О воспитании любимых и детей в "Унесенных ветром" М. Митчелл
Я сегодня закончила перечитывать "Унесенных ветром". И так интересно сравнивать свои впечатления со старыми.
В первый раз я читала книгу лет в 13( потому что в своем дневнике от 14 лет я уже вовсю восхищаюсь Скарлетт, ее смелостью и жизнелюбием).
А сейчас... сейчас совсем по-другому восприняла 2ую часть, послевоенную. И вижу новые , не всегда приятные грани по-прежнему притягивающей меня смелостью и яркостью героини и ее окружения.
Во-первых, Фрэнк вполне себе неплох, особенно при их последнем разговоре, когда он мягок и шутлив со Скарлетт, и ни на секунду не выдает себя, других мужчин. Хотя мог бы намекнуть, прихвастнуть слегка. Как он продолжает ее любить, несмотря на все ее выходки.
А во-вторых - это прежде всего роман о крушении иллюзий, о крушении ценностей, о неоднозначности образа Скарлетт. О том, как она постепенно вместе с чопорными и дурацкими приличиями выбрасывает за борт своей лодки что-то важное и ценное, каждый раз успокаивая себя тем, какой леди она будет в "хорошие времена". Но.. вот они наступают, а леди она так и не становится. Да и просто порядочным человеком. Очень показательный не звоночек, а набат- это ее поведение в истории с каторжниками и их питанием. Да и то, как она мучает несчастного Эшли на привязи, -тоже.
Она ненадолго прозревает это после смерти Фрэнка и ранения Эшли, защищавших ее честь, видя себя в весьма неприглядном свете. Но, увы, тут ее "спасает" Ретт, "спасает" из эгоистичного желания ею обладать. И позже он потворствует ей во всем, как маленькому капризному ребенку, точно также, как потворствует их общей дочери. И в обоих случаях он терпит фиаско: четырехлетняя девочка не может принимать здравые решения, а любимая женщина все глубже погружается в мир несбывшегося(Эшли) и своих травм( голод и война), все больше отгораживаясь от друзей. Даже ее ненависть к янки носит смешной, анекдотичный характер- она третирует людей в синих мундирах и привечает остальных.
И только в конце Ретт любит Скарлетт по-настоящему, уходя от нее. Давая ей шанс выплыть, стать той, кого могли бы уважать Мелани, Эллин, Мамушка. Потому что иначе она снова будет чахнуть над деньгами, едой, удовольствиями, никак ими не насыщаясь и желая их все больше и больше. Любыми методами и любой ценой.
И тут я вспоминаю и соглашаюсь с выводами любимого доктора Вагина о том, что лучшее, что мы можем сделать для любимых -это помогать им быть собой, лучшей версией себя, даже если для этого придется причинить им боль. И это и есть любовь.
П.С. Да, есть шанс, что Скарлетт не выплывет и сопьется. Но зато она может и снова стать достойным во всех смыслах человеком. А если Ретт останется с ней- она точно будет вить из него веревки и дальше идти по чужим головам. И тогда шанса не будет совсем.
И третий смысл, который мне увиделся сейчас,-это история о том, как разные последствия и смыслы несут в себе феминизм и эмансипация.
"Эшли думал, что действительно никогда еще не встречал человека более отважного, чем Скарлетт О'Хара, решившая завоевать мир с помощью платья из бархатных портьер своей матери и перьев, выдранных из петушиного хвоста."
"Уже сама перспектива поединка умов, схватки с мужчиной, любым мужчиной, воодушевляла ее, а сознание, что после всех этих месяцев бесконечных разочарований она, наконец, встретится лицом к лицу с вполне определенным противником, которого ей предстоит собственными силами выбить из седла, наполняло Скарлетт бурлящей энергией."
"Это была ошеломляющая мысль - о том, что женщина может вести дело не хуже мужчины, а то и лучше, - поистине революционная мысль для Скарлетт, воспитанной в уверенности, что мужчина - все знает, а у женщины слабые мозги. Конечно, она давно уже поняла, что это не совсем так, но приятная иллюзия продолжала жить в ее сознании. И никогда прежде она еще не облекала эту удивительную мысль в слова."
"Вы так жестоки к тем, кто любит вас, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите ее как хлыст над головой человека.»
"Внезапно ей стало жалко его, так жалко, что она почти забыла и о собственном горе, и о страхе, рожденном его словами. Впервые в жизни ей было жалко кого-то, к кому она не чувствовала презрения, потому что впервые в жизни она приблизилась к подлинному пониманию другого человека. А она могла понять его упорное стремление оградить себя - столь похожее на ее собственное, его несгибаемую гордость, не позволявшую признаться в любви из боязни быть отвергнутым".
