"Годы" Анни Эрно
Женщина и утраченное время
Вся наша взрослая жизнь прошла при власти, которая не имела к нам никакого отношения, и двадцать три года казались единой безнадежной текучей массой, откуда не вышло ничего удачного в смысле политики. Мы ощущали такую досаду, словно у нас украли часть юности.
Анни Эрно, литературный Нобель нынешнего года и тот случай, когда к академикам испытываешь благодарность: если бы не их выбор, не узнала бы этой писательницы и этой книги. Одна из особенностей Эрно-писателя малый объем произведений, она не из тех, кто пакует сокровища своей мудрости в тысячестраничные кирпичи. В современности все больше тяготеюще к скроллингу и клиповости, у книги, на которую потратишь вечер, больше шансов быть прочитанной, чем у толстого романа.
"Годы" возьмут примерно столько по времени и написаны так, что чтение, вправду, похоже на просмотр ленты соцсети: проматываешь, погружаешься в текст как в ролик, оказываясь среди вещей, предметов, имен, идей, предрассудков, эмоций, чувств, обязанностей, привилегий одного кусочка реальности. Проматываешь дальше и картина вокруг полностью меняется. Малый объем отдельного фрагмента Эрно умеет максимально плотно наполнить значимым содержанием, соединяя историю прогресса, политику, культуру с этапами жизни женщины.
Книга выстроена в тесной привязке к визуальному ряду, каждый этап предваряет описание фотографии из семейного архива: маленькая девочка, подросток, девушка, юная женщина, молодая жена и мать, мама сыновей подростков, профессионал на грани развода, свободная женщина в новом мучительном романе, синдром опустевшего гнезда, бабушка и опять деструктивные отношения с мужчиной, разрыв и новые отношения, на сей раз конструктивные. Об этом фоном. это не заслоняет собой мира и того, что в нем происходит.
Собственно история в ее предметном наполнении и есть содержание. Вторая половина XX и первое десятилетие XXI века, промежуток времени от примерно 1946 года. когда Анни начинает осознавать себя более-менее внятно, до 2008, в котором книга вышла в свет. Обычная жизнь девочки из нижнего слоя среднего класса, у родителей была своя небольшая торговля в маленьком городке. Вот так одевались, это ели в повседневной жизни, то на праздник, такие разговоры велись в застольях, такие песни пели, такие присказки были, этим восхищались, то презирали и осуждали, так обращались с детьми, так лечились.
Время сдвигается, на следующем фото уже не милая пухлая детка, а девочка. которая хочет быть похожей на кинозвезду и безотчетно копирует позу с обложки журнала. Так общались в школе, четкое разделение класса на три не пересекающихся подмножества: богачки, изгои, середняки. Интересно. что об аспекте классово-кланового разделения с самого раннего этапа взросления практически никто не говорит как Эрно. У большинства тех, кто пишет о школе класс нечто монолитное. У нее четко: были девочки, которые вне школы не взглянули бы на тебя, были такие, которых ты сама не сочла бы достойными разговора. И внезапным узнаванием окатывает: на самом деле так, в любой группе из трех десятков человек общаешься максимум с десятью.
Время идет, девочка взрослеет, вот групповое фото старших школьниц, по спокойной сдержанности героини нипочем не догадаешься, что больше всего на свете ее беспокоит задержка месячных. Дальше: Париж, студентка, роман с будущим мужем, технический прогресс все настойчивее вторгается в повседневность, пылесос, холодильник с морозильной камерой, мечты о малолитражке. Первенец, ежедневные заботы о семье, и вот уже родители с их советами о ребенке и приемах экономии не кажутся такими безнадежно отсталыми.
Политические события, не затрагивая напрямую, не воспринимаются по-настоящему значимыми. Вот война за независимость в Алжире, поди-разбери что там реально происходит. Надо бы скорее подавить бандитов, которые все затеяли. Внезапно Алжир уже не наш, и "черноногие" (французские колонисты) возвращаются, а с ними и за ними волна мигрантов-арабов, лояльных прежнему правительству, которым при новой власти грозит смерть. Странно, но они похоже готовы делать самую непрестижную низкооплачиваемую работу - пусть будут.
А потом май 68-го, героине в это время уже к тридцати,семья, работа, двое детей, мечта об отпуске в Испании (там все дешевле). Что? Какие студенческие волнения? После, когда волна докатывается до их провинции, охватывает всю страну - да, мы тоже не выйдем на работу. И вот этот момент: после будут вспоминать май 68 так, словно сами были на баррикадах, временная дистанция искажает восприятия, но на самом деле было вот так.
Так со всем: слушали, читали то и то, ездили отдыхать туда, покупали в семью это. Вот таким прорывом оказался телевизор, давший зрелища всем членам семьи и вернувший мужчин в дом. А так воспринимали политиков: де Голль, Помпиду, Ширак, Жоскар дЭстен, Митерран, Саркози. Индокитай, Мао, Карибский кризис (красавец Кеннеди-мужлан Хрущев), войну во Вьетнаме, Чили, Перестройку, площадь Тяньаньмэнь, Чернобыль, 11 сентября, компьютер, мобильный телефон, интернет.
До предела насыщенный, видимый, слышимый, осязаемый предметный мир, в котором рассказчица занимает не меньше, и не больше места, чем все остальное. Равнозначность человека и истории, органичная встроенность женщины в реальность, которая может казаться равнодушной и враждебной, но их принадлежность друг другу несомненна.