"Угловая комната" Тимур Валитов
Скорбное бесчувствие
Все люди на свете - избранные. Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят.
Камю "Посторонний"
Тимуру Валитову удивительно повезло на старте: литературный дебют в Редакции Елены Шубиной, положительные отзывы от топовых российских литературных критиков Майи Кучерской и Галины Юзефович. На самом деле, если это и дебют, то как романиста, малая проза уже выходила в журналах и отмечена престижными премиями ("Еще одна история осады" Знамя, №1, 2019).
Тимуру Валитову не повезло быть автором литературы травмы, унылой и человеконенавистнической, которую российская словесность по инерции еще несколько лет будет считать актуальной, хотя мировые тренды она уже покинула. Не потому, что плоха, а потому, что всему свое время, и страдать, пережевывая душевные раны, однажды надоедает. Хочется расстаться с прошлым, смеясь. Ну или хотя бы осмыслить его в более конструктивном ключе.
Однако с нами это случится еще нескоро, потому "Угловая комната". История молодого провинциала из социально-неблагополучной среды который сумел преодолеть инерцию окружения и перебраться в столицу. Одаренный амбициозный самостоятельный, в Москве, пока еще на птичьих правах, но уже нашел свою нишу: учится на филфаке, где-то работает, пытается создать репутацию в литературных кругах, и у него более-менее успешно получается.
Но приходит известие о смерти отца от инсульта. С одной стороны, ничто не предвещало, с другой - тот давно уже был на инвалидности с диагнозом шизофрения или какое-то другое острое психическое расстройство, не представляющее социальной опасности, и не требующее изоляции, но сильно осложняющее жизнь близких. В данном случае - бабушки, самого дорогого и близкого герою по духу человека.
Бабушка фактически воспитала его после развода родителей, биполярный папа тогда бросил семью с совсем маленьким сыном, пустившись в очередной загул, мама все время работала, а рос он у бабушки. Которая тоже работала и по сей день продолжает, но у нее и на внука находились время-силы, и на беспутного сына. С ней и второй внук от его следующего брака теперь живет, но этот Миша пребывает в собственной реальности: компьютер, айфон, институт, друзья. Знаете, такое существование под одной крышей троих людей, которых ничто, кроме этого сожительства, не связывает.
Архетип бездомности, дома не как крепости и убежища от житейских штормов, но как угла - чего-то безрадостного, ненадежного, изначально равнодушного к обитателям, чрезвычайно силен в книге. Это отразилось в названии, эта бесприютность лейтмотив романа. Угловая комната, где от сырости по стене сквозь обои черная плесень, с которой мама пытается бороться бесполезной содой и уксусом. Герой приходит сюда только переночевать, да и то не всякий день из тех девяти, что вынужден провести на малой родине в Нижнем.
Время действия лето 2018, Чемпионат Мира по футболу. Фасады, в потемкинской традиции, подновили, а из дорог привели в порядок только те, по которым предположительно будут передвигаться спортсмены и болельщики. Сейчас с дорогами в российской провинции много лучше. Но мама, которая к зрелости стала правоверной мусульманкой и мечтает о хадже после выхода на пенсию, при нынешнем положении вещей должна бы пережить немалое разочарование - ее пенсионный возраст отодвинулся с пятидесяти пяти до шестидесяти, что сильно снижает шансы на паломничество.
Однако к герою и сюжету. Галина Юзефович говорила, что сравнение с "Раной" Оксаны Васякиной неизбежно и да, не могу не согласиться, эти тексты действительно как зеркальное отражение. В обоих у достаточно еще молодого человека умирает родитель его пола. Герои обоих талантливые провинциалы, из весьма скромных семей, интеллигенты в первом поколении, живущие теперь в столице и нашедшие свою нишу в литературной среде. Даже тема нетрадиционной сексуальной ориентации звучит в обоих романах достаточно внятно.
Отличие, и разительное, в том. что героиня Васякиной активно, хотя достаточно болезненно, переосмысливает свои отношения с матерью, последовательно деконструирует персональный миф, и, при несомненной мрачности темы, приводит читателя к конструктивному завершению. Не в последнюю очередь потому, что берет на себя субъектную роль.
Герой Валитова без сопротивления примеривает страдательный залог объекта чужих действий, все глубже увязает в бесплодном самокопании, не дает себе труда додумать до конца ни одной мысли, попутно глуша себя алкоголем, а читателя экзитенциализмом в количествах, несовместимых с жизнью.
О Франции вспомнила не случайно. Дело даже не в камю-образном сочинении, которое подсовывает герою на вокзале бывший друг франкоман: действие на парижских улицах, в кафе и меблирашках, персонаж ищет и не находит любовь, попутно теряя себя. Но через Париж ведет еще одна нить, прямо-таки пуповинного свойства, к прозе Романа Сенчина, явного литературного предшественника Валитова.
Книга талантливая, стилистически изощренная и представляет интерес как литературный артефакт, но читать для удовольствия я бы не стала.