть, в Ээта книга ко мне пришла относительно случайно: планы почитать Быкова зрели в голове уже несколько лет, но они могли бы зреть и дальше, если бы не воля случая, и спасибо случаю за то, что он ко мне заглянул именно в такой форме, потому что (как вы уже догадались) книга мне очень понравилась.
Наверное, все помнят эпизод из "Друзей", где Джоуи положил книгу в морозильник, чтобы персонаж не умер? Так вот, мне в какой-то момент захотелось убрать "Истребителя" в морозилку, потому что показалось, что по логике и развитию текста, следующим умрёт один из самых обаятельных и приятных персонажей. Но я взяла себя в руки и дочитала всё-таки. А погиб ли персонаж я вам, конечно, не скажу - читайте сами. Рассказала я об этом к тому, что книга, вызывающая такую реакцию, просто не может быть плохой, ведь автор добился двух вещей: вбил в голову определенную закономерность, логику времени, как он её видит, и при этом заставил по-настоящему сопереживать персонажам и любить их. Ещё я для себя встретила описание идеальной женщины - какой, как мне кажется, она должна быть. Но я его вам тоже не покажу, тем более, что классных женщин там несколько. Повторюсь - читайте сами.
Помимо того, что книга увлекательная, мне как кинестетику очень понравилось то, что она вызывает внелитературные и внетекстовые ассоциации (хотя, конечно, есть такие дисциплины, которые всё рассматривают как текст). Например, мне эта книга напомнила "Болеро" Равеля, прямо в голове звучало, а смена ритмов повествования показалась практически кинематографической, как будто кто-то склеил вразброс бодрый фильм-катастрофу, комедию "Покровские ворота" и лирическое кино в стиле Вима Вендерса. Когда начинается описание полетов, процедур, работы советской госмашины ритм повествования как будто ускоряется, становится деловитым, сухим, ироничным, но когда речь идет о людях, пружина разжимается, текст становится мягче, лиричнее.
И эта смена тона, как мне показалось, позволяет автору себя проявить, но не слишком занудствуя при этом. Одно из понравившихся мне мест, где я ржала в голос - это когда описывалась постановка пьесы о подвигах летчиков-испытателей. Не буду приводить здесь цитаты (снова - читайте сами), но используются слова "пиэсса", "аки" и местоимение "ея", что как бы намекает на определенный тон, но при этом одновременно шутятся шутки, и всё вместе создаёт убийственную иронию, направленную в адрес ненавистных автору явлений. При этом о людях, о настоящих людях, об их чувствах, боли, об их жизни, автор (как мне показалось) пишет очень бережно и искренне. Да, они были вот такие, люди того времени, жили, как могли, любили ту страну, которая у них была, работали, как считали нужным, и они заслуживают уважения, и они его получают, а мы получаем красивые зарисовки о жизни, о ее смысле, о людях прошлого, о природе и о своей стране.
А еще есть несколько абсолютно издевательски-сказочных вставок про некромантов (што?), про то, как можно было сбежать из СССР на перекладных (два раза што?) и про непонятную то ли женщину, а то ли виденье (снова што?), которые, как мне показалось, нужны, чтобы слегка отдохнуть от гула турбин.
Из интересных штук мне бросилось в глаза то, как передаются слова героев. Хотя герои довольно разговорчивы, прямой речи мало, чаще всего их слова переданы через выделение запятыми реплик автора. Конечно, это может не означать ничего особенного, кроме деградации современной пунктуации, но мне нравится думать, что у этого явления есть свой смысл. Я, конечно, могу лишь предположить, но я рискну. Во-первых, советские времена часто ассоциируются с недомолвками и с умолчанием, с теми самыми секретными разговорами на кухнях, которые никак не документировались, и вот такое якобы нецитирование, вероятно, помогает сохранить эту атмосферу. А во-вторых, главный герой и источник вдохновения таки был журналистом, писавшим очерки, и можно сказать, что там, где прямая речь - это как будто мы читаем "официальную" историю, то, что было напечатано, а там, где прямая речь не оформлена как прямая, - это додумки, фантазии, так сказать, "неофициальная" версия, которая ни в какие источники не попала. Не зря же в предисловии Быков пишет, что вдохновлялся дневниками и архивами, и даже дает на них ссылку.
