"Самодержец пустыни" Леонид Юзефович
Монгольский барон
Одним из первых в XX столетии он прошел тот древний путь, на котором странствующий рыцарь неизбежно становится бродячим убийцей, мечтатель - палачом, мистик - доктринером. На этом пути человек, стремящийся вернуть на землю золотой век, возвращает даже не медный, а каменный.
Не ошибусь, если назову барона Унгерна фигурой культовой. Уровнем сегодняшней известности ему не тягаться с действующим президентом или рэпером Оксимироном, но все же имя достаточно на слуху. Не в последнюю очередь благодаря пелевинским "Чапаеву и Пустоте", где он такой "темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом."
Нет, я не перепутала Пелевина с Булгаковым, так действуют ассоциативные ряды, соединяющие книги мейнстрима незримыми, но прочными нитями. В них, даже в шедеврах, даже в гениальных, действуют архетипические персонажи: Король, Шут, Вождь, Рыцарь, Профессор, Джокер. Недостаточная прописанность скорее приветствуется. Коллективное бессознательное читателя достроит образ в соответствии с его бэдкграундом, подарив всякому свое кино, позволив пережить соучастие в акте творения. За то и любим.
"Самодержец пустыни" не мейнстрим. В строгом смысле, это и не роман, здесь даже диалогов нет. Историческое исследование: серьезное, скрупулезное, точное, безупречное с точки зрения фактологии, опирающееся на огромное количество документов, мемуаров, дневников, писем, статей, литературных источников - посвященное одному из самых одиозных белых генералов.
И одновременно потрясающе интересный исторический роман (все же роман), который захватывает и удерживает тебя задолго до появления героя на сцене и даже самого его рождения. Потому что принадлежность к роду с семисотлетней историей не только позволяет, но обязывает начинать с обзора семейных хроник. Что же до самого Романа Унгерна, он предстанет во всем многообразии ипостасей. Рыцарь-палач, мистик - предтеча фашизма, аристократ - мелкий тиран, утопист - кровавое чудовище.
Выделить какой-то архетип, к какому можно было бы причислить, никакой возможности. Вождь, Маг, Воин, Аскет, Чудовище, Аватара некоего божества, Авантюрист? Да, да, да. Леонид Юзефович создает голографически объемное повествование, в котором на личность безумного барона смотришь сквозь разные фильтры, удивляясь, ужасаясь, восхищаясь, стыдясь своего восхищения.
Как мог этот угрюмый нелюдимый человек, ни разу не Мистер Популярность, как мог он, возникнув из ниоткуда в Забайкалье, не владея языком, спустя год стоять во главе монгольского войска, воплощая идею бога Войны, о каком и в нынешней Монголии еще помнят? Что за поразительная харизма позволила ему так высоко взлететь, и какова ветреная фортуна так скоро и окончательно уронившая.
А главное, чем это было: историческим казусом; локальным всплеском пассионарности, недостаточным для воплощения панмонгольской идеи; иллюстрацией к роли личности в истории; материализацией идеи о человеке с Запада, призванном возглавить народы Востока в их борьбе против колонизаторов (салют, "Дюна")?
Книга не дает однозначного ответа, да его и не может быть. В жизни нет черного и белого, все перемешано, всюду полутона, а литература зеркало жизни, как помним из школьного курса - чем лучше литература, тем точнее и яснее отражение. "Самодержец пустыни" зеркало эталонного качества. И это замечательно точный богатый образный язык, чистое читательское наслаждение, несмотря даже на страшную тематику.
Удивительно, что две лучшие русскоязычные книги из громадного множества прочитанных в этом году, имеют темой Гражданскую войну: "Высокая кровь" Самсонова в начале года и эта книга Юзефовича под занавес. Тема совсем не моя, но книги уж очень хороши.
Эту степь не совьешь узлом,
Не возьмешь ее на излом,
Не удержишь бунчук Чингиза -
Не по кисти. Не повезло.