В первый раз я читала книгу лет в 13( потому что в своем дневнике от 14 лет я уже вовсю восхищаюсь Скарлетт, ее смелостью и жизнелюбием).
А сейчас... сейчас совсем по-другому восприняла 2ую часть, послевоенную. И вижу новые , не всегда приятные грани по-прежнему притягивающей меня смелостью и яркостью героини и ее окружения.
Во-первых, Фрэнк вполне себе неплох, особенно при их последнем разговоре, когда он мягок и шутлив со Скарлетт, и ни на секунду не выдает себя, других мужчин. Хотя мог бы намекнуть, прихвастнуть слегка. Как он продолжает ее любить, несмотря на все ее выходки.
А во-вторых - это прежде всего роман о крушении иллюзий, о крушении ценностей, о неоднозначности образа Скарлетт. О том, как она постепенно вместе с чопорными и дурацкими приличиями выбрасывает за борт своей лодки что-то важное и ценное, каждый раз успокаивая себя тем, какой леди она будет в "хорошие времена". Но.. вот они наступают, а леди она так и не становится. Да и просто порядочным человеком. Очень показательный не звоночек, а набат- это ее поведение в истории с каторжниками и их питанием. Да и то, как она мучает несчастного Эшли на привязи, -тоже.
Она ненадолго прозревает это после смерти Фрэнка и ранения Эшли, защищавших ее честь, видя себя в весьма неприглядном свете. Но, увы, тут ее "спасает" Ретт, "спасает" из эгоистичного желания ею обладать. И позже он потворствует ей во всем, как маленькому капризному ребенку, точно также, как потворствует их общей дочери. И в обоих случаях он терпит фиаско: четырехлетняя девочка не может принимать здравые решения, а любимая женщина все глубже погружается в мир несбывшегося(Эшли) и своих травм( голод и война), все больше отгораживаясь от друзей. Даже ее ненависть к янки носит смешной, анекдотичный характер- она третирует людей в синих мундирах и привечает остальных.
И только в конце Ретт любит Скарлетт по-настоящему, уходя от нее. Давая ей шанс выплыть, стать той, кого могли бы уважать Мелани, Эллин, Мамушка. Потому что иначе она снова будет чахнуть над деньгами, едой, удовольствиями, никак ими не насыщаясь и желая их все больше и больше. Любыми методами и любой ценой.
И тут я вспоминаю и соглашаюсь с выводами любимого доктора Вагина о том, что лучшее, что мы можем сделать для любимых -это помогать им быть собой, лучшей версией себя, даже если для этого придется причинить им боль. И это и есть любовь.
П.С. Да, есть шанс, что Скарлетт не выплывет и сопьется. Но зато она может и снова стать достойным во всех смыслах человеком. А если Ретт останется с ней- она точно будет вить из него веревки и дальше идти по чужим головам. И тогда шанса не будет совсем.
И третий смысл, который мне увиделся сейчас,-это история о том, как разные последствия и смыслы несут в себе феминизм и эмансипация.
"Эшли думал, что действительно никогда еще не встречал человека более отважного, чем Скарлетт О'Хара, решившая завоевать мир с помощью платья из бархатных портьер своей матери и перьев, выдранных из петушиного хвоста."
"Уже сама перспектива поединка умов, схватки с мужчиной, любым мужчиной, воодушевляла ее, а сознание, что после всех этих месяцев бесконечных разочарований она, наконец, встретится лицом к лицу с вполне определенным противником, которого ей предстоит собственными силами выбить из седла, наполняло Скарлетт бурлящей энергией."
"Это была ошеломляющая мысль - о том, что женщина может вести дело не хуже мужчины, а то и лучше, - поистине революционная мысль для Скарлетт, воспитанной в уверенности, что мужчина - все знает, а у женщины слабые мозги. Конечно, она давно уже поняла, что это не совсем так, но приятная иллюзия продолжала жить в ее сознании. И никогда прежде она еще не облекала эту удивительную мысль в слова."
"Вы так жестоки к тем, кто любит вас, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите ее как хлыст над головой человека.»
"Внезапно ей стало жалко его, так жалко, что она почти забыла и о собственном горе, и о страхе, рожденном его словами. Впервые в жизни ей было жалко кого-то, к кому она не чувствовала презрения, потому что впервые в жизни она приблизилась к подлинному пониманию другого человека. А она могла понять его упорное стремление оградить себя - столь похожее на ее собственное, его несгибаемую гордость, не позволявшую признаться в любви из боязни быть отвергнутым".