В общем, книга однозначно десять из десяти, что там сейчас принято говорить, когда очень круто? Она очень крутая, слово "разгвоздяйство" я забираю в личное пользование, отличное слово. Хлесткие цитаты вы и без меня найдете, вообще ничего не буду цитировать, читайте сами.
Наверное, все помнят эпизод из "Друзей", где Джоуи положил книгу в морозильник, чтобы персонаж не умер? Так вот, мне в какой-то момент захотелось убрать "Истребителя" в морозилку, потому что показалось, что по логике и развитию текста, следующим умрёт один из самых обаятельных и приятных персонажей. Но я взяла себя в руки и дочитала всё-таки. А погиб ли персонаж я вам, конечно, не скажу - читайте сами. Рассказала я об этом к тому, что книга, вызывающая такую реакцию, просто не может быть плохой, ведь автор добился двух вещей: вбил в голову определенную закономерность, логику времени, как он её видит, и при этом заставил по-настоящему сопереживать персонажам и любить их. Ещё я для себя встретила описание идеальной женщины - какой, как мне кажется, она должна быть. Но я его вам тоже не покажу, тем более, что классных женщин там несколько. Повторюсь - читайте сами.
Помимо того, что книга увлекательная, мне как кинестетику очень понравилось то, что она вызывает внелитературные и внетекстовые ассоциации (хотя, конечно, есть такие дисциплины, которые всё рассматривают как текст). Например, мне эта книга напомнила "Болеро" Равеля, прямо в голове звучало, а смена ритмов повествования показалась практически кинематографической, как будто кто-то склеил вразброс бодрый фильм-катастрофу, комедию "Покровские ворота" и лирическое кино в стиле Вима Вендерса. Когда начинается описание полетов, процедур, работы советской госмашины ритм повествования как будто ускоряется, становится деловитым, сухим, ироничным, но когда речь идет о людях, пружина разжимается, текст становится мягче, лиричнее.
И эта смена тона, как мне показалось, позволяет автору себя проявить, но не слишком занудствуя при этом. Одно из понравившихся мне мест, где я ржала в голос - это когда описывалась постановка пьесы о подвигах летчиков-испытателей. Не буду приводить здесь цитаты (снова - читайте сами), но используются слова "пиэсса", "аки" и местоимение "ея", что как бы намекает на определенный тон, но при этом одновременно шутятся шутки, и всё вместе создаёт убийственную иронию, направленную в адрес ненавистных автору явлений. При этом о людях, о настоящих людях, об их чувствах, боли, об их жизни, автор (как мне показалось) пишет очень бережно и искренне. Да, они были вот такие, люди того времени, жили, как могли, любили ту страну, которая у них была, работали, как считали нужным, и они заслуживают уважения, и они его получают, а мы получаем красивые зарисовки о жизни, о ее смысле, о людях прошлого, о природе и о своей стране.
А еще есть несколько абсолютно издевательски-сказочных вставок про некромантов (што?), про то, как можно было сбежать из СССР на перекладных (два раза што?) и про непонятную то ли женщину, а то ли виденье (снова што?), которые, как мне показалось, нужны, чтобы слегка отдохнуть от гула турбин.
Из интересных штук мне бросилось в глаза то, как передаются слова героев. Хотя герои довольно разговорчивы, прямой речи мало, чаще всего их слова переданы через выделение запятыми реплик автора. Конечно, это может не означать ничего особенного, кроме деградации современной пунктуации, но мне нравится думать, что у этого явления есть свой смысл. Я, конечно, могу лишь предположить, но я рискну. Во-первых, советские времена часто ассоциируются с недомолвками и с умолчанием, с теми самыми секретными разговорами на кухнях, которые никак не документировались, и вот такое якобы нецитирование, вероятно, помогает сохранить эту атмосферу. А во-вторых, главный герой и источник вдохновения таки был журналистом, писавшим очерки, и можно сказать, что там, где прямая речь - это как будто мы читаем "официальную" историю, то, что было напечатано, а там, где прямая речь не оформлена как прямая, - это додумки, фантазии, так сказать, "неофициальная" версия, которая ни в какие источники не попала. Не зря же в предисловии Быков пишет, что вдохновлялся дневниками и архивами, и даже дает на них ссылку.
В общем, книга однозначно десять из десяти, что там сейчас принято говорить, когда очень круто? Она очень крутая, слово "разгвоздяйство" я забираю в личное пользование, отличное слово. Хлесткие цитаты вы и без меня найдете, вообще ничего не буду цитировать, читайте сами.